5. Игра
— Смотрите, что я нашла, — сказала Магда.
Она вышла из моря и села на песок между мной и Витей. В ее вытянутой ладони влажно поблескивал золотой кусочек янтаря величиной с голубиное яйцо. Мокрые после купания волосы девушки потемнели, по упругим бедрам сбегали соленые капли. От Магды пахло морем и приключениями.
— Глазастая, — похвалил Витя, сверкнув очками, — как же ты его?
— На отмели среди камней лежал. Вон там, где развалины, — девушка указала на остатки старинного форта на островке, в полукилометре от пляжа. Балтийское море здесь было мелким; чтобы добраться до глубины и поплавать, приходилось идти по волнам не одну сотню метров.
— Играем в случайности? — деловито предложил Людвиг.
— Я за, — откликнулся Витя.
— И я! — подбежал Жека.
— Добже, сыграем, — поддержала Магда. — Ян, ты с нами?
— Пока посмотрю со стороны, — ответил я.
— Как знаешь, — она тряхнула мокрыми волосами, в зеленых глазах вновь появился лукавый огонек, — С твоей стороны и больше видно, да?
Иногда я решительно не понимал Магдалену.
— Ну, кто первый?
Это была странная игра — вначале я не уловил ее смысла. Как объяснил мне вечером бледный и осунувшийся Виктор, победившим считается тот, кто продержится дольше других. Витя и Магда играли с большой энергией и азартом, и быть бы кому-то из них победителем… если бы удалось доиграть.
— Раз, два, три, четыре, — Магдалена подкинула кусочек янтаря в ладони, — где-то ураган идет на город. Но ветер меняется, и ураган сворачивает в море.
Она зажмурилась и несколько секунд сидела неподвижно, сжав янтарь в пальцах, затем воскликнула с улыбкой: «Вот она, счастливая случайность!»
Витя принял у нее янтарь, поправил очки, задумчиво почесал короткую бородку:
— Раз, два, три, четыре, хм… где-то корабль полным ходом идет на рифы. Но рулевой чихнул и случайно чуть-чуть повернул штурвал.
Все рассмеялись. «Счастливая случайность!» — сказал Витя, передавая янтарь Жеке.
— Ну, это легкотня! — Прокомментировал тот. — Давай-ка сюда. Так… Раз, два, три, четыре… Где-то студент сдает экзамен… скажем, по математике. Если сдаст — спокойно доучится и станет учителем в школе, где и проработает до пенсии. Но — зыкенская случайность, на первый взгляд фиговая — препод замечает у него шпаргалку, ставит «пару» и парень вылетает из универа! Он увлекается плаванием и становится чемпионом мира! — Жека закрыл глаза, беззвучно пошевелил губами над сжатым в кулаке янтарем. На лбу его выступили бисеринки пота, — вот она, счастливая случайность, вуаля!
— Раз, два, три четыре, — янтарь был уже в ладони Людвига, — где-то ребенок падает с лестницы на асфальт. Но кто-то оставил внизу старый толстый матрас…
Я сидел чуть в стороне и слушал. У меня и сомнений не возникло, что где-то сейчас сворачивают с пути ураганы, а корабли счастливо минуют отмели. Ребята смеялись, передавали по кругу янтарь, и ласковое балтийское солнце касалось лучами их плеч, оставляя бронзовый налет загара. Каждое действие отнимало у игроков силы, они не сразу приходили в себя, но эти усилия приносили им явное удовольствие. «Вот она, счастливая случайность!» — слышалось каждые две-три минуты. Подойди к ним, сядь в круг. Возьми солнечный сгусток окаменевшей смолы. Почему ты не сделаешь этого?
— Моя очередь! — азартно выкрикнул Жека, — Раз, два, три, четыре… где-то… на одной планете каждый день миллион человек умирает от рака…
Да, я мог бы присоединиться к ним. Волоски на моих запястьях поднялись, словно от холода. Еще не знаю, как — смог бы принять участие в этой странной игре, останавливая ураганы и спасая детей. Но тогда мне уже не будет пути назад.
— Жека, постой, то бардзо трудно… — Магда взяла его за плечо, но мальчишка вырвался. Глаза его сверкнули недобрым огнем:
— Отзынь, Ма!
— Послушай, не дури, парень, — нахмурился под очками Витя, — это тебе не по зубам.
— Не лезьте! Я сам выбираю случайность, это мой выбор, только мой.
Людвиг вскочил на ноги:
— Dummkopf, это опасно для тебя самого, подумай хоть минуту!
Мальчишка с непостижимой ловкостью прокатился между вытянутых рук к морю, и стоя по щиколотку в воде, крикнул:
— Миллион человек — каждый день умирает! Но — в один прекрасный день приключилась счастливая случайность!
Уже мы все были на ногах. Жека, растрепанный и мокрый, походил сейчас на взъерошенного волчонка; по красным щекам побежали влажные дорожки. Он же все это время носил в себе камень, мелькнуло у меня: что-то переключилось, возможно, просто кончились силы, и теперь ничто не удерживает его боль внутри.
— У него же истерика, — сказал я.
— Истерика? — Людвиг был белее извести.
— Он себя не контролирует! Не давайте ему ничего делать!
— Женя, посмотри на меня. Ты не справишься один, — пророкотал Витя, медленно надвигаясь на него. В цинковой пустоте над нами, оглушительно всплакивая, метались чайки, — Женя, даже у всего Лесного городка не хватит сил остановить болезнь на планете.
