— Он девушек ворует, — напомнил я. — А где другие ваши?
— Тут наша поляна, — выпятил грудь Бузя. — Мы чужих гоняем.
— Мы, — скривилась конопатая и выдала мне страшную тайну: — нас Шак крышует. А ему много лет. Пятнадцать точно!
Я протянул девочке еще жвачку.
— Я на вас рассчитывал, но это самое дельное, что прозвучало. Поэтому держи.
Она показала Бузе язык и сунула жвачку в карман.
— Дальше кормежка только за полезную информацию. И правдивую.
— Да никто ничего не знает, — развела руками девочка. — Пугают только.
Пришлось давать ей третью жвачку и сто рублей.
— Назначаю тебя сегодня главным лазутчиком. Как тебя зовут?
— Роза!
— Итак, — продолжил я, — лазутчик — должность преходящая, кто лучше всех себя проявит, тот ее займет в следующий раз. Ну и кто поможет найти пропавшую девочку, тому — и должность, и тысяча рублей.
Я достал из рюкзака листовки, раздал детям, сомневаясь в гениальности своей задумки подключить бродяжек.
— Ее зовут Алиса, — сказал я. — Пропала она три дня назад.
— Красивая, — мечтательно протянула Роза, — потому ее маньяк и утащил. Я — страшная, зато маньяк меня не тронет.
Эх, детская непосредственность! Взрослый десять раз подумал бы прежде, чем такое ляпнуть.
У Розы уже сформировалась грудь, но тело, слишком длинное для таких коротких ножек, оставалось детским: ни талии, ни округлости ягодиц. Женщин такого типажа один приятель-сибиряк называл низкожопками.
— Итак, ваша задача, — напомнил я, — узнать все, расспросить всех, кого можно. Кстати, вы же не единственная группа э-э-э… вольных детей? Есть же и другие, кто живет на улице. Где их найти?
Видно было, что беспризорники не хотят делиться контактами конкурентов. Пришлось их стимулировать:
— Тот, кто меня к ним проведет, получит еды с запасом.
— Я и проведу, — вызвалась Роза. — К девкам, которые, ну… Работают. И там же Плешь заведует. Это возле городского пляжа, они прямо там и спят.
— Идем, — сказал я.
Но прежде, чем уйти, оставил детям две бутылки лимонада и еще нарезал бутербродов.
— Спасибо за информацию. И еще. Если кто-то будет вас обижать, говорите мне. Я попытаюсь помочь, сделаю все, что в моих силах.
— Ну пойдем уже, да? — Роза потянула меня за руку, и мы двинулись по набережной мимо полуголых людей, предающихся пляжному отдыху.
Было воскресенье, и отдых местных мало отличался от того, что был в привычном времени. Цветные подстилки со снедью: вареными яйцами, пирожками и колбасой, детвора, лезущая на голову родителям, орущие магнитофоны и братва в кепках, на корточках. Только количество братанов больше, из магнитофона вместо абхазского гнусавого рэпа — Киркоров, Любе или Аллегрова.
И вереницей, переступая через тела, идут горластые продавцы пирожков, пива, кукурузы.
Не хватало запаха крема для загара.
У людей праздник — выходной. А вон, сразу видно, — приезжий: надел ласты и маску в середине пляжа и переступает через загорающих.
Те самые малолетние проститутки обнаружились на валунах в стороне от городского пляжа. Три девчонки лет от тринадцати до пятнадцати, в купальниках, с бутылкой пива на троих. Пышногрудая толстушка-скороспелка, длинная костистая брюнетка и бледная блондинистая девочка чуть помладше со взглядом вареной рыбины. Вроде обычные подростки, но от них буквально разило неблагополучием, и невозможно было понять почему. То ли из-за взглядов, цепких и настороженных, то ли в движениях было что-то не волчье даже — шакалье. Когда был мелким, я всегда обходил таких стороной. Да и сейчас спиной к ним поворачиваться не стал бы.
— Приве-ет! — прокричала Роза и надула пузырь из жвачки.
Девки уставились на меня, пошустрили взглядами по карманам, мысленно вывернули рюкзак, наверное, перевернули меня и потрясли, как Буратино.
— Эт че за фраерок? — пробасила самая крупная, грудастая и кучерявая, как баран.
— Дело есть, — сказал я.
Кудрявая отвернулась.
— Я с тобой не пойду. Я ваще на отдыхе. — Она пихнула девочку-рыбу так, что она упала за камень. — Вон она пусть идет. Девственники как раз по ней. Га-га-га!
Рыба так и не встала. Похоже, она там за камнем начала блевать — бурная у нее выдалась ночь.
— Я не трахаться, — сказал я. — У меня подруга пропала, я ее ищу, и мне нужна информация про маньяка, который якобы орудует в городе.
Девки переглянулись, из-за камня высунулась зеленая Рыба. Я вытащил фото, передал Розе, она — остальным.
— Видели ее?
— Ваще нет, — потрясла кудрями грудастая. — Это у Плеши надо спросить. Он у нас по новеньким.
— Это типа сутенер? — спросил я. — Листовку оставьте себе. За достоверную информацию о девочке плачу… пятьсот рублей.
Я занизил цену, предчувствуя, что начнется торг.
— Да я жопу не подниму за такие деньги. Тыща! — колыхнула грудями кучерявая.
— Ладно, тысяча так тысяча, — согласился я. — А что вообще слышно про маньяка? — Я достал бутылку лимонада, легко отщелкнул крышку ручкой ножа и протянул грудастой.
Репутация с ней сразу выросла до интереса. Костистая сообразила, что за информацию можно получить какой-нибудь бонус, и заговорила:
— Все треплются про него, ага. Но Плешь говорит, чтобы мы не боялись — он прикроет. И из наших никто не пропал.
— А не из ваших? — навострил уши я.
— Да была тут дура одна. Старая уже…
— Сама ты старая! — рыкнула на нее Грудастая и легонько ткнула локтем в «солнышко» — видимо, пропавшая была с ней одного возраста. — Короче, эта была сама по себе. И вот, добегалась.
— А может, и не маньяк то. Мало ли всяких, — сказала Длинная. — Может, просто ходить перестала. Мы ее били-били, чтоб по нашим местам не стояла.
— Так а лично вы что слышали про маньяка? — Я достал еще лимонад — длинная возбудилась и затараторила:
— Ворует. Убивает. Закапывает где-то. Ворует молодых и красивых. Раз в неделю где-то. Одну, говорят, нашли. Мертвую…
— Повешенную, говорят, — встряла Длинная. — Плешь говорит, что защитит, но мы, — она воровато огляделась, — не особо верим. Как от маньяка защитить? Он его знает, что ли? Уже ментам сдал бы.
— Ментам? — вскинул брови я и сразу ответил на свой вопрос: — Ага, значит, Плешь отстегивает им, а они вас крышуют.
— Типа того, — кивнула Грудастая. — Ха, прикиньте он прошаренный! Ну-ка, че у тебя еще есть? А то мы голодные.
— Харэ жрать! Ты и так жирная, — осадила ее Длинная, отодвинувшись.
Грудастая не стерпела и швырнула в нее камень. Высокие дружеские отношения!
Я раздал им заранее приготовленные бутеры и по жвачке, Длинной выдал лимонад. Ага, еще +100 к репутации.
— Так что за девчонка пропала? — вернулся к вопросу я, чувствуя, что нащупал ниточку.
— Ну такая… девка как девка. Хрен знает, как звали. Мы ее один раз только били, имя, гы-ы, не спросили…
— И где жила, тоже не знаем. Точно не бездомная, — перебила ее Длинная, сообразив, что, если болтать, можно выудить из меня что-то вкусное или полезное.
Грудастая открыла рот и тотчас захлопнула, округлила глаза, глядя мне за спину, и пробормотала:
— Плешь идет! Шухер! — И сказала мне шепотом: — Только так его не назови — убьет. И не оборачивайся!
Плешь-то в авторитете у них, вон, как его боятся, аж Рыба прекратила икать и вылезла из-за камня.
— А что тут у нас? — просипели из-за спины. — Кто это наших девчонок клеит?
Со мной поравнялся типок в кепке, похожий на неандертальца, невысокий, длиннорукий, и с ножками такими кривыми, что этого не скрывали даже спортивные штаны с полосками. Я протянул руку.
— Добрый день, уважаемый.
Плешь, причина погоняла которого, видимо, пряталась под кепкой, пожал руку.
— Девочки платные, если ты еще не понял.
Он кому-то махнул, и я заметил семенящего к нам толстого кавказца со связкой бананов.
— Мне нужна твоя помощь. Девочки о тебе так рассказывали, что я понял: только ты можешь помочь.
Лесть сработала — Плешь просиял и приосанился.
— Отойдем.
Мы отошли метров на десять, и Плешь дернул головой.
— Ну, че тебе?
Я изложил суть проблемы, показал рисунок Алисы и закончил:
— Что думаешь?
— Красивая деваха, — просипел Плешь. — Но не видел ее. Припомнил бы. Я тебе вот что скажу, пацан. Нет никакого маньяка. П***еж это все. Маньяк сейчас каждый, понял? Не найдешь ты ее.
— Почему? — на мгновение мне показалось: Плешь что-то знает. Захотелось схватить его за грудки и трясти, пока всю правду не вытрясу.
Видимо, он что-то такое почуял, и объяснил:
— Это наши маньяка придумали, шоб девки боялись, ясно? Нет его.
— Но девушки пропадают, это факт.
— А когда они не пропадали? — дернул плечами он и посмотрел на девок.
Я перевел взгляд туда же. Жирный кавказец, положив руку на плечо грудастой, куда-то ее уводил. Впрочем, понятно куда. Она зазывно хохотала и ела банан. Захотелось пырнуть ножом Плешь, а потом — перерезать горло кавказцу. Что, ему взрослых баб мало? Это же дети!
«И погрохочешь на малолетку», — сказал здравый смысл. Скрипнув зубами, я пожал руку Плеши, побрел дальше. Меня догнала Роза, заискивающе заглянула в глаза.
— Дай денег немного, к другим бездомным отведу. Они тут недалеко.
Я сунул ей сотку.
Идти пришлось в другую часть набережной, к памятнику.
В итоге я потратил все продовольственные запасы, обзавелся приятелями среди мелких беспризорников, дал им задание и, изрядно взмокнув, отправился искупаться к памятнику — туда, где народ не так кишит. Проходя мимо столба, заметил объявление о пропавшей девушке. Еще одной.
Подошел ближе, и лицо девчонки показалось знакомым: скуластая, крашеная… Уж не про нее ли говорили малолетние проститутки?
Оля Шаркая, 15 лет, вышла из дома и не вернулась. Одета в джинсовую юбку и розовую футболку. На вид 15–17 лет. Особые приметы: гетерохромия.
Глаза разного цвета.
Один — голубой, второй — наполовину зеленый! Это же девчонка, на которую напала Наташка за то, что она крутила любовь с якобы ее парнем.