ресчитал найденную мелочь. Всего оказалось пятьдесят три копейки. Тетрадь, насколько я помнил, стоила сорок четыре копейки, так что на одну у меня денег хватало, а потом придется выпрашивать их у родителей. Я улегся на застеленную кровать и стал размышлять о том, что мне делать с самим собой и в какой последовательности. Вскоре пришла сестра, и я решил, что неплохо бы мне у нее научиться танцевать. Если подумать, очень полезное умение. Сейчас мне от него толку будет мало, но в будущем могло пригодиться, а в этом будущем сестры рядом не будет. Сейчас она училась в десятом классе и в семье жила последний год. Таня великолепно танцевала и была постоянной участницей самодеятельного танцевального ансамбля, который на вполне приличном уровне немало выступал в разных воинских частях. Я привык к внешности сестры и не обращал внимания на то, что она красивая девушка.
— Тань, научи танцевать вальс! — попросил я. — Мечтаю кружиться в вихре вальса.
— С кем? — ехидно спросила сестра. — И потом, у тебя совсем нет способностей к танцам! Вальсу я тебя уже пробовала учить два года назад. И толку? Ты со своей Леночкой просто пробежался по залу!
Было такое. На новогодний бал-маскарад, который устроили в школьном спортзале, у меня был костюм то ли Марса, то ли просто римского война. Лена пришла на бал в костюме Снежной королевы. Наши костюмы были признаны лучшими, поэтому нам предложили станцевать вальс, что мы и сделали. Лена танцевала, а я держал ее за талию и крутился следом, мечтая только о том, чтобы не отдавить ей ноги. До бала я тоже подкатил к сестре с просьбой научить танцевать вальс, но она без толку промучилась со мной пару часов и признала безнадежным. Более поздние попытки жены тоже успехом не увенчались: проклятый вальс мне не давался. Я очень надеялся, что сейчас с моей новой великолепной памятью я все-таки допилю этот танец.
— Ну не будь врединой, — начал я канючить. — Ну что тебе стоит? Если не получится, больше никогда с этим не подойду.
Вальс я, к великому удивлению сестры, выучил за полчаса. И чего в нем, спрашивается, было такого, что я мучился? В сущности, очень простой танец.
К обеду вся семья собралась дома. Поев вкусный борщ с говядиной, я отказался от второго, на которое была котлета с перловкой. Есть не хотелось, тем более перловку, которую я тихо ненавидел. Отбившись от матери, я опять ушел гулять. Взвинченное состояние мало-помалу сменилось более спокойным, и я мог нормально обдумывать уже случившиеся и то, что буду делать дальше. Проблем со школой не ожидалось. Я не собирался скрывать свои знания и подстраиваться под слабого хорошиста, каким числился в классе. Но и быть местной Алисой Селезневой тоже не было ни малейшего желания. Единственным опасным моментом был английский язык. Я его учил черт-те сколько, но так и не выучил. Четыре класса в школе и шесть в институте. В моем личном институтском словаре числилось больше трех тысяч выученных слов. Через год после окончания института я помнил их в лучшем случае три сотни. Уже гораздо позже, когда я оформил загранпаспорт и решил проехаться по заграницам, я проштудировал больше половины англо-русского разговорника. Месяц спустя я смог вспомнить сущую ерунду. И ведь не скажешь, что такая уж плохая память, но иностранные языки мне не давались. Оказывается, ничего не забылось, и сейчас я мог свободно пользоваться огромным словарным запасом. Это было здорово, но таило и опасность. Человек может по каким-то причинам резко поменять свое поведение за три месяца, и это, безусловно, вызовет интерес знавших его людей. Но если семиклассник, с трудом связывающий слова иностранного языка в простые предложения, за лето научиться на этом языке болтать, простым интересом он не отделается. Оно мне нужно? А тут еще затаившаяся во мне часть мальчишки подталкивает пошалить, блеснуть знаниями и удивить окружающих. Надеюсь, мне с этим удастся легко справиться.
Нагулявшись, я пришел домой и спросил отца, где вчерашняя газета.
— Я ее просмотрел, так что, наверное, в туалете, — ответил он, отрываясь от телевизора, где шел концерт по заявкам.
— Охота тебе такое слушать? — спросил я, глядя на экран, с которого неслось визгливое: «Ах, Самара-городок, беспокойная я…»
— Кроме этого есть и хорошие песни, — ответил он. — Когда тебя не было, пел Магомаев, а до того – Хиль. Не прикручивать же каждый раз звук, если тебе что-нибудь не нравится. Раз передают, значит кому-то нравится и это. После концерта будут мультфильмы. Садись, это уже через десять минут.
— Спасибо, не хочется, — ответил я, заработав удивленный взгляд отца. — Что-то хочется спать.
— В шесть часов и без ужина? — спросила услышавшая мой ответ мама. — Ты и второго не ел! Не заболел? Весь день ведешь себя как-то странно. Давай я померю температуру.
— Я себя прекрасно чувствую, просто страшно хочу спать! — сказал я ей чистую правду. — Можешь пощупать лоб.
