ОНИ БЕЗЛИКИ
МЫ УХОДИМ, А ОНИ ОСТАЮТСЯ И ЖДУТ
А ПОТОМ ПОЛУЧАЮТ ЗАДАНИЕ
И РОЮТ ЭКЗОМЕТРАЛЬНЫЕ ТУННЕЛИ
А ПОТОМ СНОВА СТОЯТ И ЖДУТ
ЕСЛИ ЭТО МАСКЕРЫ, А НЕ КТО-ТО ДРУГОЙ
НАМ ПОКАЗАЛИ КАРТИНКУ
И МЫ ПОВЕРИЛИ СВОИМ ГЛАЗАМ
НО СЕЙЧАС МЫ ИМ НЕ ВЕРИМ
ЗДЕСЬ НИЧЕМУ НЕЛЬЗЯ ВЕРИТЬ
Он бодро топал по зыбкой поверхности трубы, все больше удаляясь от поверхности планеты. Никаких ориентиров, никаких указателей. Ни даже захудалой ариадниной нити. Если не знаешь обратной дороги, двигай вперед… Стены туннеля были сложены из влажного пористого материала, они жирно поблескивали в отсветах кристаллической решетки, которая окончательно смирилась со своей призрачной природой и торчала вдоль пути и поперек, без порядка, без смысла, ничему не препятствуя. Выпроставшийся прямо из стены Охотник некоторое время следовал параллельным курсом, точно так же не предпринимая никаких усилий задержать или, там, помешать. Перед Охотником решетка расступалась, Кратову же подобных знаков почтения не причиталось, и он без затей проходил насквозь. Эмо-фон то вовсе пропадал, то внезапно усиливался, оставаясь на все том же неизменном расстоянии. Обладай Кратов в своем нынешнем статусе полным спектром эмоций, он бы уже разозлился и даже чуточку запаниковал. Но в усовершенствованной модификации самого себя он лишь отмечал это обстоятельство маркером озабоченности и отправлял в дальний угол ментального пространства на утилизацию.
Минула вечность… Впрочем, визуальная панель на внутренней стороне шлема цинично известила о семидесяти двух минутах. Что тоже было немало.
Так вот, минула вечность, и туннель завершился долгожданным тупиком.
Если, конечно, бескрайний, как Долина Смерти, котлован мог сойти за тупик.
5
Котлован был вырублен прямо в породе, без особого тщания, наспех. Его стены хранили следы грубой обработки. Внизу, залитые красноватым пыльным светом, плечо к плечу, в затылок друг другу, насколько хватало глаз, стояли маскеры. Как и было обещано, белые, уродливые и безликие. Стояли недвижно, выпрямившись во весь рост, распустив конечности по швам. Это вызывало в памяти терракотовую армию императора Цинь Шихуанди, но в глиняных воинах можно было отыскать больше индивидуальности, нежели в этих белых истуканах, словно бы отлитых из одной формы. Их были тысячи и тысячи, конец строгой колонны по двенадцать в ряд таял в буром мареве, в силу странной оптической иллюзии круто забирая кверху. Как если бы кому-то наконец пришла в голову здравая мысль собрать всех маскеров Галактики в одном месте.
И ни малейшего отблеска чужого эмо-фона. Только едва различимый человеческий, по ту сторону котлована.
Мертвецы, не удосужившиеся упасть. А может быть, манекены в натуральную величину. Чучела, титанический труд неведомого таксидермиста. Или механизмы, переведенные в спящий режим.
Кратову предстояло пройти сквозь строй.
Несмотря на эмоциональную глухоту, отчего-то ему чрезвычайно не нравилась такая перспектива.
На всякий случай он оглянулся. Позади него тот, кто заправлял всем паноптикумом, уже воздвиг глухую стену, перекрыв ею обратный путь, который изначально, как все прекрасно понимали, никаким путем не был и уж во всяком случае не вел на поверхность. Стена выглядела внушительно, безапелляционно и непоколебимо, она слагалась из мраморных, тщательно притертых меж собою плит. Стена могла обмануть кого угодно. Только не человека, вооружившегося гиперчувством. Очередная иллюзия, адресованная единственному зрителю, который в буквальном смысле видел ее насквозь.
Звено Охотников, числом трое, возникшее из ничего, медленно и величаво проплыло над его головой, над матовыми макушками белого воинства, приняло вверх и растаяло в сумраке, что упруго клубился под незримыми сводами.
НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ
НЕ СТОИТ И ПЫТАТЬСЯ
ПРИНИМАЙ ВСЕ, КАК ЕСТЬ
ЭТА ПЬЕСА ИГРАЕТСЯ НЕ ДЛЯ ТЕБЯ
ТЫ СЛУЧАЙНО УГОДИЛ В ПАРТЕР
ЭТО ПРОИСХОДИЛО ДО ТЕБЯ
БУДЕТ ПРОИСХОДИТЬ ПОСЛЕ ТЕБЯ
ФИКСИРУЙ, НО НЕ ИЩИ СМЫСЛ
ПОКА НЕТ ПРЯМОЙ УГРОЗЫ
Прямо у носков его ботинок начинался крутой уклон. Вряд ли в расчете на то, что непрошеный визитер начнет спускаться, пробуя осыпающийся грунт носком обуви, тулясь к неверной опоре, а в конце концов непременно сверзится с изрядной высоты и свернет шею. Не было в том никакого умысла. Исполнено в полном соответствии с общей идиотской концепцией здешней топологии. Ну-ну… По причине все той же эмоциональной глухоты Кратов не озаботился иронической ухмылкой, без какой в иных обстоятельствах не обошлось бы, и просто включил персональный гравигенный привод. Ступни оторвались от грунта, и он завис, будто Супермен на задании, во внутренней атмосфере Пакгауза, называть которую воздухом все же не стоило. А затем медленно, по пологой траектории спустился на дно котлована.
Теперь он стоял в узком проходе между рядами маскеров, едва не задевая их плечами громоздкого скафандра. У него был прекрасный шанс получить детальное представление о внешнем облике этой странной расы, не самой удивительной, но вполне загадочной.
У всякой разумной расы есть своя история, свой генезис. При известном усилии можно выяснить, от кого она произошла и как случилось, что именно она обрела способность к рациональному мышлению и стала доминирующей в своем биоценозе. По желанию можно даже задаться экзистенциальным вопросом, с какой высшей целью это стряслось.
В случае маскеров не было ответа ни на один из вопросов. Не говоря уже о том, разумны ли они вообще.
Экземпляр вида «общественные масочники», что находился ближе других, давал исчерпывающее представление о всей популяции. Прочие экземпляры, если чем и отличались от него, то деталями и нюансами в пределах статистической погрешности.
Вопреки описанию, сделанному Мадоном, никакого сходства с кукольной обезьяной. Вообще ни с чем, вышедшим из человеческих рук. Очень удачно, что в своей практике Кратову доводилось сталкиваться с плодами деятельности рас, во всех смыслах чрезвычайно далеких от человечества и порой вовсе лишенных того, что даже с немалой натяжкой можно было бы назвать руками. У некоторых не имелось даже щупалец… В маскерах, в обтекаемых формах их тел, в сочленениях конечностей проглядывало что-то от растений. Какой-нибудь циник… кто там в кратовском окружении может сойти за циника?.. да все тот же Уго Торрент не упустил бы внести поправку: не от растений, а от грибов. Грибы иногда выглядят весьма причудливо. Чего за грибами отродясь не замечалось, так это наклонностей к прямохождению и эмо-фона.
Мадон, помнится, несколько раз подчеркивал: у маскеров был эмо-фон, и не просто эмо-фон, а тот самый, что они слышали отчетливо и ясно, находясь возле «гиппогрифа». Но внутри Пакгауза было мертво и тихо. Лишь белый шум, пронизываемый информационными пакетами нечитаемого содержания. И слабая тень человеческого присутствия. Как если бы люди, источники эмо-фона, спали или были больны. Мадону могло померещиться. В том перевозбужденном состоянии, когда ему чудесным образом удалось обмануть свою стражу, без скафандра преодолеть несколько миль по снежной целине и добраться до корабля, он свободно мог перепутать реальность и бред. Хотя по нему не скажешь, что он сколько-нибудь серьезно утратил здравомыслие. Скорее наоборот: Мадон действовал трезво, холодно, расчетливо, не отвлекаясь на переживания и спекуляции. Что называется: кто бы мог подумать…
Так вот, возвращаясь к маскерам. Если приглядеться, на тусклом белом хитине, покрывавшем их тела от ступней до остроконечных, как яйцо, макушек, можно было разглядеть бороздки, щербинки и оспинки. Туловище в форме неправильного, чуть сплюснутого вдоль вертикальной оси цилиндра, составляло половину роста взрослой особи (младенцев-маскеров никто не видел, и насчет того, как они воспроизводили себя, существовала лишь пара-тройка бестолковых гипотез скорее юмористического свойства, нежели научного). Верхние конечности расслабленно свисали едва ли не до коленных суставов, что, вероятно, и сообщило их облику в глазах Мадона прихотливое сходство с приматами. У маскера, что был к Кратову ближе других, на левой руке наличествовало четыре пальца, на правой – шесть, признаков травмы не усматривалось, из чего следовало, что либо в данном случае эволюция сочла за благо и далее следовать тропой абсурда, пренебрегши экономичным принципом осевой симметрии, кстати говоря – даже в земных условиях не универсальным, либо на маскерах любое повреждение заживало и затягивалось, не оставляя следов. Что опять-таки вполне объяснялось специфической природой внешних телесных покровов.
И, конечно же, маска, пресловутая маска вместо лица, то есть гладкая поверхность без малейшего признака органов чувств. Что действительности, по словам исследователей, не соответствовало: именно эта белая гладь и была комбинированным органом восприятия окружающей среды, где фоторецепторы широкого спектра располагались вперемешку с хеморецепторами всех видов. Собственно говоря, очаги зрительного и осязательного восприятия у маскеров были рассеяны по всей поверхности кожного покрова, кое-где причудливо соседствуя с аналогом «боковой линии» рыб и земноводных. Из чего следовало, что видеть, чувствовать и откликаться на волновые колебания среды маскеры умели всем телом. Но сейчас они держали строй. Строго, недвижно и равнодушно.