— А поцелуйте меня туда, отче. — Девица выставила лобочек перед губами мужчины. Вот ведь инцест!
Развратная писька ждала поцелуя.
— Бедрышки-то раздвинь, — надумал папаня.
Ножки девушки послушно разошлись. Курок ждал языка.
— Ну же, папа, ну… — не совсем совершеннолетняя деваха, подобрав подол, подобралась к отцу, елозя ножонками, и села на его рот. Растопырив руками губки, она стала двигать клиторком по губам отца. Этого было, однако, мало. Катеринка, предчувствуя наступление очередного оргазма, соскочила со рта и уселась на папину коленку.
— О-о… — девочка совершала некие движения, — как, папаня, посмотреть на то, чтобы купить картошки? Ах, папочка, я так развратна, что и представить сложно. Сейчас… да, сейчас, да… ой….
Член могуче стоял. Катюшка, не в силах больше сдерживаться, снова взяла головку отцовского члена в свой нежный девичий ротик. Погоняла его между десен, пощекотала язычком нежную кожицу залупки пениса отца. Тут же рот прелестной мастурбантки заполнился семенем глубоко и безвозратно. Да, папаня выстрелил — он был не в силах больше сдерживаться. Все, что ему было нужно — это брызнуть в прекрасное оральное отверстие дочери.
VI
— А я знаю, чего вы хочете, мой папенка. — Катька покачивала голенькой ножкой, это смахивало на физкультуру. Другой обнаженной ногой она гладила пенис отца, отчего тот воспрял. — Как вам понравится идея позвать сюда всех дворовых и полюбоваться на них?
— М-м… Ну да, конечно, — пробормотал отец.
Уже практически во сне он видел, как Агостина, Лукреция и Аличе, задрав пышные юбки, не стесняясь обнаженных клиторков, стали их ласкать. Катеринка позволяла лизать свое естество всем. Это было только сновидение! Наутро, спросив дочь, где же, они, девицы, были, отец получил в ответ лишь запечатанное письмо, в котором девушки говорили, что им было очень приятно заниматься мастурбацией, но обстоятельства таковы, что они вынуждены покинуть хозяина. «Что это такое?» — недоумевал Луиджи, то приближая, то отдаляя бумагу от своих близоруких глаз, надевая очки и снимая их снова. Босая Катенькина ножка пошуршала письмом — пальчики явно хотели быть обспермлены, ей явно нравились гадкоизвращенческие наклонности развратного отца.
Впрочем, кто был развратен на самом деле-то, а?
— Подожди, дочь… Да подожди!
Он пытался, будучи грамотным, въехать в письмо. Послание было групповым — три подписи. «Спасибо вам, господин Батирстоне, — он сглотнул, — за доставленное удовольствие…(дальше буквы расплылись). — Мы…» (дальше буквы опять расплывались.) Какой-то странный запах шел от бумаги! Понюхав ее, престарелый развратник убедился в том, что это были не девичьи духи, за которые ему приходилось неоднократно платить, а развратный аромат девичьих дыренок, о, этот аромат! — да, они терли бумагу письма между своих ножек, прежде чем оставить текст и залить его сургучом. Вот прикол, они что, решили, что он действительно фетишист?
А не фетишист ли я? — задумался он ненароком. Катеринкина ножка сама собой погладила его по небритой щеке и заползла нежными босыми пальчиками в рот. Он полизал пяточку дочери, пососал пальчики да и надумал, что неплохо бы снова спустить.
— Папанька, а тебе правда нравятся мои ноги? — Катя, выпростав их из-под одеяла, вытянула их и пошевелила пальчиками.
Красивые пальцы ног без следов какого-либо педикюра. Что ж, оно самое. Возрождение.
— Подожди! Дай дочитать письмо.
— Папа…
— Да подожди же!
«Нам было очень приятно с вами. Теперь, оставшись втроем, мы сохранили в душах ваш образ. Нет, это не образ пениса или того, о чем вы могли подумать. Это образ вашей души. Прощайте, синьор Батирстоне, и дай вам бог счастливо совокупляться с вашими дочерьми».
Бр-р-р! Что?..
— Что тебе больше нравится, папка, моя писька или попка? — Дочка села на кровати так, что стали одновременно видны обе ее дырочки; обеих голеньких она не стеснялась, напротив, ей было хорошо и приятно показывать отцу обе.
— Та… — прошептал отец.
— Эта?.. Или эта?… — ласковые пальчики девушки легко провели по промежности и раскрыли попу. — Ну раз ты не можешь определиться, придется мне это делать самой! — Девица нахмурилась. — Эти губки… так уж надоело ласкать их перед тобой, прости уж… Я перед тобой, развратником милым, дрочила, но чтоб так… Никогда… Потрогаю анус, — решительно сказала она.
И, широко расставив ноги и послюнив палец, стала ласкать дырочку. Она была готова. Папаня, приподнявшись, отвел руки девочки от девичьей попки и нацелил пенис в дочкино анальное отверстие. Ввел. «Ох! — дошло до Катьки. — Папаня меня опять-таки ебет!»
Тугой девчоночий анус ласкал член. Закончив, Луиджи не торопился его вынимать. Дочь дергалась на постели, обспермленная в анус и находящаяся в пароксизме оргазма. Наконец попка сомкнулась и пенис сам собой выскочил из маленького розового аккуратного отверстия.
— Так хорошо с тобой, доченька, — сказал Луиджи. — Невероятно хорошо.
Катя думала о том, как же странно, что у нее такое замечательное имя. А как с папулькой было замечательно ебаться!