Аймос отшатнулся, его лицо исказилось смесью гнева и… сомнения. Он посмотрел на свои руки, словно пытаясь увидеть в них следы былого величия и нынешней раздробленности.
— Это… это неправда… — прошептал он, но в его голосе уже не было прежней уверенности, — Мой брат… он не мог…
— Муж мой, — тихо сказала Эгилия, кладя руку ему на плечо. Ее прикосновение, казалось, немного успокоило его, — Вспомни. Вспомни те странные указы перед падением. Ту атмосферу страха и недоверия, которую он сеял. Тех богов, что исчезали один за другим под предлогом «борьбы с ересью» или «угрозой Бездны». Разве это не укладывается в картину?
Аймос посмотрел на жену, затем на Айсштиль, в глазах которой стояли ледяные слезы гнева и боли. Он увидел не только ее цельность, ее новообретенную силу, но и эхо того ужаса, что она пережила. Его взгляд скользнул по Никталии, которая сочувственно качала головой. И по Карнаксу, который стоял с непроницаемым лицом, но его золотой глаз, казалось, сверкал чуть ярче обычного.
— Я… я не помню, — глухо произнес он, опуская голову, — Слишком много… пустоты.
— Потому что он стер эти воспоминания, Аймос, — сказал я, — Или повредил их, когда разбивал твою душу. Так же, как он пытался сделать с Айсштиль.
Аймос вскинул голову, в его глазах бушевала буря. Гнев боролся с отчаянием, преданность брату — с ужасающей правдой, которая медленно проступала сквозь туман забвения.
— Даже если… даже если это так… — прохрипел он, — Что это меняет? Прошлое не вернуть. Пантеон пал. Мы остались одни перед лицом Бездны и… этой, — он кивнул в сторону площади, где недавно бушевала Сверхсущность.
— Это меняет всё, — твердо сказала Айсштиль, — Теперь мы знаем нашего истинного врага. Не только Бездну, но и того, кто играл с ней, кто использовал ее в своих целях. Того, кто предал нас всех.
— И это значит, что наш план с Черным Солнцем становится еще более актуальным, — подхватил я, — Это единственный способ противостоять и Бездне, и тому, что может скрываться за действиями Громовержца. Нам нужна сила твоего мира, Аймос. И энергия Небесного Чертога.
Аймос долго молчал, глядя на свои руки, потом на Эгилию, потом на меня, Айсштиль и Никталию. Его лицо постепенно разгладилось, гнев уступил место холодной решимости.
— Хорошо, — наконец произнес он. Голос его был тверд, — Делайте, что должны. Я подготовлю свой мир. Мои слуги соберут необходимую энергию. Но, Эстро, — он посмотрел мне прямо в глаза, — если твое Черное Солнце даст сбой… если оно уничтожит то, что осталось от моего мира…
— Ты уже говорил это, Аймос, — кивнул я, — Достанешь меня из-под земли. Риск велик, но мы справимся.
— Тогда идите, — Аймос махнул рукой, — У вас мало времени. Бездна уже чувствует слабину на границах. А Сверхсущность… она не будет ждать вечно.
И тут из-за массивной колонны, неподалеку от ворот замка, раздался тихий шорох и неуверенное:
— Эстро?.. Айси?.. Вы… вернулись?
Мы все обернулись. Из тени, робко переминаясь с ноги на ногу и теребя кончик своего пушистого хвоста, выглядывала Пугливая Лилия. Ее большие глаза были полны смеси страха, любопытства и явного облегчения.
— Опа! — тут же оживилась Никталия, — А вот и наша потеряшка! Пугливка, ты что тут делаешь? Я же велела тебе сидеть в замке и вышивать крестиком на призрачных салфетках! Кто разрешил гулять по этому унылому району без сопровождения взрослых богинь⁈
Пугливка закатила глаза и сделала еще шаг вперед, уже смелее.
— Я… я почувствовала… — она посмотрела на Айсштиль, потом на меня, — Что-то очень сильное… и светлое… и холодное… как будто… как будто вернулась весна после долгой зимы. Я подумала… это вы. И пошла посмотреть.
Она с благоговением смотрела на Айсштиль, которая теперь действительно излучала ауру невероятной, звенящей ледяной мощи. Цельная. Восстановленная.
— Весна? — фыркнула Никталия, — Скорее, ледниковый период вернулся в полном объеме! Ты просто нашу Снежную Королеву почуяла, вот и все! Хотя, признаю, апгрейд ей к лицу. Стала еще внушительнее. Боюсь даже шутить про ее прическу.
Айсштиль бросила на Никталию ледяной взгляд, но в уголке ее губ мелькнула тень улыбки. Она подошла к Пугливке и мягко коснулась ее плеча.
— Все хорошо, дитя. Мы вернулись.
Пугливка просияла и тут же доверчиво прижалась к богине льда. Удивительно, как быстро страх сменился радостью и доверием. Кажется, инстинкты Лилии подсказывали ей, что эта «новая» Айсштиль — союзник.
Карнакс лишь хмыкнул, явно считая все эти эмоциональные проявления излишней суетой.
— Раз все собрались, может, перестанем прохлаждаться на площади? — пророкотал он, — У нас есть план. И он требует исполнения. А не вот это вот всё…
Я усмехнулся. Карнакс прав. Время не ждет. Но появление Пугливки, когда о ней все позабыли… Это было знаковым.
— Ладно, Карнакс, не ворчи, — сказал я, — Дел у нас, и правда, выше крыши. Пора возвращаться домой. И готовиться к запуску… самого большого фейерверка в истории миров.
Я сосредоточился на создании портала, на этот раз ведущего обратно, в реальный мир, в особняк Безумовых. Энергия очищенного озера послушно откликнулась, формируя стабильный серебристый проход.
— Мы скоро вернемся, — сказал я Аймосу и Эгилии, — Готовьтесь.
Айсштиль бросила последний взгляд на Владыку Мертвых, в котором читалась сложная смесь старых обид и нового понимания. Затем она решительно шагнула в портал. Карнакс и Пугливка молча последовали за ней. Никталия, бросив на прощание воздушный поцелуй Аймосу («Не скучай, красавчик!»), тоже нырнула в сияние.
Я помедлил секунду, глядя на Аймоса. Он стоял прямой и непоколебимый, как древний монолит, но я видел в его глазах боль и растерянность человека, чей мир только что рухнул во второй раз.
— Держись, брат по несчастью, — тихо сказал я и шагнул в серебристое сияние портала, возвращаясь в мир живых, где нас ждали новые битвы и старые враги.
Глава 23Меня распаковали из кокона
Утренние лучи солнца робко пробивались сквозь щели в жалюзи, рисуя золотистые полосы на паркете небольшой, по-мужски лаконичной квартиры. Воздух был наполнен тишиной и легким ароматом дорогого одеколона. К запаху примешивалось что-то неуловимо чужеродное, напоминающее озон после грозы и тонкий запах экзотических цветов.
На широкой кровати, под смятым одеялом, лежали двое. Майор Игорь Волков спал, его обычно суровое лицо было расслабленно и почти безмятежно. Рядом, повернувшись к нему спиной, лежала Перчинка. Она не спала. Ее оранжевые глаза были широко раскрыты и смотрели в потолок с выражением, которое никогда прежде не появлялось на ее лице — смесь изумления, растерянности и… чего-то еще, теплого и пугающего одновременно. На ее щеках играл легкий румянец.
На полу в беспорядке валялась их одежда: строгая военная форма Волкова и… изящный комплект белья Перчинки, рядом с которым громоздились снятые пластины ее хитинового панциря. Черно-желтая броня, обычно придававшая ей вид опасной хищницы, сейчас казалась просто грудой странных предметов, неуместных в этой спальне.
Перчинка осторожно, боясь разбудить спящего мужчину, коснулась пальцами своей щеки. Она все еще ощущала его прикосновения, его дыхание, силу его рук. Вчерашняя ночь… она перевернула все. Все ее тщательно выстроенные планы, амбиции, стремление к контролю и власти — все это вдруг показалось далеким и незначительным. Как пыльные книги на дальней полке, до которых нет дела.
Сейчас существовал только он. Этот человек. Игорь Волков. Офицер и вроде обычный одаренный, но… такой сильный, такой надежный. Такой… настоящий. Пару дней назад он спас ее, рискуя собой. А потом… потом она сама не поняла, как оказалась здесь, в его квартире, в его постели. И это было… невероятно. Все те ощущения, о которых она читала в научных трактатах и наблюдала в «учебных» видео, оказались бледной тенью реальности. Реальности яркой, глубокой, всепоглощающей…
Она осторожно повернулась и посмотрела на спящего майора. Его ресницы слегка подрагивали. Перчинка почувствовала непреодолимое желание коснуться его волос, провести пальцами по щеке… Она протянула руку, но в последний момент отдернула ее. Что с ней происходит? Это… нелогично. Нерационально. И совершенно не вписывается в ее планы.
Волков что-то пробормотал во сне и повернулся на другой бок, лицом к ней. Перчинка затаила дыхание. Он выглядел таким уязвимым во сне. Не грозный майор, а просто мужчина. Мужчина, который прошлой ночью заставил ее забыть обо всем на свете.
Он медленно открыл глаза. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга. В его серых глазах плескалось удивление, смешанное с… нежностью?
— Доброе утро, — тихо произнес он, его голос был хриплым ото сна.
— Доброе, — так же тихо ответила Перчинка, чувствуя, как щеки еще сильнее заливает предательский румянец. Проклятая физиология! Почему ее хитиновый панцирь не распространяется на лицо?
Волков улыбнулся и осторожно убрал прядь ее черных волос, упавшую ей на лоб. Его прикосновение было легким, почти невесомым, но Перчинка почувствовала, как по телу пробежала дрожь.
— Я… не ожидал, что ты останешься, — признался он.
— Я тоже, — честно ответила Перчинка, — Все как-то… само собой получилось.
Она села на кровати, подтянув одеяло к груди. Ей вдруг стало неловко находиться перед ним без своей брони, полностью обнаженной. Это было новое, непривычное чувство уязвимости.
Волков тоже сел, опираясь на локоть. Он с интересом рассматривал ее, но в его взгляде не было похоти — скорее, любопытство и… восхищение?
— Ты удивительная женщина, Перчинка, — сказал он задумчиво.
— Правда? Почему? — немного застенчиво переспросила мирмеция.
— Твоя сила, твоя скорость в бою… Я никогда не видел ничего подобного. Сколько же ты тренировалась, чтобы достичь такого уровня? Годы? Десятилетия? — тут он немного виновато улыбнулся, — Ох, прости. Наверное, не слишком подходящая тема для утреннего разговора…