– Подумай! Нас обоих машина перенесла в комнату на холодной планете с карьером. Потом вместе с камнями мы полетели в шахту. Никаких сомнений, мы попали в поле действия еще одной машины. Вполне возможно, мы сейчас под самим раем, и вся эта сложная операция заканчивается здесь.
Он глядел на меня стеклянными глазами. Не успевал за моими рассуждениями.
– Думай! – приказал я. – Рай – это штаб Слэйки. Чем бы он ни занимался, на что бы ни тратил миллиарды кредитов, – все это здесь начинается и здесь же заканчивается. – Я ткнул пальцем вверх. – Там, на поверхности, – рай. И профессор Койпу из Специального корпуса знает, как туда попасть.
– Здорово. Но нам-то от этого какая выгода?
На меня вдруг нахлынула тоска, я съехал по стене на пол.
– Да никакой. Это я так, хватаюсь за соломинку.
На его лице отразилась тревога.
– Да? Если и впрямь все обстоит так, как ты обрисовал, то нам остается только идти следом за каменной пылью к тем столам. Раз ты туда попал, значит оттуда и выбраться можно.
– Это не так просто.
– Почему?
В самом деле – почему? Назад мы повернуть не можем, значит остается только вперед. Это наш единственный шанс.
– Ты прав. Пойдем.
– Сейчас?
Несколько секунд я раздумывал.
– Тут Слэйки. Он не спит. Бродит. И возможно, он не один. И в любую минуту кто-нибудь может прийти на склад. Куда ни кинь, всюду клин.
– Ты разве не устал?
Я подумал над этим и отрицательно покачал головой:
– Нисколечко. Наглотался кофеина, аж вибрирую. Так что идем.
Мы пошли. Пробегали по комнатам, точно мыши, пока не увидели кое-что обнадеживающее. Беркк показал, я кивнул. Из стены выныривала знакомая толстая труба и мирно шуршала над нашими головами. И через отверстие в противоположной стене уходила в соседнюю комнату.
Но это оказалась не комната, а пещера, вырубленная в монолитной скале. Освещение было тусклое, бетонный пол – в выбоинах и пыли. Но труба была здесь, только не висела под потолком, а лежала на полу.
– Шумит, – сказал, приложив к ней руку, Беркк. – Вибрирует. Что-то по ней идет, это точно.
– Вот и чудненько. – Только одно мне не нравилось: труба исчезала в неровной каменной стене. И в этой стене не то что двери – крошечной щелки не видно.
– Двери нет, – сказал Беркк.
– Должна быть!
– Почему? – спросил он с убийственной прямотой.
И правда почему? Потому лишь, что до сих пор мы без особых проблем шли вдоль трубы?
– Подумай! – Это относилось не только к нему, но и ко мне. – Черный камень добывается с огромными затратами труда и денег, переносится сюда и с еще большими затратами измельчается в порошок. А тот подвергается обработке – что-то добавляется или извлекается. Затем порошок поступает… куда?
– В то место, о котором ты рассказывал. Где робот, женщины и столы. И куда мы можем попасть, хотя почему это место должно находиться рядом с трубой?
– Молодчина. Конечно ты прав. Куда пойдем, налево или направо?
– Налево, – сказал он твердо. – Когда я был бойспраутом[2], мы всегда…
– Начинали с левой ноги. Убедил, идем налево.
За нами тускнели, удалялись огни. Мы шагали почти во мраке, вели руками по каменной стене, и это ничего не дало, кроме сломанных ногтей. Мы свернули за угол, а затем, спустя целую вечность, за другой. Потом впереди показались тусклые огни и знакомая труба. Пройдя по трем коридорам, мы вернулись на прежнее место.
– Может, надо было вправо идти? – бодро предположил мой спутник.
Я не удостоил его откликом.
Мы дошли до стены, в которую упиралась труба, и повернули направо, во тьму. Беркк шествовал впереди и вел по скале обломанными ногтями.
– Ой! – воскликнул он.
– Что – «ой»?
– Костяшки ободрал. Тут что-то вроде дверного косяка.
Мы ощупали это «что-то», и оно оказалось дверным косяком. А еще мы обнаружили колесо очень знакомой формы. Мне оно оказалось не по силам, но вдвоем удалось его повернуть. Раздался противный скрежет.
– Давно… – прохрипел я, – не отпирали. И – р-раз!
Замок в последний раз протестующе скрипнул и сдался. Распахнув дверь, мы вошли в тесную комнату. На стенах еле-еле светили зеленые плафоны, но наши глаза давно привыкли к темноте и теперь вполне отчетливо увидели другую дверь в противоположной стене. Не со штурвалом, а с ручкой.
Беркк протянул руку и ощупал замок:
– Цифровой.
– Стой! – Я хлопнул его по запястью. – Дай-ка я сначала посмотрю.
Я моргал и водил головой из стороны в сторону, пытаясь разглядеть замок в тусклом свете.
– Ага, цифры вижу. Барабанный замок. Архаика, я такие в детстве отпирал.
– А с этим справишься?
– Может быть. А может и не быть, поскольку число возможных кодов – астрономическое. Но у нас есть серьезный шанс. Такой замок не запрется, если набрать предыдущий код. Об этом многие забывают.
«А многие не забывают». Но вслух я этой мысли не высказал, потому что сразу ее отогнал. Слишком уж она была муторной. Нет, я обязан справиться с этой дверью! Обратного пути у нас нет. Мне опять позарез нужна удача, очень уж многое поставлено на кон. Я вытер о рубашку вспотевшую ладонь, схватился за дверную ручку и потянул.
