мир поглотил их полностью и навсегда.
Каждый мальчишка должен иметь и свято хранить свою тайну. Особенно, если
эта тайна принадлежит не тебе одному, а сразу четырём друзьям. Тут уже
совсем другая ответственность. С возрастом появились несколько иные цели,
нежели просто ходить под городом. Грач и Ильич с головой ушли в поиски
библиотеки императора Шалатока.
Пришло время — Сашу ушел в армию. Грач закончил академию, получил диплом
филолога фербийского языка, Ильич стал археологом. Вместе они все еще
составляли хорошо организованную группу джентльменов удачи. И поиски у
них шли с переменным успехом.
Как-то, еще в детстве, посреди здоровенной канализационной трубы им встретились
Леший с Лёхой. Лёхе просто было в кайф полазить под Альвероном, а Леший
представлял собой конкурирующую фирму. Он тоже искал библиотеку Шалатока,
но взгляды на то, как это нужно делать, у него были свои. Именно поэтому
дуэт не превратился в трио. Отношения всегда были неплохими, но Леший
искал сам, а Грач с Ильичем сами.
Мишка давно женился и забросил детское увлечение. Сейчас он работал в
автомастерской, но со старыми друзьями поддерживал очень хорошие отношения.
Именно Мишке Мокшин оставил на хранение свои пещерные прибамбасы, верёвки,
фонари, когти. Уже несколько лет они покоились в гараже, ожидая своего
хозяина. И вот их час настал.
День был субботний, и шансы на то, что Мишка не на работе, были велики.
Мокшин решил с ходу, без телефонного звонка, заехать к старому другу на
квартиру.
На звонок в дверь вышел сам хозяин, высокий, широкоплечий Землянин, в
трениках, майке, с начинающим расти пивным брюшком. Он замер в открытом
дверном проёме с настежь раскрытыми глазами.
— Ни-фи-га себе! — наконец воскликнул Мишка. — Какие люди и без охраны!
Объятия были крепкими и долгими.
Через двадцать минут на кухонном столе стояла запотевшая «Столичная»,
правда приготовленная на заводе Альверона, солёные фербийские грибочки(5),
маринованные огурчики, селёдочка с зелёным лучком, нарезанная колечками
колбаска. На плите давно кипела такалока. Наконец всё было готово к употреблению.
— За встречу! — сказал Мишка.
Рюмки со звоном соприкоснулись и «опрокинулись». По горлу побежал горький,
но очень приятный ручеёк. Вслед за ним туда же отправили по солёному грибочку.
Вилки глухо застучали по тарелкам.
— Как живёшь, Миша?
— Двое мальчишек. Одному семь, другому год. На прошлой неделе отправил
их с женой на море. Работаю авто слесарем. Повезло. Когда устраивался
место было глухое, фербийцы не любили там работать. А через пару лет новые
кварталы строить начали. Денежка водится, частенько. Квартирка видишь
неплохая. Нормально живу. Наши чаще хуже живут.
— Вижу. Квартирка действительно неплохая.
— Да я-то ладно. Ты как? Я слышал, тебя убили.
— Пытались. Не получилось.
— Ну, давай за то, чтоб всегда не получалось.
Рюмки снова дзынькнули. Вторая пошла так же легко, как и первая. Разговор
за жизнь был длинным.
— Когда я попал в армию, — рассказывал Мишка, — загнали меня в службу
дезактивации. Ладно бы какой придурок из обединенного корпуса. Свой же
русский загнал. Простился я с родными и полетел на Землю, помирать от
лучевой болезни. На космодроме сержанты, что нас везли, решили порядки
навести. Хм, деды… Послали меня сигареты искать и пиво. И я их тоже послал.
— А они с кулаками…
— А как же! Четверых я разложил еще у дверей зала ожидания космодрома.
Тут наш летёха бежит, орёт чего-то. Я и его за компанию. Когда он встал,
то пообещал мне райскую жизнь, в его роте. Только тогда я понял, чего
наделал, когда в глазки лейтенанту заглянул. Знаешь, такие маленькие,
кругленькие, бесовские глазки, привыкшие к безнаказанности. Кто для них
солдат? Мясо. Да еще в роте дезективации. Но, нет худа без добра. Подполковник
Князев только что проводил на Землю штурмовой батальон из поселенцев.
Полкан всё видел, подошел к нам. Мне, говорит, этот призывник нужен. Лейтенант
ни в какую! Орёт: я его под суд отдам! Тогда Князев пообещал, что будет
мой лейтенант до пенсии две звездочки носить. Короче забрал он мои документы,
и попал я в сто тридцатый воздушно — десантный полк. Полгода в учебке
и вперёд, в фербийские джунгли. Как жив остался до сих пор не понимаю.
Во время Науварского мятежа в таком побывал… Вернулись в Альверон, сошел
я с поезда… Руки ноги целы. Живи и радуйся. Кстати в тот же день я свою
Алёнушку и встретил. Красавец десантник, ветеран… А у меня еще медальки
на груди болтаются. Не устояла. Поженились через год.
— Молодец.
— Да что всё я… ты-то как?
— Нормально.
— Где пропадал?
— Знаешь, лучше тебе об этом не знать.
— Ну, не хочешь, не рассказывай. Как семья?
