Замеченная мной раньше большая Тень не умчалась прочь вместе с остальными, хотя устрашилась. Я почувствовал это, на мгновение пережив то же, что и при встрече с Тенью в недрах Вершины. Я ощутил вспышку немыслимой, превосходящей всякие пределы боли и услышал голоса молящихся жрецов.
Поднявшись с тюфяка, я подошел к знамени и встал рядом с ним, глядя на незваных гостей. Покрывала спали с их лиц. И что бы это значило?
«Ах вы, уроды паскудные, – подумал я. – А ну, убирайтесь, на хрен, с дороги! Нечего лезть в мой сон с такими мерзкими харями». Такое подозрение, будто эта троица – нечто вроде Взятых Госпожи. Наверное, некогда эти чудища были демонами или могущественными волшебниками, но потом оказались во власти еще более великой, грозной и мрачной силы. Уходите! Убирайтесь отсюда. Вы мертвы. Оставайтесь же мертвецами.
Я потянулся к копью и почувствовал, как оно оживает в моей призрачной руке. Уходите.
Три омерзительные звериные маски слегка склонились к поверхности дороги. Хотелось верить, что это маски. Младенцев, родившихся с такими рожами, лучше убивать еще в колыбели.
Сложив руки перед собой, пришельцы начали отступать, не передвигая ногами.
Жуть!
Затем они исчезли, растаяли на горизонте.
Я обошел стояночный круг. Тени начали возвращаться. Запомнившаяся мне Тень, прижимаясь к барьеру, подражала моим движениям. Я уловил исходивший от нее сильный голод и удивился, заметив, что из этого круга выходят не две, а четыре дороги, по числу сторон света. Но почему дороги, ведущие на восток и запад, не были видны в дневное время?
Рев оборотня проник в мир духов. Волы и козлы переполошились. Караульные, наблюдавшие за попытками Теней прорваться в круг и взвинченные до предела, принялись орать на животных, а некоторые решили устроить взбучку пантере.
– Это еще что за чертовщина? – прокричал какой-то парень, указывая на знамя.
В лунном сумраке трудно было разглядеть что-либо определенное. Я переместился в ту сторону. На поперечине знамени примостилась белая ворона и, похоже, уснула. Это тут же породило у меня множество вопросов.
Уж не я ли это, наблюдающий за нынешними событиями из времени, которому еще только предстоит наступить? Может, эта птица – творение Кины? Или Душелов? Как она попала сюда ночью, из мира, что лежит за пределами Врат Теней? Я видел, как в небе кружили огромные Тени… Но сейчас, глянув на луну, я не заметил ничего подобного. Да и этой несвоевременно появившейся луны не было на прежнем месте. Лишь самый ночного светила над горизонтом. Вопросы, вопросы…
Пантера снова взревела, на этот раз от боли и изумления. Ребята всыпали ей, чтобы не пугала животных.
Я пролетел мимо Костоправа и Госпожи, как всегда расстеливших постели рядом. Старик храпел. У нее сна не было ни в одном глазу. Каким-то образом она ощутила мое появление и даже решила проследить за мной, но оставила попытки, когда я отлетел на несколько ярдов.
Я протиснулся между клетками. Длиннотень тоже не спал. Он всхлипывал и дрожал от страха. Похоже, в нем не осталось ничего от сумасшедшего, но могучего и грозного чародея.
Ревун тоже бодрствовал. Только сейчас я сообразил, что в последнее время его почти не слышно. И тотчас, на моих глазах, он попытался исторгнуть яростный вой, но у него ничего не вышло. Что же с ним сделала Госпожа?
Больше всего мне хотелось понаблюдать за Душелов. Она оставалась связанной, с кляпом, забитым в самое горло, но при всем при том казалась безумно веселой, как в лучшие моменты своей жизни. Меня она ощутила так же легко, как и ее сестра, и тоже принялась искать глазами. Глазами смеющимися и исполненными тайного знания. Возникло ощущение, что она, стоит ей только пожелать, способна выскользнуть из своей плоти и пуститься за мной в погоню.
Но нет, на самом деле Душелов просто хотела, чтобы я так думал; даже в нынешнем своем положении она старалась напугать и сбить с толку старину Мургена. Но меня беспокоило не столько это, сколько ее уверенность. Она вовсе не боялась и, кажется, даже ничуть не тревожилась.
Об этом стоило сообщить Капитану и Лейтенанту.
Я заскользил вдоль незримого рубежа, размышляя, слетать ли к Сари или заняться каким-либо другим из множества дел, поджидавших меня в мире духов. Хотя, по правде сказать, больше всего я хотел забыться настоящим сном.
Знакомая Тень вновь расплющилась о барьер. Она, несомненно, чего-то хотела. Может, поговорить со мной, а может, сожрать.
Я пролетел мимо нюень бао, бдившего в кошачьей стойке с мечом наголо. Жители болот нервничали даже больше, чем немногие примкнувшие к нам таглиосцы, хотя последних тяготил еще и исконный страх перед Хатоваром.
Вообще-то, бессонница оказалась широко распространенным явлением. Лебедь и Мэзер тоже не спали. Прислушавшись к их болтовне, я убедился в том, что они не затевают мятежа – просто Лебедь, верный своей натуре, травит байки о привидениях. Хотелось бы узнать об этом малом побольше. Непростой типчик.
Прабриндра Дра тоже не спал. Он сидел рядом с Лебедем и Корди, но держался обособленно и в разговоре не участвовал.
Я сместился поближе к вороне. Она уловила мое присутствие, тихо каркнула, приоткрыла красноватый глаз и снова задремала. Но едва я решил испробовать барьер на прочность, птица каркнула снова – гораздо громче.
Сам не зная как, я понял: она требовала, чтобы я держался высоко над плато.
Мне были доступны ее крылья, но я предпочел обойтись без них и снова облетел вокруг лагеря. Ни на одной из дорог не было видно призраков. Восточный и западный тракты сделались почти незаметными, тогда как путь на север выделялся особенно четко, словно приглашал воспользоваться собой. Неотступно следовавшая Тень не могла добраться до меня и за пределами лагеря. Дороги тоже были защищены.
Я припустил на север, еще не зная, с какой целью, хотя и подумывал о том, чтобы проведать Сари.
Задолго до того, как я скакнул обратно в свою плоть, мне удалось обнаружить нечто интригующее. Прямо перед Вратами Теней.
103
На следующее утро Костоправ был до неприличия весел и добродушен, да и его подружка улыбалась с заговорщицким видом. Должно быть, они урвали-таки несколько приятных минуток наедине.
– Чего такой мрачный? – спросил меня Костоправ.
– Не спал ни хрена.
– Нервишки шалят?
– Путешествовал.
– Ага. И наверняка увидел что-то важное, иначе не имел бы сейчас такую кислую рожу.
Я рассказал обо всем, кроме белой вороны. И не преминул заострить внимание на слишком уж бодром настроении Душелов.
– Она что-то задумала.
– Это у нее в крови, – сказала Госпожа. – Она манипулировала людьми, когда еще и говорить толком не умела. Не беспокойся, предоставь ее мне.
– Ты поел? – спросил Костоправ.
Я кивнул.
– Тогда поднимай людей, и вперед.
– Погоди минутку, еще пару слов насчет моей увеселительной ночной прогулки. Помнишь людей, которые торопились к Вратам, аж пылищу подняли? Так вот, это не кто иные, как Гоблин, Одноглазый и матушка Гота. К сожалению, я не мог переместиться в прошлое и выяснить, что к чему, но бьюсь об заклад, они рассчитывали успеть до нашего ухода.
С физиономии Костоправа мигом сошла улыбка.
– Ты что-нибудь подслушал?
– Могучий храп. Все они дрыхли. Правда, Гоблин бормотал во сне, но черт знает на каком языке.
– Дорога открыта, – заметила Госпожа, – можно послать за ними.
– Вряд ли это разумно, – возразил Костоправ. – Даже если отправим только одного парня, остальным придется ждать. А это пустая трата и времени, и припасов.
– Можем вернуться все.
Мы со Стариком промолчали, да она и не рассчитывала на отклик. Просто размышляла вслух, перебирая возможности.
Было достаточно светло, чтобы разглядеть ближайшие колонны. Письмена на них уже поблескивали. Ночью, при луне, буквы не светились. Почему же они засияли в утреннем сумраке?
– Что-то мне не по себе, – сказал я Костоправу.
– Мне тоже. Но мы должны сделать выбор. Считаешь, нам следует отложить поход из-за того, что эти блудилы повылазили из своих нор?
– Нет, – ответила Госпожа. – Они дождутся нашего возвращения.
Хотелось надеяться, что ее уверенность оправданна. Ведь в наше отсутствие за Вратами может произойти черт знает что.
– Давай, знаменосец, – скомандовал Костоправ. – Забирай свой дрын, и в путь.
В этот раз я вытащил древко из отверстия без малейшего труда.
Крепость на горизонте ничуть не приближалась. Вот из-за таких фокусов я терпеть не могу открытые пространства. Все идешь и идешь, а вокруг ни хрена не меняется.
Время шло, и настроение Костоправа портилось. Старика разбирало нетерпение. После полудня он взял у меня знамя и рванул вперед так, что основательно опередил нас всех.
– Может, ему бы стоило поубавить прыти? – спросил я Госпожу спустя некоторое время.
– Что? Кому? – Она была погружена в раздумья и не замечала ничего вокруг.
– Ему, – указал я вперед.
Госпожа пришпорила коня.
Я устало плелся следом. Стоило выпустить из рук знамя, и ничто уже не тянуло вперед. Между тем небо мрачнело, а блеклая равнина не менялась вовсе; от этого оставшийся позади мир казался все более привлекательным. Наш Отряд представлял собой единственное цветное пятно на безбрежном пространстве, если не считать сверкающих золотых букв.
Госпожа догнала Старика. Их разговора я не слышал, но понял, что она сказала пару ласковых. Он глянул на меня: до него дошло, почему я раньше чесал вперед как ошпаренный.
Едва я поравнялся с ним, Костоправ спросил:
– Хочешь забрать эту штуковину?
– У меня до сих пор руки ноют. А тебе просто надо сосредоточиться.
Старик хмыкнул. И как только мы добрались до следующего круга, объявил привал.
После того как все устроились, люди начали стягиваться к южной стороне круга: всем хотелось посмотреть на маячившую впереди крепость. Теперь было ясно, что это именно крепость, грандиозная, но местами обвалившаяся. Разговоры главным образом шли о том, доберемся ли мы туда на следующий день и повернет ли Старик назад, если не доберемся. Казалось куда более вероятным, что Костоправ будет рваться вперед и вспомнит о припасах, лишь когда они кончатся.