Почему у нас так? Все сидят и трясутся, и боятся сделать то, что надо. Сколько жертв удалось бы избежать, если бы во время чернобыльской катастрофы кто-то взял ответственность и отдал команду эвакуировать людей!
Получается, я снова качнул мироздание, ведь в той реальности уроки в первую смену точно были, а к обеду ветер и осадки, умножат силу на два, начнется метель, машины собьются в кучу, все, что стоит на возвышенностях, съедет вниз или улетит. Корабли выбросит на мель, и они вмерзнут в лед. Меня родители не отпустили на набережную в ледяное царство, но оледенелый камни, и торосы у нас на пляже впечатляли.
— Я набрал еды на неделю вперед, — сказал я. — Потому что, если отрубит электричество, магазины работать не будут. И вам советовал бы сделать так же, причем прямо сейчас, пока магазины работают.
— Откуда ты знал, что так будет? — удивился директор.
— Так по телику передали, а борода уже неделю висит, копит, так сказать силы, — выдал я версию своей осведомленности. — И свечей советую набрать. Кстати, а у вас есть керосин для лампы?
Петрович кивнул.
— Не поделитесь? — попросил я.
Завхоз снова кивнул и жестом пригласил меня за собой, директор тоже вышел — видимо, оповещать учителей.
Когда я возвращался домой с керосином, налитым в пустой флакон одеколона, у дверей толпились учителя, разворачивали детей назад. Среди них я заметил Веру Ивановну.
Ученики, услышав благую весть, разбегались с хохотом и визгом, обнимались, висли друг на друге, ловили ртами снежинки, летящие горизонтально. Вспомнился анекдот про Вовочку, узнавшего, что школа сгорела.
Знали бы они, что их ждет неделя холода и голода, поумерили бы пыл.
Заметив Илью, кутающегося в пальто и шагающего через школьный двор, я выбежал навстречу.
— Ты был прав, — проговорил он, поправляя воротник. — Хотя чего я удивляюсь.
— Вы запасли продуктов, как я советовал? Уроки в школе отменили, так что — по домам.
Он кивнул, запрокинул голову, глядя на все сгущающееся снежное крошево.
— Все будет… настолько скверно?
— Один из самых разрушительных ураганов в истории. Так что отменяем все дела и ждем.
Глава 4Война
Возле поворота к своему дому Илья остановился, желая поговорить со мной, и в этот момент тополь, покачивающийся возле школьного забора, хрястнул — мы вздрогнули и повернули головы на звук. Сухая верхушка накренилась, отломилась и упала, слава богу, на пустырь.
Борясь с ветром, к школе спешила стайка первоклассников. Инстинкт побуждал их сбиться в кучу, как замерзающих цыплят. Илья преградил им дорогу и сказал:
— Дети, уроки отменили, идите домой.
Слушая его, стайка остановилась. С девчонки ветер сорвал розовую шапку и потащил по дороге. Она рванула за ней, но шапку поймала Лихолетова, вернула владелице.
— Уроки отменили из-за ветра, — предупредил ее я.
Первоклассники нас не послушали и побежали в школу.
— Чего это? — Лихолетова, похоже, тоже не поверила. — Прикалываетесь?
— Из-за урагана, — объяснил Илья и кивнул на старую шелковицу, возле которой мы собирались. — Вчера по телику предупреждали. Потому мы сегодня и не встречаемся, где обычно. Может отломиться ветка и проломить голову.
Илья отличался рассудительностью, потому ему Рая поверила, кивнула.
— Ну, клево, че. И как надолго? — Чтобы перекрыт ветер, ей приходилось орать.
На ее лоб упала огромная снежинка. Девушка запрокинула голову, улыбнулась:
— О, снег, прикольно! Если выпадет, пойдете кататься?
Взрослым — беда, детям — радость.
— В норд-ост? — прищурился я. — Чтобы тебя унесло вместе с санками?
— Потом. Ветер-то кончится, — разочарованно проговорила Лихолетова.
Я посоветовал запастись едой, мы собрались расходиться, но увидели Гаечку, подгоняемую в спину ветром, и показавшийся из-за поворота автобус, который должен привезти Димонов, Кабанова, Памфилова и Рамиля.
Снег усилился. Ветер, похоже, тоже. В мельтешении снежинок тучу вверху было не разглядеть. Гаечка не стала сворачивать в школьный двор, подбежала к нам и обхватила себя руками. Одета она была в ветровку, футболку и легкие «мальвины», потому мерзла, ее пальцы посинели, нос превратился в сливу. Мы сказали, что можно домой, Саша единственная не обрадовалась отмене уроков, а озадачилась и рванула в магазин, расположенный рядом с дворцом культуры, дребезжащим огромными стеклами.
Разойтись не получалось. Только Гаечку предупредили — нагрянула толпа из Верхней Николаевки, высыпавшая из автобуса. За спинами приятелей я разглядел Лику Лялину, плетущуюся в школу, как на заклание. Анне я советовал набить холодильник продуктами, но она вряд ли прислушалась, а теперь, когда угроза стала явной, нужно было об этом напомнить. Потому я рванул наперерез нашим, поздоровался с ними, кивнул Карасю и Карасихе и перехватил Лику.
— Привет, — буркнула она мрачно.
— Что случилось? — спросил я больше для порядка.
— Твой дом стал для тебя тюрьмой, для тех, кто в доме — ты чужой, — пропела она «Арию» — аж зауважал сводную сестру, не ожидал от нее таких музыкальных пристрастий.
