— А ты займёшься сбором информации. Нам нужно знать, у кого именно находится Исток. Тамай сказал, что из-за кристалла у них и отняли мою сумку. Значит, тот, кто отнял, знал, что это такое. И вряд ли продал или обменял.
Злата кивнула. И даже немного засветилась. Наконец-то ей следовало заниматься тем, что она умела лучше всего. Хотя я всё же склоняюсь, что актёрский дар — сильнейшая сторона этой женщины. Обвести вокруг пальца настоящих бояр и даже стать неофициальной главой варгийского торгового сбора… Да она — талант!
На том и порешили. Я выкупил две комнаты на неделю. Одну для нас с Алексеем и Батуром. Вторую для Златы. Всё же ей было бы неудобно ночевать в компании трёх мужчин.
Мы поделили отвары между собой и начали тренировки.
Алексей и я приступили к практикам, показанным нам Мудром. Сосредоточились на Источнике, заглянули внутрь себя.
Десятая ступень уже начала формироваться. Вокруг Источника светилось невзрачное кольцо духовной силы, к которой тянулись потоки от других ступеней. Вместе они складывались в одно сплошное поле энергии. Видимо, стадия Отрока станет одним из слоёв или фундаментов будущего Источника.
«Весь мир — есть единое целое. Он родился из Небытия, став Бытием…»
Слова будто приобретали более глубокий смысл, и это отзывалось в источнике пульсацией, всплесками духовной силы. В голове крутились неуловимые сознанием мысли, будто тайное знание находилось внутри меня, но не желало показаться, открыться раньше времени.
«Но каждый из нас всегда был его частью. Мы рождаемся из праха мироздания, а затем сами превращаемся в прах…»
Я повторял и повторял эти слова, отщипливая от них по крохе смысла, будто вкушал жаркий свежий ароматный хлеб и наполнялся силой, которую он даёт. Только хлеб был невероятно огромным, и вряд ли кому-то удастся поглотить его полностью.
Куски смыслов усваивались в сознании и переходили в Источник, укрепляя его раз за разом.
Сколько же терпения требовалось, чтобы развить его?
Будто пытаясь сбить меня с пути, в голову начинали лезть посторонние мысли.
Любопытство. Как люди научились развивать свои Источники? Откуда пришло это знание и почему вместе с ним ушли боги?
Анна точно что-то знала. Но не говорила напрямую. Я до сих пор не до конца понимал, в чём конечная цель моего путешествия, но доверился ей и отправился в путь.
Знал только, что нужно посетить определённые Истоки, найти там подсказки и, видимо, забрать Истоки с собой. Стриг не просто так явился ко мне с этим требованием. Он вообще редко что-то просил и не ждал от других ничего, но тут вдруг доверился мне.
Очень много вопросов.
Что же такое произошло после моего заточения в заклятии?
Из послания Анны и из книг я знал, что мои советники начали делить власть. Им не нравилось, как я смешивал народы, приравнивал всех к единому знаменателю и заставлял мыслить одинаковыми ценностями.
Кочевникам было трудно понять ценность тяжёлого труда в поле. Ценность и награду за это. Для них наивысшими дарами жизни были конь, степь, лук и ветер, указывающий путь.
Южанам трудно донести, что снег приносит не только холод, но тепло. А северяне с ужасом смотрели, как южане пьют горячий чай во время перехода по пустыням.
Морские народы Буйного моря считали холодные волны наградой, а не карой богов. А смерть — наивысшей точкой жизни. Подобно кочевникам, они предпочитали орудовать оружием, а не орудием. Но при этом всё равно не признали бы коня не просто лучшим другом, а частью себя самого.
Предки нынешних эфленцев полагали все остальные народы ниже себя. Они со снисхождением смотрели на других и считали это вполне обоснованным, ведь их культура и правда в то время была самой развитой.
Как им понять, что простому пахарю Севера красота узора на дверной раме или запись прошедшего дня в местную летопись по важности значительно уступает правке плуга или заточке копья? Ведь урожай с северного поля можно собрать лишь раз в году, а с опушки уже выглядывают звери и демоны, желающие отобрать и без того скудный хлеб.
Этому же пахарю не понять утончённость и леность своих соседей, для которых мороз — это нечто ужасное. А не прекрасная погода перед многодневной вьюгой, до которой ещё нужно и поработать, и погулять вдоволь.
Племена были такими разными, что некоторые из них друг о друге не слышали. Я пытался сковать их в единый народ. Не подменить культуры, но собрать лучшее отовсюду и поделиться.
Последнее особенно не нравилось моим соратникам. Эфлен злилась, когда достижения её народа, на которые были потрачены столетия, в готовом виде даровались остальным. Асван не желал укреплять западные и южные корабли, чтобы его люди потеряли статус лучших мореходов империи. Кхазар со скрипом позволил заимствовать методы сообщений и устройство почты на всю империю, а не только на Степь. Асмарида постоянно пыталась подменить или утаить наработки учёных, которые в то время считались лучшими во всём мире. А Велизар утверждал, что северяне не обязаны делиться знаниями о демонах и борьбе с ними, ведь племена, из которых мы происходили, чаще остальных сталкивались с приспешниками Бергира. И считались лучшими воинами в империи.
