одробностях. Хотя могли бы, конечно, избавиться от ненужных телесных оболочек, – он кивнул в сторону центрального поста, – что своим зрелищем повергли тебя в душевное расстройство…
– Для чего ты здесь? – спросил Кратов потерянно. – Для чего весь этот балаган?
– Для того, чтобы ты действовал, а не оценивал угрозы, торча в кают-компании! – рявкнул подменыш. – Видишь, какие несоразмерные средства пришлось употребить, чтобы заставить тебя шевелиться? Ну да, можно было упростить задачу. Например, подбросить записочку, которой ты все равно не поверил бы и затеял поиски автора… Потому решено было вылепить из меня двойника и закатить машкерад. Чтобы ты знал, что на Базе тебя встретят нелепые и безобидные наунга-ину-ану, а не монстры из ада! Чтобы вылез из берлоги и отправился рубить гордиевы узлы, как в старые добрые времена! И чтобы вы прочли наконец чертово «длинное сообщение», потому что его некому больше прочесть! В этом смысл всей твоей жизни, и твоих товарищей по экипажу! Смысл второго шанса, который вам подарили! И, быть может, смысл существования человечества как разумной расы! – Он вдруг вскочил на ноги и нервно прошелся по коридору. – Merde, но почему вы? Почему не какая-нибудь более подходящая на эту роль раса, психологически устойчивая, без наклонностей к истерическим рефлексиям, долго живущая, наконец?!
– Как ты вообще тут оказался? – спросил Кратов недоверчиво. – Сбежал из защищенного, изолированного и экранированного отсека?
– Можно и так сказать, – согласился подменыш. – Но вообще-то меня выпустили.
– Кто отважился?
– Это было солидарное решение нескольких членов экипажа. Они сочли, что мое пребывание на борту несет больше угроз, нежели выгод.
– Гуманисты хреновы, – пробормотал Кратов.
– Тут ты прав, – кивнул подменыш. – Именно хреновы. Вы такие наивные со своим гуманизмом! Такие добренькие, доверчивые… Даже не поняли, что мое пребывание на борту и было гарантией вашей безопасности. Никто не посягнет на ваш корабль, дабы не навредить мне… Кстати! Вы хотя бы отдаете себе отчет, что если из глубин вселенной вдруг заявится не какой-то там гонористый клоун, вроде меня, а настоящий агрессор, он вас в два счета завоюет?
– Уже пытаются, – буркнул Кратов.
– Ты об эхайнах? Не смеши меня. Эхайны вам на один зуб. То, что вы с ними так долго цацкаетесь, вызвано все тем же клиническим вашим гуманизмом.
– А вы, стало быть, его лишены!
– Моя раса еще только формирует его понимание. У нас идут широкие общественные дискуссии о природе добра и зла. Является ли добро с кулаками ипостасью зла. И так далее. Вы считаете, что это пройденный этап, но не забывайте про циклизм этической эволюции. И если мы не станем похожими на вас, то, когда придет настоящий большой завоеватель, мы окажемся вам очень полезны.
– Время больших завоевателей безнадежно прошло. Как показала историческая практика, галактические империи себя не оправдывают.
– Ну да, тахамауки попытались. И где они сейчас? Но не рано ли вы расслабились, братья?
– Откуда ты взялся, такой умный?!
Подменыш засмеялся, оценивающе поглядывая на Кратова.
– С той стороны Ядра, – сказал он. – Тебе уже говорили, кажется, что по ту сторону Ядра происходит много интересного, о чем вы здесь, на периферии, даже не подозреваете?
Кратов молча кивнул.
– Я мимикрид. Можешь называть меня и мою расу этим именем. Никогда не слыхал? Ну еще бы… Так себе этноним, но хотя бы приближенный к действительности. Как мы сами себя обозначаем, сообщить не могу. Нет адекватных выразительных средств в вашем фонетическом пространстве. Мы – те, кто выжил в аду. Нам довелось пройти эволюционный путь, который мало кому выпадал во вселенной. Нас осталось немного, но теперь мы приспособимся к любым условиям. Абсолютно к любым! У нас нет постоянной телесной формы. Мы можем быть кем угодно. Чтобы стать Мадоном, не просто принять его облик, но украсть его память, его эмо-фон, его клеточную структуру, мне достаточно было провести рядом с ним пару часов. Почему я выбрал его, а не Татора или Белоцветова? Не говори ему. Потому что он – слабое звено. А слабое звено всегда пробуждает сочувствие у сильных звеньев. С ним обращаются гуманно. Даже могут выпустить из темницы!
– От кого же ты подцепил такое раздутое самомнение? – вновь попытался задеть подменыша Кратов.
– От матушки-природы, – незлобиво сообщил тот. – Она долго нас мяла, выкручивала и отбивала, а потом еще шлифовала на абразивных камнях и доводила надфилями! Поневоле возлюбишь себя, как нечто уникальное и совершенное…
– И ты здесь затем, чтобы заморочить мне голову своей болтовней?
