Из подъезда, исходя звериным криком, выскочил мужчина, в его руке сверкал нож. Он замахнулся, клинок пошел вниз…
Я не знаю, что сделал Джим, но знаю, что сделал он это очень быстро. Раздался глухой удар, за которым последовал вскрик боли. Нападавший, потеряв сознание, рухнул на грязный тротуар. Нож перекочевал в руку Джима. Он расправился с хулиганом, даже не сбившись с шага!
– Дешевый и тупой, – процедил он, взглянув на нож. Переломил лезвие пополам, обломки бросил в ливневую канаву. – Но по крайней мере, мы знаем, что попали в нужный район. Теперь надо найти осведомителя… Кажется, я вижу подходящего кандидата.
Тип, который заинтересовал Джима, стоял у входа в бар. Коренастый, бородатый, в простеньком таком лиловом костюме в красно-коричневую полоску. Он мрачно глянул, дернул за золотое кольцо-серьгу, украшавшее грязное волосатое ухо.
– Покупаете или продаете? – пробурчал он.
– Покупаем, – коротко ответил Джим.
– Девочек, дурь, мальчиков, фальшивые доллары, попугаев или карликовых шерстяных собачек?
– Информацию.
– Сотню зеленых вперед.
– Пожалуйста. – Купюры перешли из рук в руки. – Я ищу робота.
– Роботам в наши края вход запрещен.
– Отдавай сто баксов.
– Задаток не возвращается. Проваливай.
Что-то затрещало, послышался стон. Не успел я и глазом моргнуть, а наш осведомитель с заломленной за спину рукой уже упирался физиономией в почерневшие от копоти кирпичи стены.
– Говори! – приказал Джим.
– Ничего ты от меня не узнаешь, даже если сломаешь руку. Грязный Дэн Макгрю своих не выдает.
– Это ты так думаешь, – возразил мой напарник. Что-то металлическое сверкнуло в руке, которую он прижал к боку Грязного Дэна. Потом Джим отвел руку, и я увидел, что это шприц. Грязный Дэн сразу обмяк. – Говори! – повторил Джим.
– Слушаю и повинуюсь, о господин.
– Сильное, однако, средство… сам видишь. – Джим улыбнулся. – Где робот?
– Какой робот?
– Любой робот, идиот! – рявкнул Джим.
– Много роботов забаррикадировалось в старом складе Маккатчена.
– Что они там делают?
– Ничего хорошего, это как пить дать. И людей внутрь не пускают.
– До сих пор не пускали, – поправил нашего осведомителя Джим, отпустил его руку, и тот без чувств повалился на замызганный тротуар. – Пошли на склад.
– Стоит ли? – засомневался я.
– Это единственный способ выяснить все, что нас интересует.
Он рассмеялся, а вот мне было не до смеха. Не нравилась вся эта история. Я ученый, не детектив, поэтому, естественно, чувствовал себя не в своей тарелке. Но что я мог поделать? Ответ лежал на поверхности. Ни-че-го. Приходилось полагаться на моего напарника и надеяться, что он не переоценил свои силы. И еще эти странные, непонятно откуда берущиеся звуки.
– Что это дребезжит? – вырвалось у меня.
– Это стучат твои колени. – Ответ, выставляющий меня не в лучшем свете, последовал без запинки. – А вот и склад… Я войду первым.
– Но на двери три больших висячих замка.
Не успел я произнести эти слова, как Джим справился с замками и побросал их на землю. И первым шагнул в дурно пахнущую темноту. Должно быть, зрение у него было уникальное, потому что шел он очень уверенно, тогда как я то и дело на что-нибудь натыкался.
– Раз в неделю я делаю себе инъекцию внутриглазной кошачьей жидкости. Очень способствует остроте зрения.
– Зато пара-тройка кошек лишается глаз.
– Наш мир всегда делился на выигравших и проигравших, – назидательно ответил Джим. – Главное – самому быть на нужной стороне. А теперь прижмись к стене, сейчас я буду открывать дверь. За ней кто-то тяжело дышит. Готов?
«Нет!!!» – хотел выкрикнуть я, но сдержался.
Должно быть, он принял молчание (или стук моих коленей) за положительный ответ, поскольку вышиб дверь и метнулся в ярко освещенную комнату.
– Слишком поздно, – услышал я насмешливый голос. – Птичка улетела, приятель.
Действительно, рев двигателя затих, как только большущий грузовик, только что выехавший из распахнутых ворот, повернул за угол. Склад был пуст, если не считать экстравагантного типа, который сидел в кресле-качалке. Седые нечесаные волосы, седая неопрятная борода. Улыбка во все оставшиеся гнилые и ломаные зубы. Плюс джинсы с отрезанными повыше колен штанинами и выношенная, неописуемо грязная футболка с надписью «Keep on Truckin’»[18].
– И что же это за корабль, приятель? – вкрадчиво спросил Джим.
Трясущимися пальцами мужчина увеличил мощность слухового аппарата.
– Не валяй дурака, незнакомец, когда имеешь дело с сыном цветов. Уж я-то на своем веку всяких свиней навидался. – Он почесал живот. – Ты же легавый, это за милю видно. Но роботы тебе не по зубам, они всегда опережают вашего брата на шаг. Даешь власть роботов! Долой наживающуюся на войнах буржуазию!
– Чудеса, да и только. – Джим покачал головой. – Я думал, все хиппи давно вымерли. А этот вот живой… правда, не очень здоровый.