Впрочем, попса давала пищу душе в минуты любовных терзаний, а если одолевают бессильная злость и дух противоречия — помогал рок.
— Заберите назад дракона, пожа-алуйста! — взмолилась Лика.
— Не, у матери появился друг сердца, — качнул головой я. — Но ты не переживай, его уведет какая-нибудь молодуха. Но я не по этому вопросу. Школа закрывается, всех распускают по домам, потому что к вечеру начнется ад. Советую набрать еды, потому что будем долго сидеть без света.
— У меня нет денег, — скривилась Лика.
Из внутреннего кармана я достал две тысячные, протянул ей.
— Вот. Хлеба набери, сухарей, круп, все равно каких. Масла.
Отказываться Лика не стала, воровато оглядевшись, сунула деньги в карман.
— Спасибо! — И убежала в магазин, едва не столкнувшись с Гаечкой, возвращавшейся как раз оттуда.
Остановившись возле нас, Саша поделилась:
— Нет там ни фига. Хлеба серого взяла три буханки, сухари, вот. Три консервы кильки в томате. Кусок повидла.
Димон Чабанов шагнул в направлении магазина, но тротуар оледенел, он взмахнул руками и едва удержался на ногах.
— Хрена се! — Кабанов сплюнул под ноги, но плевок ветром припечатало к штанине.
Памфилов ступил на проезжую часть и прокатился, как на катке.
— Весело, — заметил Илья. — Капец машинам, и автобусам, и грузовикам. Хорошо, что у нас нет колес.
Мне подумалось, что скоро Каналье работы прибавится, сегодня такой день жестянщика, что план на год делает.
— Я побежала домой, — ёжась, сказала Гаечка. — Замерзла — жуть.
Саша рванула к себе, но тротуар частично оледенел, и она чуть не поскользнулась, пошла аккуратно, бочком.
— Да, чет и я замерзла, — призналась Лихолетова и требовательно уставилась на меня. — Идешь?
— Иди. Я чуть позже.
Она жила в частном секторе за домом культуры, недалеко от моря, вместе нам надо было идти метров сто, потом пути расходились. А еще мне очень не нравился ее тон.
Вспомнилась выходка Желтковой, как она оттерла от меня Сашу. Подростки — стадные. Стоит авторитетному парню оказать знак внимания девочке, и все, полкласса в эту девчонку влюблены. С парнями, выходит, так же? И девушки выбрали предметом обожания меня?
Инна покончить с собой пыталась… Не хватало повторения, только в исполнении Желтковой или Лихолетовой. Надо придумать, как их от себя отвадить.
Однако у Лихолетовой были на меня свои планы, и она осталась. Сообразив, что бесполезно затягивать, я простился с парнями и устремился к перекрестку, огибая холм.
— Эй, — возмутилась Лихолетов и указала на холм, — мне туда!
— А мне удобнее так, — выказал я свою незаинтересованность.
Рая насупилась, пытаясь сообразить, что ей важнее: гордость или я, решила дать гордости отгул и устремилась за мной. Пристроилась слева, сопя так, что и сквозь свист ветра слышно. Забежала вперед, развернулась ко мне и выдала:
— Паш, остановись, поговорить надо.
Я напрягся, готовясь отражать натиск втрескавшейся одноклассницы и перебирая варианты, как это лучше сделать. Помолчав немного и помявшись, Рая перешла к делу:
— У тебя же дед торгует в Москве овощами?
Дед! Ее интересует мой дед, вот радость-то!
— Фруктами, — уточнил я и не сдержал улыбки.
— А вы ему их отправляете. Там все дороже, да? — Не дожидаясь ответа, она выдала: — У нас хризантемы в теплицах, их берут плохо, хоть они и красивые… И дубки еще есть, много, цветные. Их в Москву можно?
Вот оно в чем дело! Раисой движет не любовь, а корысть!
— Теоретически — да. Практически — нет. Потому что цветы очень объемные. Поезда в Москву ходят только через границу с Украиной, официально оформить товар никак нельзя, а погранцы просят за провоз такие деньги, что мероприятие теряет смысл.
Раечка погрустнела и отстала от меня на два шага. Вот такая она, дружба торгаша.
— Жаль, — уронила она, собралась переходить дорогу, но порыв ветра сбил ее с ног и немного протащил по оледенелой дороге.
Я поспешил на помощь, помог девушке подняться и отметил, что тут, на холме, сложно устоять на ногах.
— Кстати, как Инна? — спросил я то, что давно хотел, но было неудобно: когда представлялась возможность, рядом всегда находился Илья, а сыпать соль ему на рану не хотелось.
— Не общается со мной. — Лихолетова совсем погрустнела. — Не понимаю почему. Я ничего плохого ей не делала. Пару раз я заходила к ней, так родители говорили, что Инны нет, хотя она сто процентов была дома. И с нашими она ни с кем не общается.
— Проводить тебя? — спросил я, убедившийся, что это не опасно.
Рая мотнула головой и потопала домой, глядя под ноги.
— Рая! Купи домой еды! — крикнул я ей вдогонку, но она не услышала, а я, подталкиваемый в спину ветром, пошел домой.
Пока топал, мне встретился единственный «Москвич» и автобус, покачивающий гармошкой, который ехал от конечной остановки в город и был забитым под завязку. Интересно, уцелеет ли он?