Однако, чтобы соблюсти приличия, Грай назначила советником Маскариля.
— Нам нужно смываться, — выдал первый совет Маскариль. — Даже если генерал не решится атаковать Иджис, он может поджидать где-то рядом и тогда сядет нам на хвост.
— У нас теперь семь боевых кораблей! — возразила принцесса.
— Да, моя госпожа, и лучше бы доставить их королю в целости.
Собственно, выбирать приходилось из двух маршрутов — обратно через Надаль и дальше вдоль Северной Дуги, или через Хризолитовый треугольник сразу на Барти. В первом случае они могли быстрее оказаться среди своих. И усилить пикет Новой Австралии. Но планы командования им были неведомы. Что если король сделал ставку а защити родной системы? А они уведут резерв на передовую. В этом и заключалась дилемма.
— Что скажете капитан? — спросила принцесса у Гарру.
— Мы не провели боевого слаживания, плохо знаем возможности друг друга, наверняка учились по разным канонам, а на притирку требуется время. Поэтому… я бы пошел через Соледад.
— А вы что скажете, коммодор? — спросила принцесса.
Маджалива вновь пожирал Грай глазами, вызвав даже у Ивора чувство ревности.
— Мы составляем большую часть ваших сил, принцесса, и мы готовы к бою, — заявил коммодор. — Рейдер и крейсер «Покупка» могут пойти вторым эшелоном, вместе с судами снабжения. Так и нам будет спокойнее, поскольку наши семьи находятся на «Нибелунге».
Грай задумалась.
— Брат не простит мне, если я сожгу попусту целую эскадру с опытными астерами. Поэтому мы как можно быстрее отправимся на Барти, где я с удовольствием передам вас в руки короля и штаба флота.
— Что ж, мисс Норман Стар, — сказал Ивор чуть позже. — Вы займете должность старшего помощника на «Нибелунге».
— Я? — удивилась Ломка. — Но мой брат старше по званию.
— Ваш брат на своем месте, мисс Норман. Он электронщик и ОКП для него вершина карьеры на корабле. Здесь на мостике нужен хороший тактик и пилот.
— В космосе плавают, а не летают, — Ломка повторила любимую поговорку.
— Значит, пловец, — ухмыльнулся Ивор.
— Это Орбита-Кросс Иджис, — раздался на общем канале голос диспетчера. — Мы желаем счастливого пути кораблям Райдо и Черной эскадре и всегда будем рады видеть вас вновь в пространстве Деметры.
— Какие приветливые люди, — произнесла лейтенант Монаган, всё еще не отошедшая от вечеринки.
— Давайте синхронизируем разгон с остальными, мисс Монаган и отправимся в путь. Мисс Норман, мостик ваш.
— Мостик мой, сэр.
Им предстоял переход через Хризолитовый Треугольник, перешеек между пустошами и верхний изгиб Северной Дуги. Самый скучный переход за последнее время, во всяком случае в сравнении с тем, что пришлось пережить.
Но никто, что характерно, не жаловался.
Перед прыжком через перешеек между пустошами эскадра сделала полную остановку у Соледад. Здесь они заправились на государственной заправочной станции и отправили вперед медленный танкер с грузовиком. Разгон гражданских судов занимал вдвое больше времени, зато флотские экипажи получили двое суток на отдых.
Не то, чтобы отдых на Соледад мог привлечь много желающих.
Аристократов здесь на дух не выносили, а аскетическая жизнь местного населения не требовала много твердой валюты. Но все же государство не могло производить на месте всё нужное, так что от приработка на транзите не отказывалось. В системе не имелось привычных корпоративных филиалов — заправки, добыча метанола и ресурсов, почтовая станция, ремонтная база — все принадлежало общине и работало под надзором правительства. Планета вообще вела замкнутую жизнь.
Как результат изоляции новости сюда приходили редко, что особенно раздражало Ивора. Он привык быть в курсе событий. Пусть даже в пересказе какой-нибудь радиостанции в необитаемой системе. И вот теперь даже не смог обновить представление о текущих делах.
Вдобавок и само королевство Райдо с началом войны перешло на режим цензуры, заблокировав международные сообщения. Почта работала только на МИД и военных, а торговцы привозили новости с большим опозданием.
Поэтому Ивор так и не узнал оперативную ситуацию в Северной Дуге, не узнал даже, добралась ли «Астролябия» до Барти. Все что знали на Соледад — королевство Райдо всё ещё контролирует три мира, отбитые у Марбаса. Но в реальности это могло уже сто раз измениться. А впереди их ждал длительный прыжок через Перешеек.
Ощущение глухоты и слепоты вызывало дискомфорт.
Единственным человеком во всей эскадре, у которого Соледад вызывал живой интерес, был Маскариль. Ему уже приходилось бывать здесь проездом когда-то давно и теперь любитель социальных наук делился впечатлениями.
— Это очень странный мир, мой друг, — сказал он Ивору. — Их доктрина чем-то походит на религиозную, но праведность имеет в основе не спущенные с небес постулаты, а написанный людьми этический кодекс. Это выглядит более рационально, но… заповеди есть заповеди, от кого бы они не исходили.