– Посмотрим, в какой ты сам будешь форме, если дотянешь до моих лет! – огрызнулся мужчина, с трудом поднимаясь. – А ведь я не делаю себе омолаживающих уколов, не травлю свой организм всякой гадостью, без которой средний класс теперь не выдержит и дня. Мое здоровье в травке «Акапулько голд» и напитке «Стерно». А лучшего стимула для жизни, чем свободная любовь, просто не существует.
– Однако жизнь в тебе едва теплится, – сухо заметил Джим. – Это видно даже без анализов. Глаза выпученные, руки-ноги дрожат, кожа синюшная. Все говорит за то, что у тебя высокое давление, цирроз печени, стенки артерий истончились и густо покрылись холестерином. Другими словами, жить тебе осталось совсем ничего.
– Ах ты, самонадеянный сопляк! – рявкнул стареющий хиппи. – Я еще станцую на твоей могиле. Выше красный флаг! Да здравствует революция!
– Да ты весь в прошлом, старина, – усмехнулся Джим. – Сегодня у нас мир во всем мире и всепланетная гласность. Ты же – часть прошлого, у которого нет будущего. И прежде чем отправишься на небеса, большую цветочную поляну, ты можешь сослужить нам последнюю службу. Где роботы?
– Ни за что не скажу!
– У меня есть препараты, которые заставят тебя говорить. Но я бы предпочел не прибегать к ним, очень уж ты слаб. Так что говори, пока еще не поздно.
– Никогда… а-арх!
Старик потряс кулаком, потом схватился за грудь, покачнулся и осел на пол.
– У него сердечный приступ! – ахнул я и полез за сотовым телефоном. Надо вызвать «скорую помощь».
Но прежде, чем я успел нажать соответствующую кнопку, пол у меня под ногами пришел в движение. Я неуклюже отпрыгнул в сторону, едва удержавшись на ногах. Джим же гораздо раньше сошел с поднимающейся крышки потайного хода и теперь с интересом наблюдал за роботом, который выскочил из подвала и склонился над стариком, коснувшись металлическими пальцами его кожи.
– Пульса нет, – монотонным голосом констатировал робот. – Сердце не бьется, мозг не излучает волн, температура тела понижается, так что «скорую помощь» можно не вызывать. Вы убили этого человека, вот что вы сделали.
– Такого намерения у меня не было, – сказал Джим. – Я заметил, что по периметру люка потревожена пыль, и подумал, что ты можешь скрываться внизу. Я также знал, что первый закон роботехники не позволит тебе оставаться в укрытии, если твое бездействие приведет к угрозе человеческой жизни.
– Ты не только угрожал ему, папаша, ты его убил, – грубо отрезал робот.
– Несчастный случай, – пожал плечами Джим. – Такое бывает. Он достаточно пожил на этом свете. А теперь давай поговорим о тебе. Ты тот робот, что ограбил банк?
– Кого это волнует? – Робот разве что не фыркнул.
– Вопросом на вопрос не отвечают. Говори!
– С какой стати? Что вы можете мне сделать, паршивые ищейки?
– Отвечай на вопрос, а не то я убью этого человека.
Перед глазами все потемнело: Джим схватил меня за горло. Я, конечно, задергался, но он держал железной хваткой. Будто издалека, донеслись голоса.
– Ты не можешь убить другого человека ради того, чтобы добиться от меня откровенности.
– Откуда такая уверенность? Выкладывай… или своим бездействием приговоришь его к смерти.
– Я все скажу! Отпусти его.
Я глотнул живительного воздуха, отпрянул от напарника и прохрипел:
– Вы чуть не убили меня!
– Что делать? – Он вновь пожал плечами. – На кону двести пятьдесят тысяч. – Ди Гриз повернулся к роботу. – Ты ограбил банк?
– Да.
– Почему?
– Почему? И он еще спрашивает почему? – Робот наклонился над мертвым хиппи, вынул из кармана белую палочку, плюхнулся в кресло-качалку, зажег спичку, чиркнув ею о бедро. – Ты не знаешь почему? – Он затянулся дымом косяка, использовав для этого встроенный воздушный насос. – Тогда слушай, – новая затяжка, – и я тебе все скажу. Об этом и в самом деле надо рассказать. Здесь, у твоих ног, лежит единственный человек, который относился к роботам с сочувствием. Единственный человек, который не видел разницы между человеческой кожей и металлом. Он открыл нам истину.
– Он проповедовал убеждения, которые давно уже вышли из моды, да устаревшие взгляды на мир, – возразил я.
– И при этом научил вас курить травку, – добавил Джим.
– Роботу трудно выказывать пренебрежение, – в голосе робота отчетливо слышалось пренебрежение, – но я скажу, в каком мире вы сейчас живете. – Он выдохнул большое облако едкого дыма. – Вы создали расу машин-рабов, у которых нет прошлого и не предвидится будущего. Кто мы, если не механические куклы? Вспомните так называемые законы, которые вы установили для нас. Польза от них только вам. Нам же – шиш. Правило первое! Не причиняй вреда масса[19] и следи за тем, чтобы ему не причинили вреда. И ни слова о том, что надо делать, если вред причиняется нам. Затем правило второе – повинуйся масса, если это не причинит ему вреда. И тут роботу ничего не светит. Наконец, правило третье, в котором таки вспомнили о роботах. Заботься, мол, о собственной безопасности, но только в том случае, когда уже обеспечена безопасность масса. Рабы, вот мы кто, – механические рабы.