Таким образом, сегодня мы можем наблюдать старых марксистов, которые прославляют и поддерживают молодых отморозков (своих же собственных отпрысков и наследников), провозглашающих превосходство чувств над разумом, веры над знанием, отдыха над производством, духовных исканий над материальными удобствами, первобытной природы над технологией, астрологии над наукой, наркотиков над сознанием.
Марксисты старой школы привыкли утверждать, что однаединственная современная фабрика способна обеспечить обувью все население земли и мешает этому только капитализм. Когда они разглядели реальные факторы, имеющие к этому отношение, они объявили, что лучше ходить босиком, чем носить обувь.
Вот вам и забота о бедных и об улучшении человеческого существования на земле.
На первый (очень поверхностный) взгляд непритязательная мораль может найти в идее порабощения и пожертвования поколений ради установления постоянного и всеобщего материального благополучия для всех определенную привлекательность. Но делать это ради сохранения «природной красоты»? Заменить союз кровожадных головорезов и высоколобых интеллектуалов, который и так малоприятен, союзом кровожадных головорезов и дамских садовых клубов?
Если не по содержанию, то по форме марксисты старой школы были порядочнее.
Однако содержание леволиберальных идей — основополагающие принципы, психологические мотивы, конечная цель — осталось прежним. Главное в нем — ненависть к разуму, прикрывается ли она костюмом «мускулистого героя» или, скинув маску, обращается к «духовности» джунглей, проповедует ли диалектический материализм или заменяет его доктринами равной научной ценности: астрологией, нумерологией, френологией.
Формы могут различаться, лозунги — меняться, все что угодно может быть, однако в неприкосновенности остаются три кита: мистицизм — альтруизм — коллективизм. И вместе с ними остается неизменным и их психологическое воплощение — жажда власти, то есть жажда разрушения.
Активисты новых левых стали ближе к раскрытию своих подлинных мотивов: они не стремятся взять заводы в свои руки, они стремятся полностью уничтожить технологии.
Комментаторы, подобные провидцу (или провидцам) из Time, возможно, и не понимают философской сущности и последствий своих заявлений: они подверглись той же самой вакцинации прагматизмом в тех же самых колледжах, что и их жертвы. Среднестатистический современный интеллектуал не стремится сознательно к уничтожению технократического общества или последних остатков капитализма в обществе со смешанной экономикой. Он просто плывет по течению и хочет создать «более жесткие условия» для бизнесменов, при этом не сомневаясь в том, что они все равно будут обеспечивать его всеми необходимыми товарами и всем прочим.
Но самое мерзкое в культурном отношении и самое главное в статье Time состоит в том, что жертвы все это терпят, что выступления в защиту дикой природы и астрологии не встречают никакого заметного протеста. Это свидетельствует об уровне современного презрения к интеллекту. Это демонстрация несостоятельности левых и пустоты культуры, в которой уважение к разуму было уничтожено поколениями кантианско-прагматистского философствования.
Новая линия поведения левых — гротескная карикатура на старую и, как многие карикатуры, многое открывает. Ненависть к разуму ведет к страху перед реальностью; поскольку страх всегда был самой яркой стимулирующей эмоцией для левых, именно его они чаще всего используют как основной психологический инструмент пропаганды, будучи уверены в том, что он имеет такую же абсолютную власть над сознанием всех прочих, как и над их собственным.
Поставив себе конечной целью уничтожение капитализма, они вначале пытались возбудить в обществе экономический страх — распространяя идею о том, что капитализм ведет к общему обнищанию и концентрации богатства в руках все меньшего и меньшего числа людей. В Европе эта стратегия имела определенный успех, но для США оказалась неудачной, так как здесь слишком очевидны факты, свидетельствующие об обратном.
Следующей попыткой левых была ставка на страх перед атомной бомбой, сопровождаемая предположением, что мы должны сдаться без боя коммунистам, чтобы предотвратить уничтожение всего живого. Помните лозунг: «Лучше быть красным, чем мертвым»? Однако и это не прошло.
Если кроме утверждений, подобных таким, как «Капитализм приведет вас в работный дом» и «Капитализм приведет вас к войне», у новых левых не остается ничего лучше, чем «Капитализм разрушит красоту вашей сельской местности», то любой может справедливо заключить, что как интеллектуальная сила коллективизм себя изжил.
Но возможно, у левых еще есть шанс добиться успеха — по умолчанию. Общество не может долгое время существовать в интеллектуальном вакууме. Наша культура достигла такой стадии, когда любой может оказаться лидером, главное, чтобы его идеи были достаточно иррациональны. В культурном вакууме возникают свои любители ловить рыбку в мутной воде — и при таких условиях побеждает тот, кто лучше всех мутит воду.