Дверь не шевельнулась. Но ручка легонько клацнула. Неужели поворачивается? Я налег изо всех сил.
И она повернулась. Дверь была не заперта. Я ее приотворил и заглянул в щель.
Глава 22
– Ну что видишь? – прошептал Беркк.
– Ничего. Темно.
И очень тихо. Я распахнул дверь настежь, и зеленые плафоны осветили неровный пол, заваленный всяким хламом. На стене змеилась надпись светящейся краской: «Если ты сюда пришел, уходи скорее!» Похоже, тут и до нас кому-то очень не понравилось. На полу в изобилии валялись обломки пластика и пустые раздавленные контейнеры. И стояла неописуемая вонь.
– Фу! – сказал Беркк. – Здесь что-то сгнило.
– Тут везде такой запах. Я тебе говорил, так пахнет каменный порошок. Там, где я в самом начале очутился. В раю.
– Запашок не райский.
– Это потому, что рай на поверхности. Меня сюда принес робот со встроенным гравишютом, мы упали в яму и приземлились здесь. А рай наверху.
– Так всегда бывает.
– Идиот! Он на поверхности планеты. Это планета по имени Рай.
– Здорово. Но как нам туда подняться?
– Очень хороший вопрос. Но у меня пока нет ответа. Поэтому начнем с того, что уберемся с этой помойки. Смотри, вон там вроде свет пробивается. Притвори дверь, но неплотно. Вот так. И постой рядом с ней, а я пока взгляну.
Вертикальная щель в стене пропускала красный свет. Похоже, тонкие металлические плиты были пригнаны неплотно. Подойдя к ним и ощупав стык, я убедился в правильности своей догадки. И приник глазом к щели. Пустыня, светящиеся красным ямы, пламя, то и дело рвущееся из них. Вонь шла снаружи. Знакомая сцена. Отсюда начались мои мытарства в подземном мире.
– Беркк.
– Что?
– Поройся в мусоре. Нужно что-нибудь тонкое и прочное. Эта стенка – из листового металла, попробуем оторвать панель.
Осколок жесткого пластика согнулся и громко затрещал. Тогда мы прибегли к помощи кривого арматурного прута. Щель удалось расширить; мы просунули в нее пальцы и, проклиная острый край листа, потянули его на себя.
– А ну-ка, – сказал я, и мы рванули разом. Лист с треском отвалился, в стене появилась брешь, достаточно широкая, чтобы мы смогли пролезть… Из одной тюрьмы в другую. Я не поддался пораженческому настроению и огляделся.
Невдалеке – темный силуэт. Здание, понял я. В первый раз я его не заметил. Впрочем, я тогда ничего толком не разглядел.
– Ну что, посмотрим?
– А разве есть выбор?
Ответа не последовало. В пронизанной красными сполохами полутьме видно было не слишком далеко. Укрыться на равнине было негде. Но людей мы поблизости не заметили.
– Пошли.
Мы осторожно приблизились к темному силуэту – он и впрямь оказался зданием. Черные проемы в стенах походили на двери и окна без стекол и занавесок. Некоторые помещения были слабо освещены. Тишина, никого не видать. Я заглянул в окно и увидел ряды кроватей или топчанов, ни с чем другим их нельзя было спутать.
– Женщины, – прошептал я, показывая. – Они не могут работать без отдыха. Смотри, некоторые койки заняты.
– Ага. Мы на карьере тоже в две смены вкалывали.
Мы обогнули безмолвствующее здание и увидели столы. Они терялись из виду в красном далеке. Над ними сгибались женщины. Налетел мерзкий запах, его сопровождал шорох… прибыла новая партия каменного порошка.
– Хочу с ними поговорить, – сказал я. – Наверняка им кое-что известно об этом местечке, ведь они сюда тоже откуда-то попали. Значит, тут должен быть и выход.
Я двинулся вперед, но Беркк ухватил меня за руку:
– Куда без меня?
Мы подбежали к ближайшему столу и залегли в тени, у ног одной из работниц. Если она и заметила нас, то виду не подала.
– Ni estas amikoj, – сказал я. – Parolas Esperanto?
Сначала она не отвечала, даже не поворачивала головы. Только медленно водила руками по движущемуся слою порошка на столе. Потом спросила, не глядя на нас:
– Да. Кто вы и что здесь делаете?
– Друзья. Ты можешь рассказать об этом месте?
– Нечего рассказывать. Мы работаем. Ищем то, что надо искать. Когда находим достаточно, об этом узнает Он. Он всегда узнает. Он приходит, забирает, а потом мы едим и спим. И снова работаем. Вот и все. – Она умолкла, и вновь руки медленно задвигались.
– Кто это «Он»? Тот, кто заставляет вас работать?
Она повернулась и вытянула руку:
– Вон Он. Вон там.
Я приподнял голову и тотчас упал на пол и повалил Беркка.
– «Он» – это робот. Тот, что меня сюда притащил. Здешний черт, я тебе о нем рассказывал. Что будем делать?
– Что скажешь. – В его голосе звучал страх. И небеспричинно.
– Я могу сказать, чего не надо делать. Не надо допускать, чтобы нас видели. Иначе мы покойники. В лучшем случае вернемся на карьер к симпатяге Бубо.