Разочарование лучше, чем злость. Я видел Деймона сердитым. Он застывает, словно бык с занозой в заднице. Черт, когда меня исключили из школы за драку. Он был готов в одиночку надрать мне задницу. Парень огромен и должен весить около восьмидесяти двух килограмм. Я тяжелый, но он мог скрутить меня и сломать мне кости.
— Я скоро вернусь, — говорит Деймон, затем оставляет меня одного в комнате. Рэмси возвращается через полчаса, Деймон идет следом за ним. Офицер садится на край стола в маленькой комнате и смотрит на меня сверху вниз.
— Тебе повезло, парень.
Меня бросят в тюрьму. Мне не везет.
— Только что, я говорил с Судьей Хэнсон, — говорит Деймон, — Тебе предъявят обвинения во второй половине дня и заплачу за тебя любой залог.
— Я дружу с окружным прокурором, который поможет тебе.
— Почему ты это делаешь для меня? — спрашиваю я.
— Потому что кое-кто в прошлом, сделал это для меня. Есть одно условие, — говорит он.
Все ближе. Наковальня вот-вот упадет.
— Какое?
На лице моего бывшего куратора появляется строгий взгляд.
— Ты присоединяешься к программе «Перезагрузка».
— Что это такое?
— Это группа детей, чьи жизни пострадали от неосторожной подростковой езды. Мы путешествуем вместе в течение месяца, и каждый участник делится своими историями с другими группами детей на Среднем Западе. Будет не ахти, так что не ожидай фантастических гостиниц и королевского обращения. Мы будем останавливаться в общежитиях и палаточных лагерях. Это не связано с твоим арестом за наркотики. Это прямой результат твоего инцидента в Раю. Присоединись к программе и помогай другим.
Если ты не согласен пойти со мной, то я ухожу. Если я уйду, то я не сомневаюсь, что они запросто запрут тебя здесь и выбросят ключ. Ты восемнадцатилетний подросток. И если ты думаешь, что тюрьма для несовершеннолетних была ужасной, то гарантирую что во взрослой тюрьме, в сто раз хуже.
— Так, у меня действительно есть выбор?
— Есть. Остаться здесь и наслаждаться гостеприимством здешних тюрем или поднять свою задницу и следовать за мной.
Таким образом, выбора нет. Один из выборов, это то, что мне практические ничего не надо делать, чтобы сбежать отсюда. Даже если это включает времяпровождение с моим куратором.
Мы не говорим больше, чем полтора часа на пути к Рэдвуд.
Он пытается задавать мне вопросы, но я делаю все возможное, чтобы уклониться от них.
Когда мы останавливаемся у подъезда к одноэтажному двухквартирному дому(дуплексу), он объясняет:
— Сегодня вечером ты будешь ночевать у меня, а завтра днем встретишься с остальной частью группы.
Зайдя внутрь, я бросил мой спортивный костюм на диван, рядом с выцветшим пледом. На мантии над пустым камином висела фотография Деймона и маленького мальчика, лет восьми, в форме Младшей Лиги.
— Он твой? — спросил я его, интересно, как этот парень, закончил тем, что живет один в маленьком городке, на задворках штата Иллинойс.
Рай не далеко отсюда.
— Да.
Очевидно, по виду этого места, он живет один. Это место не похоже на мой дом в Рае, здесь все слишком просто и не использовано, как будто он просто приходит сюда, чтобы спать и все.
— Вы развелись? — спросил я.
— Ты перестанешь задавать вопросы? Я думаю, мне больше нравилась поездка сюда, когда ты вообще ничего не говорил.
После приготовленного Деймоном удивительного ужина из курицы и риса, который напомнил мне о приготовлении еды моей матери, он ведет меня в узкий зал в постель. В этом доме тихо. Я не привык к такому количеству тишины. В доме Рио всегда были люди, которые праздновали или приходили в любое время.
Я не возражал, потому что, я все равно не сплю много.
Я выключаю свет, хотя знаю, что поспать мне не удастся. Будет как обычно… каждые пятнадцать минут я буду просыпаться, смотреть в потолок и молить о сне. Это помогает, но в этих коротких урывках сна, мне интересно, что такое ночной сон без перерывов.
Этого не было много лет… до аварии.
С утра я ем цельные зерна, типа хлопьев, когда Деймон заходит на кухню. Я не могу не спросить:
— Почему ты помогаешь мне?
— Потому что, я думаю, что ты хороший парень, — говорит он, повернувшись ко мне спиной.
Затем он встает перед плитой и начинает жарить несколько яиц.
— Ты просто должен сделать правильный выбор.
Во второй половине дня, мы бросаем сумки в машину. Деймон останавливается в общественном центре Рэдвуда, где большой белый грузовик ждет нас. Его вызывают в здание и он говорит мне загрузиться в фургон и представиться остальным членам группы.
Двое парней и три девушки стоят там со своим багажом. Когда одна из девушек отодвигается в сторону, и когда я получаю представление о человеке, которого она загораживала, мое тело немеет.
Мэгги.
Глава 2Мэгги
Мой протеиновый батончик падает на асфальт как в замедленной съемке, а откушенный кусок во рту стал по вкусу как пыль. Что Калеб здесь делает? Где он был последние восемь месяцев? Он оставил город без следа после наших коротких и сумасшедших отношений. Почему он даже не попытался связаться со мной, или по крайней мере, дать мне знак, что он жив? У него те же голубые глаза, то же точеное лицо, и те же мышцы, выпирающие из-под футболки. Он здесь, и жив, и идет прямо ко мне. Я не могу отвести взгляд, хотя и отчаянно хочу это сделать.
