– Куда там! У нас древний, давно вышедший из употребления, устаревший ветхозаветный двигатель, так называемый припухательный.
Я невольно потянулся пальцем к уху, но удержался.
– А вы не против, вроде как… ну, знаете, объяснить чуть подробнее?
– Разумеется. – Он извлек из выдвижного ящика консоли очки в металлической оправе, надел их и сложил пальцы перед собой домиком. И чего это мне чудится, будто в одной из своих многочисленных инкарнаций он был профессором? – Насколько хорошо вы знакомы с ядерной физикой?
– Употребляйте односложные – или более короткие! – слова, и я буду поспевать за вашими рассуждениями.
Угрюмо кивнув, он вздохнул. Я прямо прочел его мысли: дескать, очередной микроцефал.
– Вы слыхали об энергии связи молекул?
– Определенно! В прошлом я весьма успешно пользовался молекулосвязными устройствами. – Я не потрудился уточнить, что на прибыльной ниве преступления.
– Тогда молекулярная теория для вас не пустой звук. В этой реакции энергия связи молекул ослабляется, так что другие молекулы могут проскользнуть в существующую структуру. Припухательный двигатель работает аналогичным образом, только куда в больших масштабах – фактически говоря, в два миллиона раз в квадрате – с высвобождением соответствующих сил. Он позволяет молекулам корабля рассеиваться в экспоненциальной зависимости, пока они не окажутся в световых годах друг от друга в самом буквальном смысле.
Пожалуй, я бы тоже не отказался от травки, которую он курит!
– Вы шутите?
– К сожалению, нет. Припухание действует вдоль центральной оси АВ. Без сколько-нибудь заметного смещения точки А и с непрерывным ускорением точки В…
Голова моя пошла кругом.
– Умоляю, попроще!
Капитан снял очки:
– Корабль становится больше и длинней в одном направлении.
– Понятно!
– Так что, когда один конец корабля находится у точки назначения, он начинает снова укорачиваться – в том же направлении. Это напоминает растягивание резинки. Сначала вы тянете ее правой рукой, а затем подводите к ней левую. Растянутая резинка возвращается к нормальным размерам, но уже в новом месте. Точно так же сокращается и вытянутый корабль. Это происходит до тех пор, пока корабль снова не станет маленьким – вот только теперь он находится в новой точке космического пространства.
Профессор снова надел очки, хмуря брови из-за глупости неуча.
– Вот потому-то двигатель и назвали припухательным. Кроме того, он расходует уйму энергии и очень неточен. После его прибытия к звезде назначения делаются астрономические наблюдения, рассчитывается новый курс и выполняется очередное припухание. Обычно требуется несколько заходов.
– Что ж, спасибо…
Слишком поздно! Он уже припухал на крейсерской скорости:
– Тут задействованы гравитоны. Гравитон – элементарная частица, носитель гравитационной силы и молекулярного притяжения в рамках квантовой теории поля. Гравитон лишен массы покоя, потому что сила гравитации должна простираться до бесконечности, и должен иметь спин, равный двум, потому что гравитация – тензорное поле второго порядка.
Зато в голове у меня к тому времени не было никакого порядка, и я отчаянно нуждался в палочке-выручалочке.
– И как же все это работает? – безнадежно осведомился я – пожалуй, просто пытаясь сменить тему беседы.
– По-моему, я объяснил это достаточно внятно. Гравитоны ориентированы в тензорном поле, как вы видите здесь. – Он указал на светящийся экран, отвел взгляд, но тут же вновь сфокусировал внимание на нем. Челюсть у него отвисла. Протянув руку к экрану, капитан чуть ли не постучал по нему. Потом угрюмо сорвал очки с носа и щелкнул выключателем, резко бросив: – Инженер Штрамм, на мостик! Код красный.
Глава 8
Я впервые увидел, как наш высокоэффективный капитан теряет хладнокровие. Он злобно заклацал клавишами, быстренько прогнал на компьютере программу, ворча что-то под нос, а затем, вполголоса чертыхнувшись, очистил экран. Но едва примчался Штрамм, капитан развил еще более лихорадочную деятельность. Они колотили по панели управления, прогоняя уравнение за уравнением. И даже стучали по циферблатам измерительных приборов.
– Ребята, что-то не так? – поинтересовался я.
Должен сказать, капитан Сингх выказал изрядное самообладание, не укокошив меня на месте.
– Гравитоны… – угрюмо буркнул Штрамм. Оба глухо заворчали и в унисон недовольно вздохнули.
– Нельзя ли попросить капельку развернуть мысль?
– Эта коварная свинья Рифути… – прорычал капитан. Но тут же взял нервы в кулак и снова возобладал над ситуацией. – Очередная диверсия. Хитроумный жучила устроил двойные диверсии в надежде, что пока мы будем разбираться с одной, то не заметим его второго черного дела. – Капитан постучал по шкале прибора. – Он слил более восьмидесяти процентов наших гравитонов.
– А их разве не заметили?
– Где там! Они ведь невидимы, бесконечно малы и существуют лишь в квантовом смысле. Может, земля стала тяжелей на пару микросекунд, прежде чем они исчезли в ядре планеты.
– Ну и что же нам делать?
– Надеяться, что на том конце – когда мы закончим свое припухание – нас ждет гравитонная заправочная станция.
