– Тогда мы готовы идти, – ответила Анжелина.
Отмар, схватывавший все на лету, кивнул в знак согласия. Мы еще не видели женщин и ничего не знали об их социальном статусе в этом обществе. Зато местные теперь знали о социальном статусе наших.
Свинобразы продолжали чавкать, ничуть не взволновавшись из-за нашего ухода. Кроме Розочки, хрюкнувшей вопросительно разок и тут же продолжившей свою трапезу.
Пока мы беседовали, подходили все новые и новые улыбающиеся люди, с любопытством разглядывавшие инопланетных пришельцев. Некоторые оказались женщинами в кожаных юбках и с плетеными корзинами на спинах.
– Угадай-ка, кто делает тяжелую работу, – сказала Анжелина.
Вопрос был сугубо риторическим.
– Здесь пища, – сообщил Отмар. – Прежде чем выступать, мы поедим.
Нанося упреждающий удар, я торопливо проговорил, пока Анжелина не успела раскрыть рот:
– Отличная мысль, не так ли, любовь моя?
Ответом мне послужил лишь леденящий взгляд.
Могло быть и хуже.
Свежий воздух и физическая нагрузка нагуляли нам зверский аппетит. Нам снова подали кусочки вяленого мяса – несомненно, говяжьего. Свежий сыр, хрустящие хлебцы – да вдобавок снятое молоко в глиняных кувшинах. Не знаю, как питаются зеленцы, но у розовых с продуктами полный порядок. Я быстро насытился и ощутил блаженный покой.
– Пора выступать, – заявил Отмар, поглядев на солнце. – Надо дойти до стана до сумерек. Памятующий уже не молод, но его ученики принесли его туда для встречи с вами.
– Ученики? – переспросила Анжелина, когда мы двинулись по тропе. – И чему же он их учит?
– Помнить. – Разумеется. – А еще есть искусство, именуемое чтением, о каковом ты наверняка слыхала. Он учит этому… – Тут он осекся и обернулся к Анжелине. – Конечно же, ты слыхала о чтении, прости мою грубость. И… наверно, ты тоже умеешь читать, о многомудрая госпожа?
– Конечно, – отрезала она. И улыбнулась. – Там, откуда мы прибыли, все умеют.
Отмар потупился:
– Вы должны простить мое невежество. Поймите, жизнь здесь нелегка, ведь греннеры[11] неустанно преследуют нас.
– Не волнуйся. Мы уж позаботимся, чтобы на вашей планете скоро произошли крупные перемены.
Ее твердая решимость заставила его охнуть.
– Все переменится, Отмар, – заверил его я. – Обещаю, что переменится.
Переводя взгляд с Анжелины на меня, он не находил слов. И я вполне мог его понять. Если мы не соврали, то мир, известный ему, очень скоро будет вывернут наизнанку.
В молчании мы снова двинулись по лесной тропинке к их стоянке и, как все мы надеялись, лучезарному будущему.
Прибыли мы на закате. Чуточку усталые, но не так чтобы очень. Надо отдать Уймабашлии должное, мы были в отличной форме. Планета удовольствий, в число которых входит катание на лыжах зимой и серфинг летом, об этом позаботилась.
Здесь деревья были повыше, обеспечивая укрытие от посторонних взоров. Под ними раскинулись шатры из шкур, сливавшиеся с лесом. Отмар подвел нас к самому большому, но у входа задержался.
– Я буду ждать вас снаружи. Да обретете вы мудрость и поделитесь ею по возвращении.
Мне сказать было нечего, но Анжелина подобных неудобств не чувствовала. Подавшись вперед, она взяла Отмара за обе руки.
– Спасибо, – только и сказала она. А потом повернулась и вошла в сумрачный шатер.
В мерцающем свете огня в открытом очаге мы увидели пожилого человека, дожидавшегося нас, сидя на каком-то возвышении. Позади него стояла группка молодых людей. Когда мы приблизились, один из них – чернобородый, в рясе с капюшоном – выступил вперед и поднял руку.
– Остановитесь здесь, – произнес он холодным, требовательным тоном. – Я Школяр Прима. Ныне вы находитесь пред ликом Памятующего. Вы будете…
– Непременно – и намерены с ним поговорить, – холодно отрезала Анжелина, потеряв терпение. – Отойди.
Краска бросилась ему в лицо. Но прежде, чем он успел запротестовать, я показал ему кулак – чего Анжелина не видела – и знаком велел отойти. Он оказался достаточно умен, чтобы закрыть рот и убраться с дороги. Памятующий начал было вставать, но тут же тяжело осел обратно. Анжелина улыбнулась ему:
– Это мой муж, Джим ди Гриз. Меня зовут Анжелина. Нам сказали, что ты единственный, кто может в точности рассказать, что происходит на этой планете.
– Воистину так, милостивая госпожа. Добро пожаловать на бедствующую планету Спасения и к ее несчастным обитателям. Да начнется сей печальный рассказ.
Глава 19
Он поднял трясущуюся руку, и ученики начали хорошо отрепетированное действо. Один из младших вынес низенький столик и поставил его перед стариком. Школяр Прима разыграл целое представление, положив на него громадную книгу в кожаном переплете, после чего отступил в сторону.
– В начале была Книга, – возгласил Памятующий. – Сие истинная копия, сделанная древними писцами. Вот как она начинается. – Он указал на фолиант, и Прима, склонившись, распахнул его. – Это бортовой журнал звездолета дальнего плавания под названием «Дух свободного предпринимательства». Он прибыл с планеты Дас Капитал[12] с нашими предками на борту, звавшимися Партией Тори. Они бежали от притеснений на родной планете. Странствие было долгим и тяжким, сопровождавшимся ужаснейшими трудностями. Их поразило бедствие под названием Утечкарадиации. Мы не знаем, что означает сие слово. Но знаем, что многие заболели и многие из них умерли. Затем они достигли этой планеты, каковую нарекли Спасением, где покинули корабль, навлекший на них бедствия. Хотя многие умерли, и многие новорожденные умерли тоже, отцы отцов наших отцов выжили, и мы благословляем их память.
Он кивнул, и страница была перевернута. Затем поднял глаза на посетителей.
– Теперь я должен употребить другое слово, значение коего никому не ведомо. Поколения ученых мужей спорили о нем, но суть так и осталась неясной. Мы знаем, что это было проклятье. Проклятье, сделавшее сей мир таким, каким вы зрите его ныне.
– И это слово?.. – осведомилась Анжелина.
Он порывисто передохнул и изрек:
– Радиационныйгенетическийдефект.
– Это слово, вернее, эти слова известны, – откликнулся я. – Пожалуйста, доскажи нам свою историю до конца, и мы все растолкуем.
Памятующий обмяк в кресле.
– Значит… вы знаете?
– Знаем и все объясним.
Тут ученики всполошились и загомонили. Один из них бухнулся оземь, и его отволокли в сторонку. Старику поднесли чашу с водой, и он порядком отхлебнул. Наконец Прима восстановил порядок, раздавая младшим ученикам оплеухи налево и направо, и выстроил их в шеренгу.
– Пожалуйста, продолжай, – попросила Анжелина, и старик кивнул.
– Проклятье пало на наш народ. Матери, страдавшие от этого проклятья, рожали детей, не похожих на нас. Их кожа была зеленой, и они были не такими, как мы. И хотя матери любят всех своих детей одинаково, зеленые на эту любовь не отвечали. Они кричали и вопили, утихая лишь в обществе других с таким же цветом кожи. Поколение зеленых достигло зрелости и отвергло своих родителей, любивших их.
Родились еще многие, и они присоединялись к другим себе подобным, когда взрослели, пока людей с зеленой кожей не стало больше, чем с розовой. Зеленые стали жить отдельно от нас. Но скоро их стало куда больше, и они были крайне жестоки. Они пристально следили за нами, и когда рождался ребенок, они приходили смотреть на него. Если кожа у него была зеленая, они силой отнимали дитя у матери. Годы шли, зеленых у нашего народа рождалось все меньше, и в конце концов таких совсем не стало. Таков мир, каким вы зрите его ныне. Греннеров – как нарекли их наши отцы – куда больше, чем нас.
Он выпил еще воды и откинулся на спинку кресла.
– Но почему сейчас больше зеленых, чем розовых? – озадаченно спросил я.
– Потому, – сказала Анжелина, – что они, очевидно, куда плодовитее, чем наши друзья. Мутация, вызвавшая это обширное генетическое изменение, должно быть, сопровождается повышенной способностью к воспроизводству.
– Сказанное вами истинно, – поддержал Памятующий. – Их женщины приносят детей в очень юном возрасте, даже совсем детьми – и куда больше. И умирают они еще юными.
– Возможно ли, чтобы плодовитость сопровождалась пониженным уровнем интеллекта? – поинтересовался я.
– Конечно, – кивнула Анжелина. – Стремительное половое созревание не оставляет времени для развития интеллекта. В результате получаем плодовитую расу зеленых придурков, возглавляемых весьма незначительным меньшинством соплеменников с интеллектом, близким к нормальному.
В воцарившемся следом молчании я увидел, что старик и его ученики слушают, что мы говорим, – но почти ничего не понимают. Я с улыбкой повернулся к ним:
– Теперь я, надеюсь, сумею объяснить, что случилось на этой планете. Если у вас возникнут вопросы по ходу объяснений, не стесняйтесь, задавайте.
– И пожалуйста… – добавила Анжелина. – Не найдете ли пары стульев и воды попить? День выдался очень долгий.
Ученики поспешили услужить. Вместо стульев дали складные табуреты, но мы не сетовали.
Теперь нам стало мучительно ясно, что же стряслось с этими несчастными людьми. А вот объяснить им будет трудновато. Памятующий потратил целую жизнь, заучивая один текст. Скорее всего, он попросту не в состоянии усвоить новые арсеналы знаний. Большинство учеников, вероятно, могут лишь зубрить наизусть и не справятся с новыми концепциями. И лишь Прима, похоже, понимал наши слова, а его вопросы были чрезвычайно уместны.
– Так эта радиация, про которую вы толкуете, имеет большую силу, которая повреждает частички в наших телах, называемые генами. Они малы, но могущественны и формируют наши тела до нашего рождения?
Я кивнул:
– В точку.
– Они делают нас мужчинами или женщинами, высокими или низкими.
– Верно.
– А еще определяют наш цвет кожи – скажем, делают некоторых из нас зелеными?