Он вздыхает и говорит:
— Все это как-то неловко, да, — его голос звучит знакомо, но по-другому. В нем появились оттенки, которых не было там в последний раз, когда мы видели друг друга.
— Да, — удалось пропищать мне, — Эмм …
— Как поживаешь?
Я не могу ответить на этот вопрос. Это слишком фальшиво. Если бы ему было дело до того, как у меня дела, он бы придумал, как увидеть меня или поговорить со мной. Он оставил меня перед Рождеством, перед Новым годом, перед Днем Святого Валентина, до моего дня рождения, перед выпускным и окончанием школы. Перед тем, как мне сообщили, что я должна буду постоянно хромать до конца своей жизни безо всякой надежды на полное выздоровление.
— Что ты здесь делаешь? — он пожимает плечами.
— Я задавал себе тот же вопрос сегодня утром.
Один из парней, стоящих рядом с нами, с длинными вьющимися волосами, которые падают ему на лицо, пукает. Еще хуже то, что он делает из этого большое шоу, со стонами и потугами, как маленький ребенок.
— Чувак, ты в своем уме? — спрашивает Калеб.
— А что? — равнодушно говорит парень, — Я должен был выпустить его.
— Выпускай, когда ты один, старик. Не будь гребанным уродом.
— А ты че, пердежная полиция? — спрашивает парень, подходя к Калебу. Калеб становится прямо, как будто он побывал в большом количестве драк и не боится добавить еще одну, на свой счет. Это нереально. Я не чувствую пальцев ног, потому что я в шоке, и Калеб, и этот парень собираются драться из-за … пука?
— Остыньте, парни, — поизносит грубый голос. Высокий черный парень с папкой указывает на меня.
— Мэгги, могу я с Вами поговорить? Наедине.
Он указывает на Калеба.
— Ты тоже, Бекер. Сейчас.
Я иду за ним от фургона, болезненно осознавая, что Калеб идет следом. Я испытываю желание развернуться и потребовать, чтобы он рассказал, где был, но я даже не знаю, могу ли я выдавить хоть слово.
Парень останавливается за столом для пикника и кидает на него свою папку. Он представляется, как Деймон Мэннинг, старший руководитель и сопровождающий нашей группы.
Он выглядит переживающим, когда говорит:
— Очевидно, что вы двое не можете быть в этой поездке вместе. Мэгги, я понятия не имел, мой помощник поставил вас в качестве замены после того, как Хизер ушла.
— Я уйду, — немедленно предлагает Калеб.
— Черта с два, Бекер. У тебя нет выбора, кроме как остаться.
Это означает, что Деймон хочет, чтобы выбыла я. Если бы я была старой Мэгги, той, кто боится малейшего конфликта или противостояния, я бы уехала с большим удовольствием. Но сейчас я сильнее, и я не отступлю ни за что. И еще здесь Калеб. Я поворачиваюсь с решимостью к Деймону.
— Я остаюсь.
— Мэгги, мне очень жаль, но невозможно работать с вами обоими.
— Я не уйду, — прерываю его я.
Деймон потирает рукой свою лысую голову и вздыхает. Я могу сказать, что он колеблется… по крайней мере, немного. Что я могу сказать, чтобы убедить его, что не могу бросить поездку только потому, что Калеб, внезапно, оказался здесь тоже? Правда в том, что быть с Калебом будет испытанием — огромным и неожиданным. Но я решаю, что собираюсь доказать себе и ему, что я двигаюсь дальше. Я больше не позволю прошлому диктовать, как мне жить. Нам обоим уже восемнадцать, по закону мы считаемся взрослыми.
— Это плохая идея, — повторяет Деймон, — действительно плохая идея.
— Могу я поговорить с Калебом наедине? — спрашиваю я его.
Деймон переводит взгляд с меня на Калеба.
— Хорошо. У тебя пять минут.
Когда Деймон уходит, я сглатываю и заставляю себя повернуться к Калебу. Он выглядит встревоженным, но в то же время излучает ожесточенную силу. Раньше я думала, что он все, что я хотела и в чем нуждалась. Если бы Калеб Бекер был рядом, моя жизнь была бы в порядке. Так и было, на некоторое время, по крайней мере.
— Прошло восемь месяцев, — говорю я слабым голосом. От мысли о том, как я скучала по нему, на глаза наворачиваются слезы. Я моргаю и молюсь, чтобы не заплакать. Не сейчас, когда у меня есть все, чтобы оставаться сильной. Я говорю что-то, что угодно, так чтобы сохранить это состояние, — Ты пропустил выпускной.
— Я пропустил много вещей, — говорит он, а затем медленно засовывает обе руки в карманы.
Я знаю, что, вероятно, выгляжу жалко. Я чувствую себя жалкой. Но я устала себя жалеть. Я должна идти дальше. Я становлюсь сильнее с каждым днем. Я не могу снова втянуться в мыльную оперу жизни Калеба. Я не позволю этому случиться. Я смотрю на большой белый фургон, который должен взять нас на четыре недели в поездку вместе. Мы собираемся поделиться своими историями публично, надеясь, что другие люди не испытают того, что случилось с нами. Я кусаю губу, что за ирония. Как мы можем это сделать, если истина об аварии до сих пор похоронена?