Я кивнул.
— Так вот, ей тоже предстоит тест. Вы ведь хотите, чтобы она его прошла?
— Конечно.
— Это можно устроить. С гарантией.
— Вы же сказали, что тест не обмануть.
Раменский усмехнулся.
— Не будьте ребёнком! С вашей сестрой всё будет в порядке. Перед ней откроются все двери. Любой институт, какой она выберет. Или… — он развёл руками и замолчал, глядя на меня.
— Сто первый километр?
— Вот видите, вы уже начинаете думать, как взрослый. Вы нам нужны. Дело вашего отца было довольно резонансным. Его сын, вставший на путь истинный… отличный пример того, что советская система — лучшая.
Я задумался. С одной стороны, предложение было интересное. Хорошее, прямо скажем. С другой, я очень сомневался, что мне нужно связываться с номенклатурным аппаратом. Особенно в роли марионетки. Вспомнился пример Гагарина. Из него сделали инструмент пропаганды, практически лишив частной жизни. Я, конечно, в космос не летал. И вообще, птица совсем другого полёта. И всё же…
Мои размышления прервал Раменский.
— И учитывайте ещё кое-что, — сказал он. — Мы предлагаем вам не просто текст с бумажек зачитывать. На самом деле, все эти выступления будут лишь прикрытием вашей основной деятельности.
А вот это уже было действительно любопытно.
— Какой? — спросил я.
— Об этом, если согласитесь, расскажет ваш куратор, — Раменский нажал кнопку интеркома. — Пригласите товарища Соколову.
— Я ведь ещё не сказал «да», — напомнил я.
— Вы скажете, — ответил нарком. — Не сомневаюсь.
Дверь открылась, и в кабинет вошла высокая стройная брюнетка в зелёном кителе и синей юбке.
— Садитесь, — кивнул ей нарком.
Девушка уверенно прошла к столу и расположилась напротив меня. Большие голубые глаза, тонкий нос, острые скулы, полные губы, слегка тронутые помадой телесного цвета. Никакого маникюра. Нашивки на её форме сразу дали понять, сотрудником какого ведомства она является. Не говоря уж о Знаке Почётного сотрудника КГБ СССР на груди.
— Нам нужен человек, который сможет под прикрытием работать в разных странах и даже, — Раменский поднял указательный палец, — в других мирах. Тот, для кого публичность станет маскировкой и откроет ему двери кабинетов высокопоставленных лиц.
— Иначе говоря, вы предлагаете мне шпионить для КГБ? — спросил я, глядя на девушку.
— Служить своей стране, — ответил нарком. — Разве вы этого не хотите?
Привезли меня обратно к самому подъезду. К недоумению сидевших на лавочке старушек. Когда проходил мимо, одна из них меня окликнула:
— Владик, а кто это тебя, а? Что за машина такая?
— По работе, — ответил я, улыбнувшись.
— Да ты разве работать начал? — удивилась бабулька.
— А как же. Советскому человеку без этого никак, — отозвался я и нажал кнопку домофона.
— Это кем же ты устроился, милок, что тебя на машине-то возят?
— Секрет, — отозвался я.
Хватит старушкам теперь на неделю пересудов.
— Кто там? — раздался голос матери.
— Это я.
— Владик? Открываю!
Когда поднялся на этаж, женщина бросилась мне навстречу.
— Отпустили! — воскликнула она. — Что от тебя хотели, сынок⁈
— Надо нам поговорить, — ответил я, обнимая обхватившую меня руками мать. — Серьёзно. Нет, ты не волнуйся. Всё хорошо.
— Правда? Ты меня не обманываешь⁈
— Нет, конечно. Идём, расскажу.
Открывать всю правду я не стал. Про настоящую работу умолчал. Оно и не положено было распространяться, понятное дело. Да я и сам не дурак. Так что рассказал только о внешней стороне того, что мне предложили.
— И ты согласился? — осторожно спросила мать, когда я замолчал.
— Пришлось, — слукавил я. — Нам всем это нужно.
— Да, наверное… Я понимаю. Ты хочешь начать новую жизнь. Да…
— Что-то не так, мам? Ты против?
— Нет-нет, — поспешно ответила женщина. — Как я могу? И Олечке будет проще… Конечно, так всем будет лучше, ты прав. Просто…
— Говори, — кивнул я. — Что тебя смущает.
Женщина робко взглянула мне в глаза.
— Я не думала, что ты сможешь… Тебе ведь придётся отречься от отца.
Этого я ей не говорил. Но, видимо, процедура была известная.
— Да, без этого никак. Но это же только формальность. Я не перестану его любить.
Странно было говорить это про человека, которого я не знал и даже никогда не видел. Но женщине нужно было это услышать.
— Конечно, — кивнула она и тяжело вздохнула. — Главное же то, что в сердце, да?
— Само собой.
— А слова… — она вдруг встала. — Ладно, ты, наверное, есть хочешь. Давай я тебе картошечку разогрею. — Ещё котлеты есть, — голос её дрогнул.
Она поспешно направилась к холодильнику и начала доставать из него кастрюли. Я смотрел ей в спину и чувствовал себя предателем. Хотя им и не был. Как-то ещё сестра воспримет новости. Она хоть и маленькая, но ведь не дура. Мда…
Разговор с матерью и предшествующие ему события меня умотали. Захотелось отдохнуть и переварить информацию. Выработать хоть какой-то план действий. Но для начала — отдохнуть.