Она пощупала, после чего я ушел к себе, разделся, разобрал кровать и почти моментально вырубился. Наверное, эта сонливость была реакцией на перенос моего сознания. Проспал я, не просыпаясь, до самого утра.
Глава 3
До чего же у человека гибкая психика! Кажется, только вчера я разваливался на ходу и был готов к тому, что любой день может стать для меня последним. Потом случайная встреча, ставшая подарком судьбы, и вторая жизнь, вернувшая мир моего детства. Еще вчера я чуть не хлопнулся в обморок при виде воскресшего отца, а сегодня уже общаюсь с семьей без прежнего волнения. Радость никуда не делась, но она уже не захлестывает с головой, мешая соображать. И кое-что понемногу стало вспоминаться. Видимо, процесс слияния все-таки не одномоментный. Встав сегодня утром, я испытал досаду из-за того, что вчера выбросил рефлектор от прожектора, который нужен был для зеркального телескопа. И чувства, и мысли были явно не мои, я прекрасно знал, что из этой затеи ничего путного не получится. Я в детстве отличался неумеренной фантазией и с десяти лет читал только фантастику и исторические романы, причем в огромном количестве, благо фонды нашей библиотеки были на удивление богатые на такую литературу. Я не был глуп, просто немного витал в облаках, из-за чего частенько недодумывал свои действия и совершал глупости, за которые потом было стыдно. Вообще, насколько я помню, девчонки у нас в классе были рассудительнее мальчишек. Не все, конечно, но самые умные – точно. Поэтому большого интереса к сверстникам они не проявляли. Мы им были так же неинтересны, как они сами не интересовали старших ребят, на которых кое-кто из них засматривался. Мне было интересно, как они на меня отреагируют. Я поставил перед собой задачу попытаться многое изменить в этой жизни, но это вовсе не означало, что я собирался жить только этим. Черта с два! Все, что я для себя наметил, должно было не только помочь мне выполнить планы, в первую очередь я это делал для самого себя.
Когда я проснулся, был девятый час, поэтому отца дома уже не было. Сказав маме, что собираюсь за грибами, я быстро позавтракал яичницей, надел не самую лучшую одежду, обул резиновые сапоги и с корзинкой вышел на улицу. Было еще только двадцать минут десятого, но я просто решил прогуляться. А так как наручных часов у меня не было, прогуливаться я думал недалеко от ворот в часть. Как я выяснил, когда начал подходить к воротам, прогуляться решил не я один. Возле них с лукошками уже стояли девчонки. Причем не только Ира с Олей, но и Люся Черезова.
— Здравствуйте, девочки! — поздоровался я с ними. — У нас пополнение?
— А ты против? — спросила Люся. — Если да, то я могу уйти.
— Я тебе свои грибы отдам, только не уходи! — сказал я ей. — Девочек я хоть вчера видел, а по тебе соскучился.
— Вот видишь! — сказала Ира. — А ты еще не верила!
— Действительно, — согласилась Люся, с любопытством меня разглядывая. — Что, интересно, должно было произойти, чтобы ты так изменился? Мне ничего в голову не приходит.
— Может он ударился головой? — предположила Ольга.
— Милая Оля! — засмеялся я. — От удара по голове люди умней не становятся, скорее, наоборот! Вы сюда пришли меня обсуждать или за грибами? Давайте, раз раньше собрались, пойдем в лес, а по дороге поговорим. Или вы ждете кого-то еще?
Никого они не ждали, поэтому я их повел туда, где обычно собирал подосиновики, а чтобы отвлечь разговор от своей персоны, стал вспоминать и рассказывать анекдоты, выбирая из своего огромного запаса те, в которых не было пошлятины.
— Ну тебя! — заявила Ольга, когда мы пришли на место. — Никогда столько не смеялась. Даже живот разболелся, как теперь наклоняться? И где только все это отыскал?
— Еще что-нибудь смешное знаешь? — спросила Ира.
— Навалом! — заверил я. — Только как же грибы? Если у всех разболятся животы, я за вас грибы искать не буду. Мне их, между прочим, самому тоже нужно набрать. Давайте закончим с грибами, а на обратном пути я вас еще посмешу.
Я хорошо знал, где может быть больше всего грибов, поэтому быстро набрал свое лукошко и принялся помогать девочкам.
— Никогда в это место не ходила, — сказала Люся. — Не жалеешь, что нам его показал?
— Мне в радость сделать вам приятно, — торжественно сказал я. — Что такое грибы? А потом, вы же девушки!
— Ну и что? — спросила Ольга.
— Слышала, что я вчера про девичью память говорил? В ней ничего не задерживается, поэтому до следующего сезона вы сюда дорогу забудете!
— Завтра должна приехать Лена, — сказала Люся. — Ты и перед ней станешь хвост распускать? Учти, что ей это не нужно.
— Во-первых, я ни перед кем из вас хвост не распускал! — обиделся я. — Не думал, что ты мое поведение воспримешь именно так. Я тебя считал самой умной в классе, видимо, ошибся.
— А во-вторых? — спросила она.
— А во-вторых, я знаю, что ей нравится мальчишка из восьмого класса, — поведал я то, что узнал, когда сам уже учился на класс старше. — Только ведь мы с ней в одинаковом положении. Как в песне поется. Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает!