Так закончилось мое короткое детство, суровое детство грузового робота, которому никто никогда не дарил подарков и не устраивал для него новогодних праздников.
Сам того не заметив, я вступил в новую пору своей жизни — в отрочество».
Цицерон закончил читать первую главу книги, и некоторое время за столом царило молчание. Всем было немножко жалко бывшего грузового робота, а Алеша даже почувствовал угрызения совести. Ему почему-то сделалось стыдно за свое такое продолжительное и благополучное детство, и он подумал, что обязательно постарается как-то угодить Цицерону, сделать его отдых на даче приятным и запоминающимся.
Наконец Владислав Валентинович нарушил молчание:
— Очень интересное начало, — сказал он. — До слез прошибает. Да вы и не робот совсем. Вы прямо-таки голова профессора Доуэля[3].
— У вас определенно писательский талант, — поддержала мужа Ирина Константиновна. — Если вы не против, мы обязательно придем завтра послушать продолжение ваших мемуаров.
— Спасибо, обязательно приходите, — польщенный похвалой, ответил Цицерон. — Когда гуманоид лишается тела, ему ничего не остается делать, как работать головой. Вот я и постарался.
После чая гости попрощались и ушли. Светлана Борисовна с Алексеем Александровичем занялись посудой, а Алеша собрался пойти к себе в спальню, но его остановил Фуго. Откуда-то из угла мимикр достал подаренную ему настольную лампу и поставил рядом с бывшим грузовым роботом. Затем он любовно погладил лампу по роскошному зеленому плафону и сказал:
— Значит, это судьба.
— Какая судьба? — не понял Алеша.
— Судьба стать мне писателем, — ответил Фуго, которому не давало покоя то, что Цицерон написал книгу. — Я давно уже думал, заняться этим или нет. А тут, как назло, подарили письменный стол и настольную лампу.
— Ты тоже хочешь написать свои воспоминания? — спросил Алеша.
— Нет, — ответил Фуго и многозначительно посмотрел на голову Цицерона: — Я хочу стать настоящим писателем. Буду сочинять толстые романы из жизни землян.
— Интересно, — подал голос Цицерон. — Как же ты будешь писать романы из жизни землян, если ты не имеешь представления об этой жизни? Уверен, ты даже не знаешь, где находится Америка или, например, Африка.
— Почему это не знаю? — возмутился Фуго. — Знаю. Она находится на географической карте.
— Я имею в виду настоящую Африку, а не нарисованную, — сказал бывший робот.
— Ах, настоящую! — нисколько не смущаясь, проговорил мимикр. — Наверное, она находится там же, где и на географической карте. Иначе зачем бы ее рисовали на этом месте?!
Глава третья
Всю ночь Цицерон простоял в гостиной на тумбочке, среди страшных экспонатов коллекции Алексея Александровича. Его зеленые фотоэлементы слабо освещали гигантские челюсти и рогатые черепа инопланетных животных, и бывший робот не без грусти вспоминал недавние приключения, которые ему пришлось пережить на двух далеких планетах.
Когда же на улице рассвело и над лесом поднялось огромное оранжевое солнце, он взглянул на сладко спящего мимикра и вдруг затарахтел густым басом:
— Тр-р-р-р! Подъем!
— Что?! Что такое?! — вскочив с дивана, спросонья закричал Фуго.
— Подмосковное время пять часов тридцать минут, — сообщил бывший робот.
— Ты с ума сошел, Цицерон! — возмущенно воскликнул мимикр.
— Нет, — ответил Цицерон. — Вчера ты сам попросил меня, чтобы я поработал будильником. Но, видно, забыл сказать, во сколько тебя разбудить.
— Вот люди, — пробормотал Фуго, снова укладываясь в постель. — Наизобретали каких-то железных дуралеев, а они теперь нормальным мимикрам спать не дают. Тоже мне, писатель! Выключать надо таких писателей!
Едва Фуго улегся и с головой накрылся одеялом, как Цицерон громко запел:
Черный ворон, что ты вьешься
Над моею головой?
Ты добычи не добьешься,
Черный ворон, я не твой.
— Что случилось? — на этот раз переполошилась тетушка Даринда.
— Подмосковное время пять часов тридцать одна минута, — дикторским голосом сообщил бывший робот. — Передаю последние новости: жительница острова Маврикий — Елена Мария Жан — на своем огороде вырастила дыню весом около пятисот килограммов. В настоящее время чудо-дыня отправлена в Британский музей изящных искусств, где и будет торжественно съедена многочисленными посетителями.
— Хватит! — закричал Фуго. Но тут из спальни вышел Алексей Александрович в полосатой пижаме. Прикрывая зевок ладонью, он подошел к тумбочке и сказал:
— Цицерон, я временно увольняю тебя из радиоприемников. — После чего он нажал на кнопку, и робот отключился.
— Спасибо, — поблагодарил Фуго Алешиного папу. — Все-таки живым гуманоидом лучше быть, чем металлическим. У живого кнопочка находится внутри.
К завтраку Фуго вышел в очень плохом настроении и сразу опрокинул соусницу. Оранжевое жирное пятно растеклось на половину стола, и мимикр начал бурчать что-то о своей неловкости.
— Ничего-ничего, — попытался успокоить его Алексей Александрович. — Воспитанный человек не тот, кто никогда не проливал соус, а тот, кто не замечает, как это делают другие.
— Но вы-то заметили, — мрачно ответил Фуго. — Значит, вы невоспитанный?
— Я — другое дело, — смутился Алексей Александрович и уткнулся в свою тарелку. А Фуго вдруг переключился на Цицерона.
— Этот железный сундук всю ночь не давал мне спать, — капризно заявил он.
— Ты преувеличиваешь, Фуго, — сказала Светлана Борисовна.
— Ничего я не преувеличиваю, — ответил мимикр. — Не давал. Если он писатель, значит, ему все можно? Что ж, если я напишу какую-нибудь дребедень, значит, мне можно будет по ночам прыгать по дому и орать всякие глупости?
— Он не прыгал и не орал всю ночь, — вступилась за Цицерона тетушка Даринда. — У него же и прыгать-то нечем.
— Тоже мне, романист, — не переставал ворчать Фуго, ковыряясь вилкой в тарелке. — Видали мы таких романистов.
Фуго столько раз обозвал Цицерона писателем, что всем стало ясно — он завидует бывшему роботу.
— Хорошо, Фуго, — наконец сказал Алеша. — Я больше не буду оставлять Цицерона в гостиной. Вчера я случайно забыл взять его к себе.
— А ведь он опять будет сегодня читать свой совершенно неинтересный роман, и ты снова забудешь забрать его, — проговорил мимикр.
А после завтрака, когда все собрались заняться своими делами, вдруг зазвонил телефон. Алексей Александрович взял трубку и услышал:
— Здравствуйте, меня зовут Виталий Орлов. Я режиссер московского телевидения. Недавно я прочел в газете «Необыкновенные новости» статью под названием «Сумасшедшая деревня» и хотел бы снять документальный фильм об инопланетянах, которые живут у вас в доме.
— Пожалуйста, — сказал Алексей Александрович. — Передаю трубку инопланетянину.
После разговора с режиссером Фуго весь день важничал. Он всем сообщил, что завтра приедет телевидение снимать о нем фильм, и гордо удалился в садовую беседку, чтобы отрепетировать речь, которую он скажет перед телекамерой.
Через некоторое время Алеша взял Цицерона и отправился с ним в сарай, где он намеревался построить своему другу какое-нибудь тело. Проходя мимо беседки, Алеша услышал, как Фуго вслух репетирует выступление. Но было похоже, что речь у него не получается, и мимикр каждый раз начинал сначала:
— Мы решили посетить вашу планету… Мы прилетели сюда… Мы к вам прилетели для того, чтобы… чтобы… — монотонно бубнил Фуго. — Уважаемые граждане, мы… Уважаемая публика…
— Вот вам дырочка от бублика, — пошутил Алеша. Он вошел в беседку и поставил на стол голову Цицерона.
— Как все-таки трудно сочинять речи, — пожаловался мимикр.
— А о чем ты будешь рассказывать перед телекамерой? — поинтересовался Алеша. — Опять о том, как тебя чуть не сожрал ажор?
Фуго обиженно посмотрел на Алешу и подумал: «Смеется надо мной. Значит, завидует. И это понятно. Я едва прилетел на Землю, а обо мне уже писали в газете, в деревню понаехало много всяких людей и собираются снимать фильм. А он прожил здесь целых одиннадцать лет, и его знают только соседи по лестничной площадке да жители Игнатьева».
— О том, как мы с тетушкой героически пересекли всю галактику, чтобы добраться до Земли, — ответил Фуго.
— A-а, понятно, — улыбнувшись, сказал Алеша и добавил: — А я иду делать Цицерону тело. Хочешь, вместе сделаем?
— Вообще-то, мне к завтрашнему дню надо сочинить речь, — ответил Фуго.
— Я могу тебе в этом помочь, — неожиданно сказал Цицерон. — Ночью мне все равно нечего делать, и к утру я придумаю тебе такой инопланетный доклад, что зрители зарыдают, а у телевизоров перегорят кинескопы.
— Вот это деловой разговор, — обрадовался Фуго. — Тогда пойдем поработаем. Я тоже постараюсь, Цицерон, чтобы, глядя на твое тело, зарыдали даже местные собаки, козы и коровы.
— Похоже, так оно и будет, — печально ответил бывший грузовой робот.
Почти весь день Алеша с Фуго провели в сарае у верстака. Вначале они сделали чертеж будущего корпуса робота и показали его Цицерону.
— Это что, тумбочка для обуви на автомобильных колесах?
— Это твое будущее тело, — ответил Алеша.
— А что это за метелки по бокам? — не унимался бывший грузовой робот.
— Руки, — ответил Алеша.
— Какие хорошие руки, — неискренне проговорил Цицерон. — Значит, я смогу не только ездить, но и подметать улицы. Надо бы еще сбоку приспособить пылесос, а крупный мусор можно будет складывать в тумбочку. Получится нормальный мусороуборочный агрегат.
— Какой ты капризный, — сказал Фуго. — Если бы у меня не было тела, я бы согласился быть даже комодом или холодильником. А ты кочевряжишься.
— Это просто я так плохо нарисовал, — виновато сказал Алеша. — Но мы постараемся сделать лучше, чем на чертеже.
Почти до самого вечера, с небольшим перерывом на обед, Алеша с Фуго пилили и строгали. Вначале они сделали деревянную коробку для головы и вложили туда Цицерона.