— Отвалите от меня! Раз-два-три-четыре! В один прекрасный день все раковые клетки сами заболели! — истошно крикнул Жека прямо в небо, — заболели и сдохли! Все, сразу! Ну, счастливая случайность!!
Вдруг словно электрический разряд пронзил его тело. Я прыгнул вперед, повалил мальчика в накатившую на берег волну. Соленая вода ударила в лицо, и я закашлялся. Людвиг и Витя подхватили Жеку за руки и ноги, рывком подняли.
— Янтарь! Янтарь у него отберите, — плакала Магда.
Жека бился в конвульсиях. Глаза закатились. Мы вчетвером, отталкивая друг друга, пытались разжать его ладонь — тщетно.
— Женя, слышишь меня? Возвращайся! — Витя схватил мальчика за голову, он походил на сумасшедшего, очки улетели в воду, — Возвращайся сейчас! Прямо сейчас — это твой единственный шанс!
Мальчик не ответил. Его тело выгнулось дугой, мокрый песок взлетал фонтанами.
— Женька, возвращайся домой немедленно! — прокричал Витя бедняге в ухо.
И вдруг все кончилось.
С минуту я пытался нащупать пульс в холодной тонкой руке. Сделать искусственное дыхание или массаж сердца никто не пробовал, мы все каким-то образом знали: кончено.
Все так же светило ласковое вечернее солнце, все также мерно накатывали на берег волны. Мы стояли вокруг остывающего худенького тела, тяжело дыша, не зная, что сказать друг другу в оправдание.
6. Прощанье
К вечеру запрохладело, над лугом легла невесомая пенка тумана. Горбатые призраки гор на горизонте едва угадывались в мареновой дымке, словно на рисунке средневекового китайского живописца. Я долго стоял у крыльца деревянного домика на окраине городка, в задумчивости глядя на затихающий к ночи лес. Наконец холод заставил меня толкнуть тяжелую дубовую дверь и войти.
В комнате было тихо и пусто, пахло струганным деревом. Я щелкнул выключателем — под потолком зажглась электрическая лампочка на шнурке. Жека, умытый и переодетый в чистое, лежал на длинном столе в середине комнаты. Соломенные волосы рассыпались по исцарапанным доскам. Тонкие руки вытянуты вдоль тела — все еще сжатые в кулаки. Бесшумно я подошел к нему и взял за руку. Холодная посиневшая кожа. Темные лунки изгрызенных ногтей. Не без труда я разжал жекин кулак, и кусочек янтаря упал в мою ладонь.
Вот и все, подумал я. Ты готов?
По двору пронесся ветерок, хлопнул почерневшей ставней, звякнуло стекло. Близилась ночь — лучшее время, чтобы отправиться в путь с легким сердцем.
— Блудный сын вызывает базу. База, это Блудный сын, как слышите меня?
— Ян? Что-то случилось? Почему связь не по графику?
— Мирон Степанович, мое задание окончено. И вот вам совет: отведите войска и прекратите бессмысленную осаду. Зря тратите время и силы.
— Что с тобой, Блудяка, черт под ери? Ты здоров?
— И не мешайте людям прих одить сюда. Бесполезно пытатьс я остановить весенний ледоход. Бесполезно у бегать от встающего солнца.
— Майор, немедленно возвращайтесь на базу. Это приказ!
В кончиках пальцев родилась едва ощутимая дрожь, будто где-то рядом пустили ток по высоковольтной линии. Я сжал янтарь в кулаке. Как ребята использовали его? Аккумулятор? Конвертор энергии? Или просто передавали по кругу, как атрибут водящего в игре? Сердце заколотилось, медленно разгоняясь, словно винт вертолета. По спине забегали ледяные муравьи.
Не отрывая взгляда от белого жекиного лица, я сделал шаг вперед, и воздух в комнате зазвенел, накаляясь. Мир обрел небывалую четкость, проступили обычно незримые краски, в сознание ворвались новые, незнакомые звуки: шелест утекающего между пальцев времени, тяжелые вздохи земли, звенящие голоса далеких звезд. Жгучая волна прошла по телу, разгоняя кровь.
Что же тебе мешает? Что мешает всем, живущим здесь; почему поселок не опустеет в один день? Янтарь горел в моих пальцах. Правильно говорили древние, самое трудное — познать себя. Ничего сложнее в жизни нет, чем найти свой путь туда… Все верно, все так. Но ведь это и просто, как все гениальное, как идея колеса или расщепления атома, однако здесь нужна не логика мысли, а логика чувства — если может быть у чувства логика. Я представил миллиарды людей по всей планете, миллиарды, живущие в бесколесную эру. И лишь здесь, в этом странном месте под названием Лесной городок, открыта дверь в иное чувственное измерение. Что же останавливает тебя? Лети! Ты не трус и не ханжа, душа твоя открыта, так в чем же дело, черт возьми?!
Невесть откуда взявшийся в комнате ветер растрепал жекины волосы.
— Мирон Степанович, я рад был знакомству с вами. Даст Бог, свидимся когда-нибудь.
— Ян, Ян, Ян, подожди… Ну чем они тебя купили, сектанты чертовы — тебя, самого разумного из моих учеников?
— Вы все еще не верите. Я тоже долго не верил. Это не секта. Людей в лесном городке объединяет не идея, не общее дело, не религия. Их объединяет место. Портал, ворота, дверь — называйте как угодно. Пока такой городок один, но скоро их число увеличится.