– Они не так уж и распространены, – заметил Штрамм, усугубив атмосферу безнадежности. – Накопительные станции располагают на массивных планетах с высокой гравитацией, где под рукой уйма гравитонов. – Тут он с улыбкой воздел указательный палец. – Но зато у нас в машинном отделении есть конденсатор гравитонов!
– Я его видел, – угрюмо тряхнул головой капитан. – Это такой же антиквариат, как и все остальное оборудование этого корабля. При работе на всю катушку на планете с тяготением в один жэ ему понадобится года два, чтобы набрать достаточно для наших нужд. На планете с три жэ вполне хватило бы и трех месяцев. Вот только мы все отправимся на тот свет.
И тут я вбросил в нависшее молчание очевидный вопрос:
– Тогда… что будем делать?
Взяв себя в руки, капитан Сингх выпрямился в кресле и встряхнулся, как пес.
– Выкручиваться. – Бросил взгляд на часы. – Наше первое припухание закончится часов через пять, когда у нас запланирован навигационный контроль. Придется пока забыть о путешествии на Механистрию, пока не изыщем возможность дозаправиться.
– А куда мы попадем после первого припухания?
– Надеюсь, окажемся недалеко от звездной системы, включающей в себя единственную обитаемую планету под названием Флорадора.
– Звучит недурно! – возгласил я.
– Веселенькие названия обычно присваивают самым омерзительным планетам, – буркнул Штрамм, снова взвинтив градус уныния.
– Обитаемая планета, – зачитал с экрана капитан. – Зачаточный технический мир типа Альфа-Икс. На момент инспекции ни орбитальных спутников, ни космических станций.
– А когда проводили инспекцию? – осведомился Штрамм.
– В следующий День сурка стукнет как раз четыреста два года.
– Ого, да за это время могла случиться уйма всякого! – жизнерадостно заявил я, но мой порыв натолкнулся на холодную стену молчания.
Капитан барабанил по клавишам, углубившись в запущенную программу. Но, закончив, откинулся на спинку кресла и даже улыбнулся:
– По моим оценкам, когда первое припухание завершится, у нас будет достаточно гравитонов еще для двух припуханий на то же расстояние. – Тут его улыбка угасла. – Надеюсь, нам удастся принять груз гравитонов в одном из двух пунктов назначения. – Тут и голос покинули теплые нотки. – А если нет – приготовьтесь к затяжному визиту.
На это у меня бодрого ответа не нашлось. Зато имелся важный вопрос.
– А не проще ли вернуться на Уймабашлию, чем следовать тем же курсом дальше?
– Не все так просто, – покачал он головой. – Работая, припухательный привод оставляет в межзвездном пространстве виртуальный тоннель. Мало-помалу эти тоннели затягиваются, но порой на это уходят годы. Зато их легко детектировать и избежать.
– Значит, возврата нет?
– Есть, но не тем же путем. А у нас недостаточно гравитонов, чтобы делать крюк.
В нашу каюту я вернулся мрачнее тучи. Я как раз смешивал себе летально-взрывной коктейль, когда послышались легкие шаги и цокот копытец. Удвоив количество коктейля, я наполнил миску чипсами карри. Охладил смесь и разлил ее в два бокала со льдом.
Понюхав воздух, Розочка радостно закурлыкала. Я швырнул ей лакомство.
При виде напитков Анжелина изогнула бровь:
– Мы празднуем?
– И да и нет. – Я протянул ей бокал. – Да, мы празднуем успешный взлет и первое припухание…
– И много ты успел в себя влить?
– Не больше, чем ты, – это мой первый. За успешное путешествие! – Я поднял свой бокал и порядком хлебнул.
– Но?..
– Нас ждут трудные времена. Сядь, выпей, погрызи чипсы. А я объясню.
Она выслушала мою горестную повесть в чутком молчании. А в конце кивнула и поднесла бокал, чтобы я налил еще. Отхлебнув, она стальным голосом отчеканила:
– Надо было прикончить Рифути, когда был шанс. Ну, я хотя бы послала сообщение полиции Уймабашлии о его диверсии. Я его убью. Но это на будущее, когда мы наполним гравитонный бак.
– Съешь еще чипс, – протянул я ей миску.
Свирепо блеснув глазами, она взяла угощение и с хрустом вгрызлась в него, будто это была шея Рифути. Тут ее внимание привлекло просительное сопение, и она скормила еще чипс Розочке.
– А что за планета эта Флорадора?
– Не знаю. Очевидно, во время раскола контакт был потерян, а архивы погублены.
– Придется ориентироваться по обстоятельствам. – И тут Анжелина улыбнулась. – Не хочется признаваться, Джим, но я вдруг осознала, что сыта по горло пребыванием на планете радостей. Для меня будет большим облегчением поглядеть на новый свет. И попутно разобраться со всплывшими проблемами.
Природа проблем, которые могут нас подстерегать, стала очевидна, когда в руке у моей женушки появился маленький, но крайне смертоносный нож. Аккуратно потрогав лезвие кончиком пальца, она слегка нахмурилась и отправилась в кухню, откуда вернулась с атомным точилом, доводящим толщину острия клинка до одной молекулы. Потом быстрым взмахом отхватила от металлического стола изрядный кусок и радостно улыбнулась: