Первым сигналом этих перемен стали слова, сказанные Джошуа перед уходом из дома матери:
— Бессмысленно пытаться уговорить меня передумать. Я планирую вернуться в Австрию, найти Астрид, попросить ее руки и, если она согласится, привезти ее в Англию, как только будут готовы документы. Будем ли мы жить в Англии — другой вопрос. Но это случится независимо от того, дашь ли ты мне свое благословение. Я бы, конечно, хотел его получить, но, если ты будешь против, так тому и быть. Еще два дня я пробуду в отеле «Мидлэнд», пока готовлю все для путешествия. Если передумаешь, можешь со мной связаться.
Мать накинулась на него:
— Ты правда считаешь, что я одобрю твою связь с женщиной, чей народ совершил такие зверства? Неужто забыл, что эти безжалостные изверги сделали с членами твоей собственной семьи? Твоих сестер убили! Твой отец в инвалидной коляске и мучается от боли, а все из-за них! Ты никогда не убедишь меня принять эту женщину в семью!
— Астрид не такая. Она ненавидит нацистов не меньше нашего, но я вижу, что мне тебя не переубедить.
Наоми пыталась совладать с эмоциями, но через несколько секунд они с Саймоном услышали, как закрылась входная дверь. Джош не хлопнул дверью, но его родителям почему-то показалось, что своим уходом он поставил некую точку.
Возвращаясь в центр Брэдфорда пешком, Джош с горечью размышлял о ссоре с матерью. Увы, он не мог раскрыть правду о том, какую роль сыграла Астрид в их совместной операции, которая значительно поспособствовала победе Британии в войне. В этом крылась трагическая ирония.
До начала войны Джош работал под прикрытием в Австрии, изображая немецкого студента на каникулах. Ему поручили узнать, как далеко продвинулись немцы в создании супероружия, способного вызвать невероятные разрушения на большой территории и привести к гибели огромного числа людей.
Такое же смертельное оружие несколько лет спустя использовали американцы, сбросившие бомбы на японские города. Его разработал немецкий промышленник, живший в окрестностях Зальцбурга. Джошу удалось выяснить, что этот человек был единственным, кто смог продвинуться дальше теоретических изысканий. Завершив свою миссию и попрощавшись с Астрид, Джош, не имея другого выбора, уехал в Англию, но обещал вернуться.
Он представил отчет об операции всего за несколько дней до мрачного заявления Невилла Чемберлена. Англия вступила в войну. И, несмотря на все мольбы, вернуться в Австрию Джошу не разрешили.
Из собранных им данных стало известно, на что способно новое оружие, и это не внушало оптимизма. Но в одном абзаце содержался намек на возможное решение.
Успех разработки оружия полностью зависит от одного человека. Из документов, которые я нашел в его столе, следует, что у нацистов нет никого, кто мог бы его заменить. Устранение этого человека приведет к прекращению работы над проектом; исследования придется свернуть, по крайней мере в обозримом будущем.
Британская разведка приступила к планированию крупной операции по устранению угрозы. План составляли в чрезвычайной спешке, и он был очень рискованным, а шансы на выживание Джоша оценивались создателями проекта как ничтожные. Кое-кто даже считал, что шансов не было.
В конце концов Джоша тайно перевезли через границу и доставили в Австрию, где он укрылся в квартире Астрид. Он объяснил, чем вызвана отсрочка, и обратился к ней за помощью. Астрид и так недолюбливала немцев, а когда Джош рассказал, на что способно новое оружие, и вовсе пришла в ужас. И хотя для нее это означало предательство своей страны, вероятный тюремный срок и смертную казнь в случае разоблачения, она согласилась сотрудничать.
— Что от меня требуется? — спросила она.
Джош улыбнулся:
— Для начала ничего сложного. Ты должна познакомиться с немецким офицером, желательно молодым и привлекательным, и заманить его в свою квартиру. Потом я отвезу его в дом промышленника. Ты будешь наблюдать за обстановкой. Вот и все, и в теории все выглядит довольно просто. Будем надеяться, план сработает, ведь иначе не поздоровится не только нам, но и сотням тысяч людей.
Через три недели Джош вернулся в Англию, и на протяжении всей войны в минуты опасности его поддерживали мысли об Астрид, ее храбрости и преданности и ее последние слова. «Я буду ждать тебя, Джош, пока длится эта кошмарная война и после того, как она закончится, — пообещала она. — И если ты не вернешься, я никогда не полюблю другого. Поэтому береги себя. А если я умру, вспоминай обо мне иногда, когда будешь сидеть в своем английском садике и пить чай».
Когда Джош добрался до нейтральной Швейцарии, австрийская полиция приступила к расследованию дела об убийстве. Впрочем, расследовать там было особо нечего. Полицейских вызвала кричавшая в истерике домработница, и, прибыв на место, они обнаружили тело промышленника в его кабинете. Его череп превратился в кровавую жижу: пуля вынесла почти весь мозг. В спальне на кровати лежал обнаженный труп его красивой жены. А рядом — тело капитана вермахта, тоже раздетого. Их убили выстрелом в голову в упор. Даже неопытный сыщик легко распутал бы такое дело: классическое двойное убийство из ревности и самоубийство после того, как муж застал жену в постели с красавчиком-военным.