И всё же у меня кое-что получилось. Я успел посадить корни взаимного обмена, и через полторы тысячи лет всех объединяла общая история империи. И, например, письмена, разработанные народом Эфлены, стали основой для письменности остальных народов, в том числе варгийского.
Нет, у других тоже были письмена. Но эфленцы достигли в них наивысшего развития. И сейчас это позволяло мне хотя бы частично использовать «Глас богов».
Однако я отвлёкся.
«Ветер, вода, огонь, воздух, молнии в грозу, сама гроза, земля под ногами, мы сами — всё есть единое целое».
Вдруг я почувствовал нечто.
Духовные потоки, пронизывающие всё вокруг и меня самого обретали куда большую осязаемость. Я не просто чувствовал — слышал их. Мог ощутить холод и жар, тяжесть, скорость…
Очень странное чувство. Великолепное чувство.
Духовные потоки отличались между собой. У них были разные цвета, разные узоры они рисовали своими движениями, разная энергия исходила от них.
Вот светлый, белесый поток закружился, неся за собой свежесть и прохладу ветра.
Вот красный обдал жаром и вспыхнул, заставив поморщиться.
Голубоватый исходил влажностью, а затем вдруг застыл, обратившись льдом.
Потоки духовной силы разделялись на природные стихии, и будто шальные дети носились повсюду, игрались, ссорились, сталкивались и расходились.
«Каждый камешек, букашка, ваши пращуры и ваши потомки когда-то вышли из одного Начала. И тот окажется более могущественным духовным воином, кто ближе остальных познает это Единство».
Вдруг Источник засветился. Образованная десятая ступень слилась с девятью предыдущими, и все они закрылись духовной силой, укрепляя основу.
Мощные всплески энергии волнами прошлись по всему телу, расширяя духовные сосуды. Меня обдавало то жаром, то холодом. Духовные потоки в какой-то момент будто почуяли, что я их вижу, и облепили меня со всех сторон, весело и любопытно изучая.
Энергия струилась по сосудам, и духовным и обычным. Сила наполняла всё тело, и даже дыхание, казалось, пылало могуществом.
Хотелось вскочить с места, закричать от всплеска радости, пробежать вокруг всего мира, побороть сами горы, взлететь выше птиц. Невероятное чувство превосходства и единения с самими стихиями возносило меня до небес!
Но приходилось сдерживаться и сдерживать бушующую силу внутри, оставаться неподвижным. Источник только-только сформировался и был хрупким. Рубцы, оставленные после вселения души в это тело, снова давали о себе знать и шрамами скрипели от натуги.
От них начали расползаться новые витки. Это причиняло боль, отдающуюся даже не по телу, а по сознанию.
Я начал беспокоиться. Неужели старая рана будет мешать дальнейшему развитию?
Но шрамы остановились, образовав неровную сетку. Словно расползшиеся корни, они застыли на Источнике и успокоились. Наконец-то удалось вздохнуть с облегчением и продолжить усвоение новой силы.
Источник теперь не просто обрёл форму, как это случилось при переходе на стадию Отрока, но окрасился в цвета. Среди прочих духовных потоков больше всех вокруг меня собрались красные и прозрачно-белесые. Нутром я понял, что это стихии огня и ветра. Источник тоже начал окрашиваться, приобретая алые оттенки пламени, перемежающиеся с ветром, одновременно несущим это пламя, контролирующим и усиливающим.
Но вдруг в Источник ворвались серебряные мерцающие духовные потоки. Они разрядом ударили по своим собратьям-стихиям и принялись яростно отвоёвывать место. Завязалась борьба. Серебро теснило другие стихии, и я понял, что это были молнии.
Они так яростно желали первыми войти в мой Источник, что едва не сбросили огонь и ветер. Едва не возглавили мою духовную силу, сбросив меня с пьедестала!
Но нет. Первым в своём собственном Источнике буду я!
Усилием воли я заставил все стихии успокоиться и соединиться, образовав неравный баланс между собой. Молния всё же возглавила позиции, заняв половину Источника, но лишь среди остальных стихий. Она полностью подчинялась мне. А огонь и ветер делили вторую половину, сумев подружиться друг с другом.
И наконец-то формирование было завершено.
Я открыл глаза и тяжело, глубоко вздохнул.
Из окна бил свет, заставляя щуриться. Всё тело покрывал пот, будто меня только что отпустила лихорадка. Сила сменилась слабостью, дикой жаждой и грызущим брюхо голодом.
— Ох, ты ж… — прохрипел я.
В горле пересохло. Даже язык двигался тяжело. Я взглянул на пустые склянки из-под отваров и удивился, куда пропала вся заключённая в них сила.
Конечности затекли, онемели. Сколько времени я провёл в таком положении?
С трудом повернув голову, посмотрел на Алексея. Он всё ещё продолжал прорываться через границу, но уже выглядел, как обтянутый кожей скелет. Казалось, стихия огня высушила его своим жаром.