Я вдруг понял, что у меня сейчас в животе тоже лягушки серенады запоют. Если срочно что–то не предпринять. И я предпринял…
— Хм… — Настасья озадаченно уставилась на опустевшую тарелку. — Мне казалось, там только что лежала последняя булочка…
— Да, и мне тоже, — купец задумчиво поскрёб бороду. — Видимо, мы так увлеклись, что сами не поняли, как её съели.
Они не заметили. Первое ассассинское достижение совершено — у целей незаметно спёрта вкусная булочка. Начало восхождения к вершинам власти положено.
Купец не врал — булочка и впрямь оказалась выше всяческих похвал. Респект его жене. Схомячил за один присест.
— Хм… и чай из самовара куда–то делся, — озадачено произнес купец, который хотел подлить себе из самовара ещё чайку, но лишь напрасно крутил ручку. — Я думал, осталось больше…
Да, остатки чая в самоваре через мир теней выдул тоже я. Ну а что, очень сильно пить хотел. Тело Мастера Смерть, переделанное и усовершенствованное в школе убийц, имело бешенный метаболизм. Жратву оно потребляло со страшной скоростью. Мне практически всегда постоянно хотелось есть и пить, сколько бы я не уговорил до того. Мне ещё предстояло привыкнуть к ощущениям постоянного голода и жажды.
— Ну так что? — спросила насытившаяся кошкодевочка. Она снова начала крутить между пальцами свой ножичек. Видимо, крепко прицепившаяся привычка.
— Скажу вам так, барыня, — купец понизил голос, опёрся локтями о столешницу, придвинулся к собеседнице. Та тоже наклонилась в его сторону, внимательно слушая. — Слухи полностью правдивы. В ходе раскопок в шахте магической руды номер три Макеевы действительно на кое–что наткнулись… и эта находка очень сильно поменяла их планы касательно дальнейшего установления контроля над регионом.
— Ня, как интересно… — глаза кошкодевочки сверкнули. — И что же интересного они нашли?
— Вам лучше взглянуть лично, — усмехнулся Степан Григорьевич. — Так уж получилось, что частичка этого «кое–что» случайно попала ко мне в руки.
— Случайно? — Настасья приподняла бровку.
— Случайно, — купец скромно опустил глаза. — Я храню… это у себя в подвале. В помещении, оборудовано надлежащим образом.
— Оно требует… особого подхода в хранении? — хвостик кошкодевочки стремительно ходил из стороны в сторону.
— Верно. Как я уже говорил, будет лучше всего, если вы, барыня, сами посмотрите. Словами всех красок не передать. Но прежде… — купец потёр перед лицом девушки большой и указательный пальцы друг о друга. — Я бы хотел получить мне причитающееся. Я, знаете ли, изрядно рискую, ведя с вами здесь такие разговоры. Не говоря уж о том, чтособираюсь вам показать.
Настасья молча извлекла на свет туго набитый звенящий мешочек и передала его купцу.
— Ого! — воскликнул Степан Григорьевич, взвесив мешочек на ладони. — Да тут намного больше, чем мы договаривались…
— Меня послали за информацией, — сухо произнесла девушка. — Клан Мстиславичей очень хочет знать, что происходит в шахтах у конкурентов. И за эту информацию они готовы заплатить достойную цену.
— Милостивая барыня, — купец встал и согнулся в низком поклоне. Чуть пол бородой не подмёл. — За такие деньги я расскажу и покажу вам всё, что знаю. Следуйте за мной.
Я, незаметно перемещаясь из тени в тень, крался за ними. Эта миссия — отличная возможность проверить, как я смогу пользоваться умениями Мастера Смерть.
Степан Григорьевич вёл гостью через комнаты и коридоры своего огромного многоэтажного дома. Редкие встречаемые слуги почтительно раскланивались и уступали им дорогу.
— Я за свою жизнь побывал почти во всех уголках континента, — не оборачиваясь, вещал Степан Григорьевич. — Исколесил вдоль и поперёк Империю Арсамон, глядел на золотые шпили их столицы, пресветлейшего Арсамонира. Бывая я в Великой Восточной степи, беседовал с орочьими вождями и шаманами, курил их забористую траву… чуть дело своё не бросил, так сильно захотел навсегда с орками остаться… Зато потом закупил этой травы по дешёвке и продал в тридорога… А потом налоговой доказывал, что это товар для плетения корабельных канатов, а не для того, для чего они подумали.
Он сунул руку в карман и достал звенящую связку ключей, которыми отпирал все появляющиеся на их пути двери.
— Интересная у вас, купцов, жизнь… — Настасья бесшумной кошачьей походкой следовала за ним. Её стоящий торчком хвостик смотрел точно в потолок. Ушки, как локаторы, глядели по сторонам.
Полагаю, мне лучше из теней не вылезать. Иначе чуткая кошкодевочка моментально засечёт. Вряд ли я сейчас смогу передвигаться достаточно тихо.
— И не говорите, барыня… Бывал я и в возрождённой Альрии, брал у них ювелирные изделия, — Степан Григорьевич продолжал предаваться воспоминаниям. — Бывал в причудливом Мирмеграде, закупал мёд мирмеций… просто невероятно вкусная штука, скажу я вам, да ещё и с целебными свойствами. Их бы мёд, да в Староградские пряники… во всем мире не найдётся лакомства вкуснее!
— Но в конце концов решили осесть здесь, в Староградье?