Никто так и не узнал, как Джошу и Астрид удалось похитить капитана, перевезти его в дом разработчика оружия и уложить в постель с его женой, а затем застрелить всех троих.
Глава шестая
На следующий день после того, как Джош поссорился с родителями, Саймон Джонс приехал в офис «Фишер-Спрингз Ю-Кей» на совещание со вторым директором компании, Сонни Каугиллом. Поездки на работу и с работы теперь представляли для Саймона большую сложность. Постоянный помощник, который жил в доме Джонсов, переносил его из инвалидного кресла в машину, доставлял до конторы и по специально установленной рампе завозил на первый этаж и в лифт. Но, несмотря на трудности, Саймон, как и полагается финансовому директору концерна, обычно приезжал в контору первым.
Он объяснил ситуацию с Джошем. Сонни с сочувствием его выслушал.
— Почему кругом одни ссоры, разлад и несогласие? Неужели людям мало двух войн, что мы вытерпели? Что собираешься делать?
— Пока даже не представляю. Возможно, пойду встречусь с ним наедине. Вдруг удастся уговорить его передумать. А если не получится, хочу предложить ему съездить в Австралию. — Саймон взглянул на Сонни. — Что скажешь? Я напишу ему рекомендательное письмо на имя Патрика Финнегана из головного офиса. Может, они дадут ему работу? — Саймон слабо улыбнулся. — Понимаю, это бессовестное кумовство, но какой прок от высокого положения, если не пользоваться им ради близких?
Сонни согласился.
— Не сомневаюсь, Патрик не откажет взять на работу твоего сына, ведь он знает, какую пользу ты принес концерну, и к тому же виделся с тобой лично, когда приезжал в Англию. Хочешь, я схожу с тобой на встречу с Джошем? Тогда это не будет выглядеть, как ты говоришь, бессовестным кумовством.
— А ты не против? Думаю, если рядом будет кто-то, кого Джош хорошо знает и кому доверяет, наша встреча не перерастет в очередную ссору и словесную перепалку. — Саймон невесело улыбнулся. — Боюсь, Джош унаследовал материнскую вспыльчивость и очень переживает из-за своей невесты. Она австрийка, в этом все дело.
— А Джош знает правду о Наоми? О ее происхождении? Что она наполовину австрийка?
В больнице после бомбардировки, не зная, выживет он или нет, Саймон рассказал кузену о прошлом Наоми и заставил пообещать, что тот защитит его жену, случись ему самому умереть. Больше Саймон никому об этом не говорил.
— Думаю, ему ничего не известно. Если бы он знал, не стал бы так прямо сообщать о своем намерении жениться на этой девушке, Астрид. Вдобавок он мог узнать об этом только от нас с Наоми или от мистера Смита, руководителя отдела, где Джош работал во время войны. Собственно, из-за прошлого Наоми мистер Смит и подступился к нам, попросив нас «уговорить» Джоша на него работать. Но мистер Смит обещал никогда и никому не рассказывать о том, что знает, особенно Джошу.
— Помню, ты говорил, что Джош работал на правительство, но он когда-нибудь уточнял, что это была за работа?
Саймон покачал головой:
— Нет, он ничего не рассказывал, а мы и не спрашивали. Он только один раз заговорил о работе, когда приехал домой в 1944 году, за пару месяцев до высадки в Нормандии. Сказал, что люди неодобрительно на него косились, особенно женщины, потому что он был в гражданском, хотя на вид вполне годился для службы в армии. Кажется, его это позабавило. Помню, он сказал: «Если бы они знали. Ребятам в форме и не снилось, в какие передряги попадал этот парень в гражданском». Его это смешило, но Наоми не на шутку испугалась.
— Хорошо, я пойду с тобой на встречу. Я напишу рекомендательное письмо к Патрику Финнегану и, если надо, возьму его с собой. Возможно, это поможет. — Сонни улыбнулся. — А может быть, и нет.
Встреча прошла довольно успешно, хотя поначалу разговор не клеился. В беседе с отчимом вскрылась одна деталь, о которой Джош прежде не упоминал, потому что сам не знал об этом, — реакция Астрид на предложение Джоша переехать в Англию.
— Вчера я разговаривал с Астрид, — сказал Джош Саймону. — Я с трудом дозвонился, связь была очень плохая, и говорили мы недолго. Она жива-здорова, хотя в Австрии огромный дефицит продовольствия и очень высокие цены на продукты. Она хочет скорее оттуда уехать. — Он ненадолго замолчал. — Но Астрид боится, что если люди здесь узнают, откуда она родом, ее ждет холодный прием. Считает, что ко всем немцам и австрийцам сейчас будут относиться плохо. И думаю, она права. Астрид знает, что я собираюсь приехать за ней, и я действительно планирую увезти ее из Австрии как можно скорее. Но куда — до сих пор сомневаюсь, хотя пора уже строить планы на будущее.
— Думаешь, ей будет лучше в другой стране? — намекнул Саймон.
Джош внимательно посмотрел на отчима.