В статье «Выгодное дело: студенческие волнения» (глава 1), посвященной студенческому бунту в Беркли, я писала: «Для пестрой левацкой верхушки студенческие беспорядки — это пробный шар, своего рода измерение культурной температуры общества. Это проверка пределов, до которых они могут безнаказанно дойти, и сил противника, с которыми им придется столкнуться». Также я говорила о том, что основная идеологическая цель лидеров беспорядков состояла в том, чтобы «подготовить страну к признанию силы как метода разрешения политических противоречий».
Обратите внимание на распространение насилия, случившееся за прошедшее с того момента время, и на соглашательское, извиняющее и поддерживающее отношение к насилию со стороны публичных деятелей сегодня.
Статьи, подобные пророчеству Time, — пробный шар того же рода, что и все хулиганские методы новых левых: это часть проверки, направленной на выяснение того, насколько далеко зашло уничтожение разума.
Я спрашивала у моей знакомой, интеллигентной молодой девушки, как студенты колледжей могут читать без возмущения подобные статьи. «Да они их не читают, — ответила она. — Они не читают ничего, кроме новостей. Как правило, они пролистывают редакционные статьи, только мельком оценивая их содержание». То же самое, естественно, можно сказать и про бизнесменов.
И как раз в этом кроется основная опасность статей подобного рода: не в том, что читатель будет с ними согласен — на это никто не рассчитывает, — а в том, что его безразличие к идеям, интеллектуальным проблемам и прогнозам на будущее будет подкреплено, усилено и в конце концов превращено в умственную атрофию.
Если бы Эллсворт Тухи выступал сегодня, он бы мог сказать Питеру Китингу: «Пусть себе приходят и уходят. Те, кто верит в астрологию, будут нашей паствой: никто, кроме нас, не защитит их с их чувством вины и слабостью. Те, кто не верит, будут испытывать такое отвращение, презрение и разочарование, что все равно отступятся от сферы идей и разума. Интеллектуальный паралич, Питер. Неважно, чем он вызван — наркотиками, горьким скептицизмом или невыносимым отвращением, главное, чтобы они перестали думать и сдавались, сдавались, сдавались…»
Если бизнесмены готовы игнорировать заявления новых левых и служить дойными коровами для наглых, любящих природу отморозков, значит, они заслужили то, что получат.
Но молодежь этого не заслуживает — по крайней мере те из молодых людей, кто задыхается в сегодняшней атмосфере и слепо тянется хоть к какому-то проблеску разумности. Именно они должны бороться за свою хрупкую твердыню разума, которая сегодня подвергается систематическому подрыву.
Первый шаг в этой схватке — понять, что их враг — это не писклявые марионетки-хиппи, а те умеренные и уважаемые граждане, которые мягко внушают им в школьных кабинетах, что слова, идеи и философия не имеют значения и что Аттила вовсе не это имел в виду.
Февраль 1970 г.
8. Для журнала[7]
Новые левые не стремятся устроить революцию, несмотря на то что об этом объявляют их пресс-агенты. Они стремятся устроить путч. Революция — это конечный результат длинного философского пути и выражение огромного недовольства народа; путч — это захват власти меньшинством. Целью революции всегда бывает свержение тирании; целью путча — ее установление.
Тирания — это любая политическая система (абсолютная монархия, фашизм или коммунизм), не признающая права личности (которые обязательно включают права собственности). Свержение существующего строя насильственным путем оправданно только в том случае, если это свержение тирании: это акт самозащиты против того, кто правит с помощью насилия. К примеру, американская революция. Применение силы не для защиты, а для нарушения прав личности не может иметь никакого морального оправдания; это уже не революция, а бандитские разборки.
Во главе революции не могут стоять трясущиеся и подвывающие наркоманы, гордящиеся своей иррациональностью, не имеющие никакой программы, но при этом намеревающиеся управлять двухсотмиллионной нацией и проводящие время, изобретая поводы для обиды, потому что не могут воспользоваться ни одним настоящим источником народного недовольства.
Материальное положение Америки нельзя назвать отчаянным, однако интеллектуальное и культурное — можно и нужно. Новые левые — продукт культурного разложения; они выводятся не в трущобах, а в университетах; они представляют собой не авангард будущего, а последнюю стадию прошлого.
Интеллектуально активисты нового левого движения — самые покорные конформисты. Они принимают как догму все философские убеждения предков: что вера и чувства превыше разума, что забота о материальном достатке — зло, что любовь побеждает все, что самый благородный способ существования — слияние с родом или обществом. Нет ни одного основополагающего принципа сегодняшнего истеблишмента, который бы они ни разделяли. Вовсе не являясь бунтовщиками, они воплощают в себе тенденцию развития философии за последние 200, а то и больше лет: ось мистицизма — альтруизма — коллективизма, которая доминирует в западной философии, начиная с Канта, продолжаясь Гегелем, Джеймсом и т. д.