– Таким, как я, здесь не место. В нашем мире не в пример веселее. Все переменчиво, все эфемерно, любой уголок можно перестроить в меру фантазии. А здесь пустота, холод и серость. Но меня уговорили быть рядом с тобой в минуты колебаний. Согласись, кабы не мое феерическое возвращение и не рассказы о маскерах, ты до сих пор сидел бы в кают-компании, препирался с големами и строил планы один другого несуразнее. Маскеры… с ними картина мира сильно упростилась. Я должен был склонить тебя к активным действиям, подстегнуть ход событий, и мне это удалось. – Он задумчиво уставился себе под ноги. – Была слабая надежда, что ты не сунешься на центральный пост. И были серьезные намерения все тут зачистить, чтобы не возникало вопросов.
– Зачистить! – фыркнул Кратов. – Какое мерзкое слово!
– И смысловое наполнение весьма скверное… Просто не успели, извини. Поэтому у меня была дополнительная задача: вправить тебе мозги, когда они начнут закипать.
– Почему так сложно? – поморщился Кратов.
– Галактика вообще сложная штука, – сказал подменыш неожиданно серьезно. – С этим нужно смириться. Вы, люди, подчинены причинно-следственному принципу. У вас даже физика базируется на нем. Вы ищете логику там, где ее нет и быть не может. Правильнее сказать, у Галактики своя логика. Вы со своим ограниченным умишком даже близко не подобрались к ее пониманию. Чтобы не схлопотать нового упрека в заносчивости, скажу, что мы в том же положении, что и вы, если не хуже… А хочешь, подменю тебя? Что я, зря время с тобой терял?! Вернусь на «Тавискарон», распоряжусь главным грузом… Где ты собирался его спрятать? Тайкун, заброшенный полигон Звездной Разведки на архипелаге Лассеканта? Я справлюсь, сберегу тебе уйму времени. А ты прямиком отсюда отправишься по своим насущным делам.
– Тектоны? – насмешливо спросил Кратов.
Подменыш озорно оскалился.
– Не будь таким серьезным, братик, – сказал он.
«Вот оно что, – мрачно подумал Кратов. – Забросить найденный корабль на никому не известную планету и устроить из нее ключик к головоломке. Громадный ключ ко вселенской головоломке. И заодно подсунуть ангела-хранителя с непомерной самооценкой. У Галактики своя логика…»
– Не быть серьезным? – переспросил он, понемногу закипая. – Я полжизни таскаю в себе чужое письмо, невесть кому адресованное. А судьбы Стаса и Рашиды, моих друзей, если ты не знал, и вовсе пошли под откос. Я только тем и занят, что ищу ключи, решаю загадки и складываю мозаики. Как будто нет у меня более полезных занятий. А вы будете и дальше играть в свои игры и хотите, чтобы я тоже обратил свою жизнь в игру по вашим правилам? Могу обещать: я буду серьезным. И неважно, кто и зачем бросил мне второй шанс, хорошая ли из меня получилась копия или паршивая, не та, на какую был расчет… Я буду до хрена серьезным! Если потребуется, расколочу игровую доску о какую-нибудь вашу башку.
– Да-да, ты это уже говорил, – сказал подменыш, веселясь. – Или думал. Я пока еще не разобрался в твоих путаных реминисценциях. Ты же все время молчишь и думаешь, молчишь и думаешь. И надеешься, что твои мысли никогда не станут ничьим достоянием. Спешу тебя успокоить: у меня нет претензий на твои маленькие тайны. Я позабуду их, едва только мы расстанемся. Простая защитная реакция, выработанная эволюцией. Ну, чтобы не сойти с ума…
«Но ведь я не просто так молчу и ухмыляюсь, – подумал Кратов, нисколько не опасаясь, что его мысли тотчас же станут доступны этому наглецу. – Я внимательно слушаю. От меня только это и требуется. Все дурачки, считающие себя умнее других, охотно делятся этим самоощущением с окружающими вроде меня. Никак не могут сдержаться. Неужели большое знание идет в наборе с большой спесью? Или это неизжитый комплекс Черного Властелина? Вы всегда сами мне расскажете все свои планы и ответите на вопросы, которые я даже не успел придумать. – Он злорадно усмехнулся. – Как удачно, что ты забудешь эту мою маленькую тайну, как только мы простимся!»
– Если даже не забуду, – сказал подменыш, подмигнув, – то сохраню при себе. Чуточку остроты не помешает никакой интриге. Вижу, ты достаточно разозлился и пришел в чувство. Ты немного побыл копией самого себя, но теперь ты прежний. Der Mohr hat seine Arbeit gethan, der Mohr kann gehen.[29]
– Наш пострел везде поспел! – удивился Кратов. – Ты и подле советника Правящего дома успел побывать?
– Ни к чему, – с наслаждением возразил подменыш. – Я почерпнул сведения о слабости советника Кьейтра Кьейрхида к цитированию классиков на языке оригинала из твоих воспоминаний.
6
Они шли по молодому снежку, удаляясь от обоих кораблей, в направлении каменного гребня, вздымавшегося над котловиной подобно распяленной пятерне погребенного великана. Подменыш бодро ломил чуть впереди, Кратов расчетливо отставал шагов на десять. «У меня свое суденышко. Здесь, неподалеку. Пойдем, тебе будет интересно, ты же любознательный…» Феликс Грин в сотый уже раз осведомился раздраженным голосом, все ли в порядке и, выслушав утвердительное мычание, отключился. Кратову было и вправду интересно. Не каждый день доведется увидеть старт космического транспорта с той стороны Ядра… Подъем по крутому склону несколько затянулся, дыхание срывалось, но это было даже хорошо, физические усилия отвлекали от тяжелых рефлексий.