Параллельно с этими мерами, которые можно назвать партийным кнутом, в 2006 году появляется и партийный пряник – государственное финансирование для партий, набравших больше 3 % на общефедеральных выборах. В том же году окончательно отменена графа «Против всех», которая давала возможный выход для протестных настроений, тогда же отменена и минимальная явка на выборах. Таким образом, выборы делаются все более независимыми от избирателя (даже если избиратели массово не придут, выборы все равно состоятся), а партии становятся все более финансово зависимыми от государства, а не от частных спонсоров – граждан либо бизнеса, которые являются естественными жертвователями в партийные кассы в менее этатистских системах (табл. 5).
Таблица 5. Краткий очерк изменений избирательного законодательства в 2001–2014 годах[21]
В итоге всех этих действий двухпартийная система, о которой мечталось на заре 90-х, не сложилась. Получилось нечто другое: одни и те же партии с одними и теми же лидерами десятилетиями проходят в Государственную Думу, демонстрируя схожий результат. Для контроля над электоратом им ставится задача держать свои делянки, не получать ни слишком много, ни слишком мало голосов и мандатов. Фактически достигнутой целью этой новой партийной системы стала консервация существующего положения вещей.
Партии перестали быть инструментом, посредством которого амбициозные начинающие политики, пройдя школу муниципальных или региональных выборов, могут подняться на федеральный уровень. Остановлен самый естественный из всех лифтов, благодаря которому рекрутируется бо́льшая часть политической элиты в странах развитой демократии.
Понятно, что, даже несмотря на отмену графы «Против всех» и отмену минимального порога явки, низкая явка снижает легитимность выборного результата, а высокой явки трудно добиться, когда результаты выборов являются абсолютно предсказуемыми. Поэтому почти в каждом выборном цикле появляется новый актор, новый проект. Такого рода партии не всегда правильно называют партиями-спойлерами. Они не спойлеры, их задача – не столько отнимать голоса у какой-то другой партии (потому что все партии, допущенные до выборного процесса, являются системными), сколько развлекать избирателя и создавать видимость интриги в этой довольно тоскливой истории.
На выборах 2003 года это была партия «Родина», на выборах 2007 года – партия «Патриоты России», на выборах 2011 года – партия «Правое дело». Спустя некоторое время после выборов все эти проекты быстро или медленно угасают или вообще демонтируются. В России формируется целый класс людей, чьим единственным политическим капиталом является наличие зарегистрированной в Минюсте партии, которой они могут торговать в преддверии и во время выборных кампаний (табл. 6–9).
Фракции в Государственной думе III–VI созывов
Таблица 6. Депутатские объединения в Государственной Думе России III созыва (19.12.1999 – 7.12.2003)[22]
Во время III созыва произошло знаменательное событие: объединение недавних соперников на выборах – участников избирательных блоков «Единство» и «Отечество – Вся Россия», получивших в совокупности 142 депутатских мандата. Произошло это в два этапа: 12 июля 2001 года был создан «Союз общественных объединений Единство и Отечество», учредителями которого стали партия «Единство» и Общероссийское политическое общественное движение «Отечество»,[23] 27 октября того же года в союз вошло и движение «Вся Россия».[24] А уже 1 декабря от этого союза родилась партия «Единая Россия», которой было суждено стать партией власти, доминирующей партией в России на все последующие годы.[25]
Таблица 7. Депутатские объединения в Государственной Думе России IV созыва (7 декабря 2003 – 24 декабря 2007 года)[26]
Таблица 8. Депутатские объединения в Государственной Думе России V созыва (2.12.2007 – 21.12.2011)[27]
Таблица 9. Депутатские объединения в Государственной Думе России VI созыва (4.12.2011 – 5.10.2016)[28]
Как видно из общего контура описанной системы, основные ограничения, которые в ней существуют, – это ограничения на входе, ограничения на участие. С течением времени все меньше и меньше партий получают право участвовать в выборах, а оставшиеся уже являются системными игроками. Это создает основные проблемы выборов – проблему явки и проблему хоть какого-то предвыборного сюжета.
Тем не менее, несмотря на такую высокую степень контроля, на финальном этапе подсчета голосов система сталкивается со сложностями. Для того чтобы понять, откуда берутся эти сложности и как система с ними справляется, рассмотрим, как устроена система управления выборами в России.
Организацией и проведением выборов руководит Центральная избирательная комиссия, которая формируется пропорционально из представителей президента и делегатов от парламентских партий. ЦИК заведует подсчетом голосов. Поскольку система распределения голосов в пропорциональной системе управляется довольно сложными математическими формулами, нужно пояснить, как это делается в России.
Для того чтобы посчитать, сколько мандатов получит та или иная партия, в России применяется метод Хэйра – Нимейера (точнее говоря, метод Хэйра, поскольку метод Нимейра, применяемый в Германии, от него несколько отличается). Суть его, очень огрубляя, можно изложить так: голоса, поданные за партии, не прошедшие барьер, распределяются между прошедшими пропорционально полученной ими доле.
Квота Хэйра – это все голоса избирателей, поделенные на общее число мандатов. Далее число голосов, полученных каждым партийным списком, делится на квоту Хэйра. Целая часть получившегося числа определяет количество мандатов, выделяемых каждому списку. То, что остается нераспределенным, передается тому списку, у которого в результате деления числа голосов на квоту Хэйра оказался наибольший остаток. Так повторяется до тех пор, пока не окажутся распределены все мандаты.
Нетрудно заметить, что метод Хэйра – Нимейера обеспечивает пропорциональное увеличение доли партий-победительниц за счет непрошедших – тех списков, которые не преодолели избирательный барьер. Чем выше барьер, тем больше голосов избирателей оказываются поданы за непрошедшие партии и, следовательно, перераспределены между теми, кто барьер преодолел. Однако если барьер преодолевает новая партия, она включается в процесс распределения мандатов, меняя пропорции будущего парламента. Очевидная заинтересованность парламентских партий при таком порядке распределения голосов будет состоят в существовании максимального количества мелких партий, которые боролись бы за голоса избирателей, но не преодолевали избирательного барьера. Это позволяет тем, кто уже находится в парламенте, получать дополнительные места, так сказать, чужими руками: партиям по ту сторону барьера достаются голоса, поданные за непрошедших, причем максимальным бенефициаром такой схемы становится самая крупная партия.
При этом надо сказать, что описанная картина складывающейся парламентско-партийной монополии – не вина метода распределения голосов. Все применяющиеся в мире системы подсчета имеют некоторое внутреннее искажение: никому еще не удавалось вывести формулу, безотходно конвертирующую голоса избирателей в мандаты депутатов. Метод Нимейера происходит из Германии, он успешно применяется на выборах в бундестаге, ничего особенно порочного в нем нет. Но если избирательный порог высок (а семипроцентный барьер, который действовал у нас в течение двух выборных циклов, является по мировым меркам достаточно высоким), то этот метод «надувает» партию-победительницу. В результате количество мандатов, которые она получает, не соответствует реальной поддержке, которой она пользуется у избирателей.
В российской Государственной Думе, в соответствии с описанной схемой, с 2007 по 2021 год сохранялось присутствие четырех партийных фракций, длительное время успешно защищавшихся от появления любых внешних конкурентов. В свою очередь, эти четыре партии в значительной степени сами были результатом административного конструирования: слияний с ситуативными союзниками («Единство», ОВР, «Регионы России» и Аграрная депутатская группа) и поглощений идеологически сходных партийных проектов («Справедливая Россия», «Родина», «Партия пенсионеров»).
Имея в руках все описанные законодательные инструменты, наша политическая система тем не менее была вынуждена прибегать к довольно сложной и многоуровневой системе фальсификации результатов выборов. Эти фальсификации становились очевидны как на парламентских, так и на президентских выборах, как в выборном цикле 2007–2008 годов, так и в 2011–2012 годах, когда это стало причиной массовых протестов, и в последующие годы тоже.
Не все политические режимы, подобные российскому, прибегают к масштабной системе фальсификаций. Довольно часто они этого не делают, потому что рассчитывают на популистский инструментарий. В частности, Венесуэла – страна, довольно похожая на Россию по типу политического режима – в свои лучшие времена отличалась относительно честными выборами, потому что правящая партия фактически подкармливала свой электорат, и он в ответ голосовал за нее. Принцип Уго Чавеса «Голос каждого венесуэльца священен» был реальностью венесуэльской внутренней политики, поскольку не было острой нужды в фальсификациях. В 2015 году, когда обострились экономические проблемы Венесуэлы, это позволило провести то, что в политологии называется опрокидывающими выборами: выборы, на которых оппозиция неожиданно побеждает партию власти. Венесуэльская оппозиционная партия собрала около 80 % голосов в парламенте, и это стало началом масштабного политического кризиса в стране (политический режим его, впрочем, успешно пережил).