— Папенька, так вы хотите, чтоб я, как вы говорите, поиграла с курком? Я, честно признаться, подрочила, пока вы дремали тут, но… вот так… сразу… Нет, я стесняюсь! — Дочь стояла перед отцом, пунцовая от смущения, однако стесняться ей было на данный момент нечего — платье лишь слегка прикрывало нежные гениталии, писька была практически открыта. Папу это слегка завело и он приподнял дочкин подол.
— Папуля, ну кончайте вы это дело!
— О, радость моя, твои слова как мед! Как бы я хотел…
Дочь, словно испугавшись, отпрыгнула. Однако ее глазки похотливо блестели, ей явно хотелось получить половое удовлетворение. Длинная папочкина рука протянулась (отцу пришлось нагнуться), залезла под подол сарафана и, хищно ухватившись за девичий клитор, стала его поглаживать да всячески мастурбировать.
— О, папа! Стыдно мне, но приятно. — Девушка задрала наконец платье чуть ли не до грудей. — Ебите меня, папенька, пальцем, мне так хорошо! …Вот так, еще раз…О, папа… Введите мне палец во влагалище на манер пениса! О-о! Теперь присяду.
Девчушка скинула сарафан и села на оттопыренный от кулака большой палец отца. Катя стала двигаться вверх-вниз, покряхтывая от наслаждения. А папа, приподняв за бедра дочь, прибег к хитрости: только Катеринка хотела было присесть на палец пиздою еще раз, как он, улучив момент, поднял оный орган под нужным углом, и Катьке ничего не оставалось, как приземлиться на этот сморчок попкой. Поначалу было туговато. Но делать было нечего! Дело было вечером…
Сухой попочкой Катька села. Перст отца создавал просто незабываемые ощущения в анусе девушки. Ей было приятно.
Поскакав на пальце, Катя спустила. Отец понял это по учащенному дыханию и безумным глазам дочери.
— Вот что я хочу… — пробормотала Катя, растопыривая свои полупопия, шаря в бесформенных штанах отца и наконец выпростав могучий толстый пенис. — Я… Ах… Папочка… Сейчас….(Стоял). Присяду ненадолго, вы не возражаете? Вы ведь не будете возражать? Ага, я поняла…А-а… Спасибо. До чего ж мне понравилась ваша залупа! Такая толстенькая, но ебаться с ней наверняка совсем не больно! Вот шарик въехал в мою попку… Папа, а вам приятно ебать меня в анус? Все девчонки говорят на гумне: в пизду да в пизду. А мне понравилось в попу.
— Ну что, дочь, ты помастурбируешь передо мной?
— Пап, ебаться — это одно. А письку трогать — это, понимаете, так интимно, что даже маме не расскажешь.
— И все-таки?
— Ох, папа… Ну смотрите.
Доченька уселась на табуретку и, задрав подол, расставила ножки. Влажные губки разошлись; по краям слегка курчавились густые, но аккуратно подстриженные волосы. Катя любила их неторопливо подстригать, стоя перед огромным зеркалом, в котором она могла любоваться собой в полный рост. Девушку распаляло это времяпрепровождение, и, отшвырнув в конце концов старые латунные ножницы, Катерина предавалась похоти, удовлетворяя самое себя шаловливыми пальчиками. Все-таки это занятие, которому она предавалась столько, сколько себя помнила, было интересней, чем игры с Петронием, и даже лучше ощущения папкиного орудия в известном отверстии. Этот кайф был более утонченным, что ли. Особенно сейчас, когда на нее с нескрываемым интересом смотрел отец. Катя поймала себя на том (ей удалось постичь один из уголков собственного подсознания), что всю сознательную жизнь это и было ее самым сокровенным желанием — поласкать себя перед ним.
Набухший клитор влажно блестел. Катя стала легонько поглаживать срамные губки. Стыдливо расставив их, она добралась и до заветной девичьей игрушки; а затем стала легонько трогать интимную пуговку.
— Ну что, папаня, вам нравится? — босые Катины ножки елозили по прохладному полу. Теребя пальчиками пуговицу, Катерина уже не стеснялась, похоть давно победила стыд.
Приближался пик удовольствия. Достаточно было посильнее надавить на клитор, и оргазм бы неминуемо наступил, но красна девица не спешила и онанировала осторожно, как маленькая девочка в первый раз. Катя была утонченной мастурбанткой.
А колбаска напряглась. Наблюдая за онанирующей семнадцатилетней дочерью, отец не смог удержаться от того, чтобы не подвигать шкурку. Взад-вперед, ну, туда-сюда — а вот так оно все и получилось.
— Ой, папенька, да ведь вы кончили. — Катя намочила полотенце, подбежала к папе и тщательно вытерла начавший вроде бы опускаться пенис. — Почему это? — удивилась девушка. — Опять стоит! Он снова у вас эрегирован, отец!
— А ты-то, доченька, спустила? — прохрипел он. — Так ведь я и не заметил.
— Что вы, папенька, конечно спустила! Целых два раза! А вот что с этим делать… — Катя задумалась. — Член покачивался туда-сюда, Катя не знала, как с ним быть. Наконец, набравшись храбрости, она взяла да и заглотнула головку! Отец дернулся пару раз, ебя дочь в рот, а потом выстрелил. Для Катерины это было чем-то неописуемым: ведь она еще ни разу не ласкала пенис языком и не знала, какова на вкус эта волшебная жидкость.
— А ты? — вопрошал отец. — Дай-ка я подрочу твою киску.
— Нет, папенька, что вы… я уж сама…
Катя вошла в раж. Теперь она очень энергично сжимала клитор. Папин член стал подниматься в третий раз! Отец опять задвигал шкуркой.
— Подожди. Не дрочи. Опусти подол. Постой просто так.
Катя, стоя босиком посреди комнаты, послушно опустила платье и стояла, сцепив руки сзади. Тонкая ткань облегала выпуклый лобочек, но не он сейчас интересовал мужчину. Подойдя к девушке почти вплотную, он смотрел на пальцы ее босых ног и наяривал член. «Фетишист!» — мелькнуло в уме Катеринки. Отец то ли снова захрипел, то ли застонал и, направив елдак вниз, кончил на стройные пальчики обнаженных ног дочери. Катя снова ухватилась за курок. И мгновенно наступил яростный, бурный оргазм, такой, какового она не испытывала еще никогда.
III
Они лежали, отдыхая. Катеринке, конечно, не терпелось опять насадиться на хуй отца. Но это было уже явно слишком. Сколько ни вертела Катька задом, сколько ни растопыривала пизду — член был считай, что мертв. Пришлось прибегнуть к крайнему средству.
— Папаня, — Катя лизнула отца в ухо, задержав немного язычок в ушной раковине, — а давай выебем Татьянку?
— Да ты что, охуела, дочь? Ей ведь только пять лет исполнилось!
— Ну и что? Поебемся. Она хочет. Явно. Ты что, не видел, как она наяривает свою пизденку?
Папа видел…
— Эй! Татьянушка! А ну-ка иди сюда.
Заспанная пятилетняя девчушка, не поняв, что к чему, толком не проснувшись, с разбегу нырнула в бывшую когда-то семейной постель.
— А-а! — сказала Катеринка. — И кто это у нас с голой попой? — С этими словами она сдернула с Татьяны рубашку. Трусиков на ребенке, конечно, не было. Голенькая девочка, заснув было сначала, задумалась было о существе бытия, а Катенька тем временем, не теряя времени даром, впилась языком в нежную дырочку среди полупопий. — А ну-ка встань, покажи папе свою голую писю! И подрочи, Танюшка! Я ж тебе показывала, как с писенкой обращаться! — Катя встала на колени, задрала ночнушку сестры и давай наяривать.
Папа был не против.
— Ну что, отец? — она мастурбировала свой курок. — Вот, смотрите, папаня, вы же этого хотели? Папочка, я спускаю. — Сидящая на корточках девушка села голой попой на простыню, пошевелила гузкой и кончила.
Татьянка, заголившись, и нисколько не стесняясь отца, стала играть со своими маленькими губками.
Барышня, задрав бесстыдно ночную рубашку, лежала рядом с отцом.
— Вы довольны, папаня?
Вместо ответа отец протянул руку и стал снова возбуждать девушку, лаская ее скользкий клитор.
— Папочка, я не могу больше! О-о… опять! — а папа, будучи опытным развратником, стал лизать бедра дочери. Он проводил своим эротическим языком по анусу девственницы, ввинчивался им там же, и понимал, что девушка спустит быстрее от анальных ласк, хоть для нее это и несколько стыдно. Пальчики ножек тоже не остались без внимания; короче, человек, будучи шкипером бытия, вылизал доченьку всю, и она не осталась должной. Но как! Хитро!
— Папка, — (он уже опять засыпал), — папочка, ты кончил? Давай поиграем с этой штукой…. Татьянка, смотри… Видала залупищу? Вот смотри. Нравится? Татьяна, сейчас, в пятнадцатом веке, такое можно. Потом… Ну сложно объяснять. Сейчас можно все. И отца мастурбировать, и самой предаваться этому удовольствию. А скажи-ка, — заинтересовалась полногроудая дщерь, дитя якобы непорочное, как ты посмотришь на то, чтобы папа с тобой не сюсюкал, а тебя выебал? Что, слабо? Раскрыть свою розовую вульвенушку? Папа, хорош спать! Вот она раком. Ну-ка дай пенис. На Востоке это принято… Ну и что, что ей всего пять лет… Папочка, еби ее, мне это нравится. Вот, давай, всунь сюда. Танька, молчи! Что? Узковата? А ты вставь мне. Да, я знаю, папа, мораль и все такое. Ты уж меня лучше поеби без слов.
…О, папа. О. Это совсем не то. Это не в пизду ебаться. Папа как жаль, что у тебя такой толстый… Анус разодран болью, но это приятно. Еби меня, папка, еби. Девочкой я конечно тебе не достанусь, но, папа, умоляю тебя, вставь свою залупу в зад. Хорошо, папа. Туда… и обратно. Ох, хорошо. А кто тут у нас неотъебанный остался? Татьянка? Так ты её тоже…. Ну это самое, в попу. Пять лет? Так это в самый раз. Тань, расслабься. Сейчас в тебя войдет папа. О-о! Ну-ка встань рачком. Вот так. Папань! Ты что, заснул? А ну-ка в задничку ее. Не стои́т? Сейчас поставим. Вот так. Или лучше так: пускай сестренка садится на тебя попою. Поебешь?
Девочка, послушавшись сестру и растопырив анус, стала медленно садиться на толстый хуй отца. Ласки наконец подействовали и малютка, раскрыв попу, спокойно села на пенис.
— Я ебусь, Катька! О-па! Попрыгаю.
Катя тоже села голой попой на освободившийся было член, так же поскакала, приняла в себя порцию спермы, влившуюся в анальную дырочку — это было приятно. До чего же хорошо было ебать девочек в анусы. Хоть они и не понимали ничего.
И все было бы хорошо, но тут пришла мать