Прикрыв дверь своей комнаты, я сел за комп.
В одном из нижних ящиков обнаружились беспроводные наушники с логотипом ТДС.
Запуская браузер, я не мог выбросить из головы слова, сказанные Натальей Никаноровной. Трактовать их можно двояко. С другой стороны… Это ведь не ко мне обращено, а к носителю. Женщина потеряла любимого мужа, рухнула вниз по социальной лестнице. Уборщица, бывшие друзья и коллеги смотрят косо. А я… От Владика мне досталась эмоциональная привязанность к родным. И беседа вызвала неприятные ощущения. Мать, вроде бы, и не осудила, но ведёт себя… отстранённо.
Оля пошла с друзьями в кино.
Здесь, насколько я понял, ещё работали кинотеатры, и они были очень популярны. Мама убедилась, что сеанс не слишком поздний, и с чистой совестью отпустила дочь. Это произошло в моё отсутствие.
Наушники мне понадобились, чтобы устроить себе просмотр советских телеканалов. Для погружения в атмосферу, так сказать. Начал я с подключения к Первому каналу ЦТ, по которому крутили… международную панораму.
Я подсознательно ожидал увидеть на экране взлохмаченного и усатого Бовина, но нет. Передачу вёл интеллигентного вида мужчина в сером костюме. Важнейшие политические события я пропустил, но был вознаграждён репортажем об успехах советской экономики в сравнении со странами загнивающего Запада.
— На достижения коммунистического строя равняется весь мир, — говорил закадровый голос, пока зрителям транслировали видеоряд с этими самыми достижениями. — Высокие стандарты качества привели к увеличению срока службы бытовой техники и автомобилей. Советские предприятия вносят меньший вклад в загрязнение атмосферы и океанов, чем западные аналоги. А самое главное — нам удалось перейти к единой общенародной собственности. Материальные блага распределяются по потребностям, что сводит на нет безумие капиталистического культа потребителя.
Идут сопутствующие кадры. Улыбающиеся мужчины и женщины, новостройки в микрорайонах, сходящие с конвейера автомобили. Дачные посёлки на лоне природы.
— В общественном транспорте проезд бесплатный, — вещал диктор. — Бесплатное питание в столовых, путёвки в лучшие здравницы государств соцлагеря. Сейчас у советского гражданина, проявившего себя, есть возможность отдохнуть на пляжах Вьетнама, Китая и Болгарии. Наши круизные лайнеры…
Я смотрел на все эти здравницы и пляжи, а на глаза невольно наворачивались слёзы. Вот что мы потеряли с подачи Горбачёва в начале «девяностых».
Эй, а где мой бесплатный проезд?
Или это прерогатива работающих граждан?
— Становится всё более очевидным, — продолжал диктор, — что деньги устаревают. Это экономический костыль, который человечество должно выбросить на свалку истории. И в Советском Союзе уже ведутся любопытные эксперименты в этой области. Давайте перенесёмся в студию, где нас ждёт один из ведущих советских экономистов, академик АН СССР, заведующий кафедрой глобального планирования Института Госплана СССР, профессор Артемий Венедиктович Зайдельман. Под его чутким руководством живёт и развивается Красноволжск — уникальный город, в котором полностью упразднены денежные знаки.
Студия выглядела футуристично. Треугольный стол, два кресла и непонятные геометрические фигуры на заднем фоне. Одно из кресел занимал уже знакомый телеведущий, второе — бородатый профессор, смахивающий на Льва Толстого.
— Расскажите о вашем проекте, Сергей Венедиктович, — попросил ведущий.
— Каком именно? — уточнил Зайдельман.
— Город без денег, — нетерпеливо произнёс диктор. — Уверен, наши телезрители слышали об этом, но далеко не все представляют, как это будет работать.
— Работает всё очень просто, — заявил профессор. — Деньги, как платёжное средство, упразднены. Вместо этого мы ввели рейтинговую систему. Начисление баллов в зависимости от заслуг перед социумом. Важно понимать, что Красноволжск, в сущности, является экспериментальным полигоном. На его примере мы хотим убедиться в жизнеспособности рейтинговой системы.
— Получается неравенство, — заметил ведущий. — Понятно, что учёный, милиционер или архитектор имеют больше заслуг, чем рядовая уборщица.
— Поэтому введены безусловный и расширенный соцпакеты, — парировал учёный. — Безусловный позволяет закрыть базовые потребности. Питание, жильё, одежда, медицина, культура. Расширенный открывает доступ… например, к элитному санаторию. Или яхте, на которой вам захотелось поплавать.
— Частная собственность? — вскинулся ведущий.
— Вовсе нет. Вы же не становитесь обладателем яхты. Используете, передаёте другому товарищу. Аналогично с автомобилем. Берёте любой и едете на работу. Если рейтинг позволяет.
— А если не позволяет? — лукаво улыбнулся диктор.
— Тогда на автобус, — не стушевался профессор.
Я бы, наверное, ещё послушал эту увлекательную беседу, но из виртуальной реальности меня вывело мягкое прикосновение к плечу.