— Какая у них валюта и каков обменный курс?
— Представь себе, дружище, у них нет денег, — Маскариль рассмеялся. — Орбитальный сервис иностранцам предоставляют за твердую валюту. А на поверхность нас все равно не выпустят за пределы гостевой зоны, где мы сможем при желании потратить еще пару кредитов. Как и религиозная секта общество Соледад уязвимо перед открытыми контактами и наши соблазны способны разрушить их стройную систему догматов.
— Какой тогда смысл спускаться на поверхность, если даже не погуляешь по городу среди людей, не поговоришь с ними?
— Воздух там настоящий. И дождь, и солнце, и гравитация. Что еще нужно уставшему астеру? Развлечений в гостевой зоне и правда не много. Но местную жизнь можно постичь просматривая медиаканалы. Здесь в ходу испанский, английский и эсперанто.
Они спустились на шаттле на небольшой аэродром, к которому примыкала обнесенная высоким забором территория. Здесь находились дипломатические представительства, немного инфраструктуры — госпиталь, гостиница, конгресс-центр для международных переговоров и досуговый комплекс. Последний содержал обычный набор развлечений. Не имелось в нем только привычных для подобных заведений сексуальных услуг.
— С этим у них строго, — подтвердил Маскариль. — Даже андроидов для утех не держат.
Как пояснил Маскариль, только колонизация Галактики позволила создавать подобные политические проекты. Они не могли возникнуть в конкурентной политической среде, потому что невозможно изнутри общества прийти к идеологическому консенсусу и создать механизмы его поддержания. Другое дело проект. Интеллектуал или группа интеллектуалов разрабатывают концепт, какое-то число людей его воспринимают, а какой-нибудь фонд финансирует терраформирование планеты и переброску туда людей. Вот тогда система может заработать. При условии, опять же, что будет закрыта от внешнего воздействия.
— Как видите, мой друг, и технически это не отличается от религиозного общества. Кстати говоря, и на Земле мятежные умы предпринимали попытки. Создавали кибуцы, коммуны, религиозные общины, высаживались на островах. Однако, цивилизация неизбежно настигала их.
Судя по медиа, Соледад в целом выглядел скучным миром равенства. Робототехника освободила людей от большей части физического труда, вместе с чем отпала надобность в распределении благ и ресурсов. Однако, местные социалисты не упустили возможность устроить некое подобие государства. Основной задачей властей стало следить за правильным воспитанием детей и поведением взрослых.
Ивор видел на экране, как играют дети. Это мало походило на игры его юности. В Соппеле любили подраться, отдавали предпочтение состязанию. В спорте, в компьютерных играх, в школьных викторинах и даже в благотворительности — везде стремились к первенству, желали обойти конкурентов, утереть нос другим.
На Соледад большая часть игр требовала взаимодействия между людьми с разными способностями. Задача стояла не создать нечто лучше других, а просто создать. Конструирование, спектакли, хоровое пение, подвижные игры, больше похожие на танцы. Все это поначалу выглядело мило, но быстро приедалось.
— Обществу некуда развиваться, — заметил Маскариль. — Здесь не предлагают будущее, хотя бы чуть лучшее, чем настоящее. Им не нужны рекорды, не нужно освоение новых территорий. Правда, они неплохо благоустраивают места обитания, высаживают декоративные растения, ставят скульптуры, но все это делается под какой-то усредненный вкус.
Застывшее общество не могло заморозить людей. Но свобода в условиях равенства имела странное воплощение. Прямых запретов на самореализацию не имелось. Человек мог написать картину, компьютерную игру, песню или роман, но продать за неимением денег не мог. И даже просто выложить в общий доступ (в локальную сеть, в музей, получить концертную площадку или хотя бы подиум в баре) человек мог только с одобрения комиссии. Он мог устроить исполнение или показ в личном помещении. Как объяснил Маскариль, подобные квартирники стали своеобразной оппозицией общественной доминанте. Их не трогали. Только чихвостили и порицали в медиа и на собраниях.
Даже служащие местного флота не производили впечатление романтиков. Догматов равенства придерживались все. Впрочем и авторитаризм здесь не прижился. Людей на все казенные должности назначали с помощью жребия и обновляли состав органов каждый местный год.
Министр де Лаваль предпринял попытку договориться о военном сотрудничестве, но верховный комиссариат флота ему отказал. Продавать что-либо из военных запасов местная власть отказалась тоже.
— Мы уже жалеем, что уступили вам те два крейсера, — сообщили министру народные представители.
— Не знаю, уж что они так уперлись, — пожаловался де Лаваль уже на борту перед отправлением. — Мне кажется, генералу это мир и даром не нужен.
— Ну почему? — возразил Маскариль. — Захвати он его, то нашел бы много парней, желающих изменить судьбу. Им всем не хватает куража, драйва. Здесь нет ни коммерции, ни азартных игр, ни политических интриг. Из всех страстей у местных остался разве лишь секс, но и тот ограничен. Адюльтер порицается. А тех кто блудит распекают на общественных собраниях.