— Мама с отцом умерли восемь лет назад.
— Я знаю, — сочувственно сказал Миша.
— А я даже на похороны не мог приехать… — опустил глаза Саша.
— Жена, дети?
— Да нет пока. Один я.
— Странно. За тобой девки всегда толпой ходили.
— Да Бог с ним, с прошлым. Давай о настоящем поговорим. Предложили мне
тут дельце. Одному не справиться, помощник нужен.
— И что за дельце? — насторожился Мишка.
— Парнишка под Альвероном пропал. Если найдём его — двести пятьдесят штук
наши.
— Заманчиво, конечно, — сказал Мишка мечтательно. — Но я уж лет десять
как под Альверон не спускался.
— Не спеши отказываться. Ночь тебе на размышление. Я машину во дворе у
тебя брошу. Если надумаешь, к восьми подъезжай. А сейчас, пойдём покажешь
мои причиндалы. Надеюсь не выбросил?
Ровно в восемь Мишка стоял у дверей Мокшина и что было силы давил на звонок.
На чудесную утреннюю трель никто не отзывался. В полной уверенности, что
хозяин дрыхнет, Мишка собирался сломать ему этот кайф. Наконец дверь открылась.
Саша стоял с весьма свирепым лицом, поддерживая левой рукой полуспущенные
брюки, правой сжимая пулемётную ленту туалетной бумаги. Причем выглядело
это как хороший замах. Мишка слегка опешил от увиденной картины, — зрелище
на самом деле было не для слабонервных! Кайф-то он сломал, да только не
тот.
— Сдурел что ли?! — прорычал Саша с широко открытыми глазами.
— О-о-о. Извини отец, не хотел помешать, — засмеялся Мишка, наконец сообразив
что наделал.
— Не хотел, — недовольно буркнул Саша, ковыляя к кабинету задумчивости.
Мишка прошел на кухню, заварил себе чаю(6) и, сконструировав пару бутербродов
с жаренными шуршунчиками(7), удобно примостился на стульчике между стеной
и столом. Додумав утреннею «думу» до логического конца, Саша вымыл руки
и вернувшись на кухню замер в дверях, созерцая живописную картину поглощения
бутербродов.
— Ох и любишь ты пожрать!
— Не скрою, люблю, — гордо признался Мишка. — Но не это главное.
— А что главное? — искренне удивился Саша.
— Главное, как я это делаю.
— Ну и как?
— Красиво и эстетически лаконично.
— Пошли, эстет, нас ждут великие дела.
— И никто не узнает где могилка моя, — почти в рифму, как-то не весело,
продолжил Мишка, отхлебнув из кружки глоток чая.
А на улице было хорошо. Солнце поднималось над городом, проникая в тень
квартир жарками лучами. Выходной день в Альвероне — благодать для автомобилиста.
Проспекты и переулки полупусты, все кто мог выбрались за город на пикник.
Едешь в своё удовольствие и не тратишь нервы на «чайников» и откровенных
идиотов.
— Я договорился, — сказал Мишка, — пару недель мне дали в счет отпуска,
а вот дальше… Успеем за две недели?
— Неуверен. Хотя, конечно, чего в жизни только не бывает.
У станции подземки «Имени шестнадцати династий» Фаэтон(8) свернул вправо
и через триста метров въехала во двор жилого дома. Это был любимый колодец
Мокшина. Располагался он за гаражами, у бетонного забора и из него легко
можно было добраться до любой из центральных магистралей. Да и двор был
тихим, никто не помешает спуску.
Переодевшись, Мишка и Саша сдвинули тяжелую крышку люка. Та пропела характерным
скрежетом.
— Давно я не слышал эту песню, — сказал Мишка, сдерживая внутри себя мальчишеское
волнение, и нахлобучив шахтерскую каску первым исчез под Альвероном. Саша
спустился следом за компаньоном, задвинув над головой крышку люка. Мишка
уже стоял с включенным фонарём на каске и осматривался. Спрыгнув с железной
лестницы, Саша включил свой фонарь, достал плоский планшет электронного
навигатора со схемами лабиринтов городских коммуникаций.
— За десять лет устарели, — высказал Мишка скорее утверждение, чем предположение.
— Новые галереи понастроили.
— До «проспекта» дойдём, а там Грач новые файлы принесёт.
— Грач? Чтоб Грач решился…
— Он ничего не знает, — не дал договорить Саша. — Я только лишь попросил
его принести файлы с новыми планами и всё.
— А кто вообще знает? Об этом деле?
— Я думаю двое родственников и их телохранитель.
— Правильно. Чем меньше тем лучше. Ну что, пошли?
— Пошли, — сказал Саша и выключил планшет навигатора.
Пара лучей желтого света прыгали по стенам и хлюпающей под ногами жиже.
Цвет её разобрать было тяжело, но что-то подсказало, что его нет в спектре
ни Земной, ни Фербийской радуги. Шли молча. У выхода на «главный проспект»
Саша отстранил Мишку в сторону и первым вышел из трубы. В условленном
месте стояли двое. Мишка затаил дыхание и полностью превратился в слух.
Саша шел медленно широким уверенным шагом. Его правая рука лежала в кармане
брезентовой куртки и большим пальцем снимала «Вальтер — П-388» с предохранителя.