— Да… Здесь, в вольных западных царствах как–то легче дышится. Верь в кого хочешь, делай, что хочешь, никто тебе и слова не скажет. Если в кармане есть, чему позвенеть, то лучшего места, чем вольные царства, и не придумать.
— Ходят нехорошие слуги, что Имперцы думают пойти на нас войной, — Настасья недовольно фыркнула. — Несколько их легионов уже стягиваются к западным границам Империи Арсамон.
— Это обычные политические игрища, — Степан Григорьевич пренебрежительно махнул рукой. — Порычат друг на друга через границы, да успокоятся и разойдутся. Сколько раз уже такое было, не сосчитать.
— Дай–то бог, ня…
Наконец, купец и кошкодевочка спустились в подвал и попали в винный погреб. Пройдя мимо рядов огромных винных бочек на подставках, они подошли к каменной стене. Степан Григорьевич надавил на несколько выступавших кирпичей, после чего стена со скрежетом неторопливо отъехала вбок.
— А у вас тут, однако, неплохой тайничок, — заметила Настенька.
— Да, когда я только начинал строить свой особняк, то сразу же сказал строителям, чтобы сделали тайный ход в подвале, — сказал купец и даже руки в стороны развёл, словно извинялся. — Я за свои странствия много диковинок собрал, многие из них, скажем так, городским властям лучше не показывать. Но с недавних пор практически всё пришлось распродать. Теперь подвал служит для других целей.
— Вот как…
— Прошу меня простить, барыня, — купец снова развёл руками в стороны. — То, что я хочу вам показать, наверху хранить никак нельзя. Только здесь, под земной тощей, которая глушит все звуки.
— Звуки? — недоверчиво переспросила кошкодевочка.
— Да, эта штука иногда издаёт очень громкие звуки, тут уж трудно что–то поделать, — повинился купец. — Прошу, следуйте за мной. Мы почти пришли.
Николай Григорьевич взял с полки металлический фонарь с камнем–огневиком и, освещая себе путь, первым ступил под своды тоннеля. Настя последовала за ним. Ну и разумеется, я, удобно устроившийся в тени кошкодевочки.
В каменном коридоре было довольно чисто. Здесь как минимум регулярно подметали, а может быть и влажную уборку делали. Я учуял запах сырости, камня и… вкусных пирожков. Видимо, тех, что мы ели наверху. Тут у них кухня что ли?
За первым поворотом мы обнаружили… труп в луже подсохшей крови. Это был мужчина примерно средних лет, его руки и ноги были вывернуты под неестественными углами. Половинка головы… отсутствовала. Судя по рваным краям раны и осколкам черепа, застрявших в плоти, по голове бедолаги кто–то или что–то очень сильно… ударило?
Рядом валялась сломанная пополам метла. Кажется, уборка пошла не по плану.
— Это Гаврила, мужик из моих доверенных, — купец тяжко вздохнул и тяжестью во взгляде посмотрел на труп. — Лежит тут уже с самого утра.
— И что с ним случилось? — Настенька глядела на труп слегка брезгливо. Видом крови и мертвецов её было не запугать.
— Он… пренебрёг правилами безопасности, — печально произнёс Степан Гаврилович. — И нарушил условия содержания. Я пока его не трогал… по некоторым причинам.
— Ух–х–х-х… Земля пухом тебе, бедолага, — Настасья перевела взгляд на купца. — Чьи условия содержания он нарушил?
— Вам лучше самой посмотреть, барыня, — купец снова тяжко вздохнул. — Тут словами просто не описать. Лучше самим один раз увидеть.
Коридор закончился квадратной комнатой. Здесь сильно пахло дымом, резкими, незнакомыми мне химикатами и… пирожками. У дальней стены я сразу заметил небольшую печь с дымоходом. Рядом с ней стоял столик с подносом, усыпанным крошками. В центре комнаты располагался колодец, накрытый деревянным настилом. Я также уловил нотки ещё нескольких, более слабых запахов… очень неприятных, мерзких. Что–то такое гнилое и палёное. Мелькнула нехорошая мысль, словно здесь… жгли трупы?
— То что мы делаем — это не опасно? — спросила девушка.
— Если соблюдены условия содержания, то всё в порядке, — успокоил её купец. — Я, в отличие от Гаврилы, ими не пренебрегаю.
Какие такие условия содержания подразумевает купец, он не уточнил. Вместо этого он спихнул доски на пол, обнажив чёрный зев колодца.
— Вон, — Степан Григорьевич указал вниз, на самое дно. Фонарь со скрипом покачивался в его руке, едва освещая стенки колодца. — Смотрите внимательно. На самый низ.
— Я ничего не вижу… — произнесла кошкодевочка, зрачки в её глазах почти закрыли радужку.
В этот момент откуда–то с самого дня вылетело нечто вроде длиннющей паучьей лапы. Уцепившись за пояс Настеньки, она затащила кошкодевочку на самое дно, та даже мяукнуть не успела. Я, прячущийся в тени девушки, полетел следом!
Настя, не опозорив род кошкодевочек, приземлилась ловки на четыре лапы. Лапа отцепилась от неё и скрылась где–то во мраке. Дно колодца оказалось намного просторнее, чем это могло показаться. Мы словно пролетели по пищеводу и попали в желудок… И запахи здесь были соответствующие. Даже мне в теневом измерении гарью и гнилью чуть не отшибло обоняние.