и, десмургии и уходу за ранеными, в размере курса для сестер милосердия. К чтению мною преступлено 12 августа[773]».[774]
Императрица посещает ее дом.[775] Лили Ден вспоминала: «Преподавала им княжна Гедройц, профессор-хирург, и большую часть своего времени императорская семья посвящала лекциям и практическим занятиям. После того как они сдали необходимые экзамены, государыня и „четыре сестры Романовых“ стали работать в качестве хирургических сестер, часами ухаживая за раненными и почти всегда присутствуя на операциях».[776] А. А. Вырубова писала в мемуарах: «Преподавательницей Государыня выбрала княжну Гедройц, женщину-хирурга, заведующую Дворцовым госпиталем. Два часа в день занимались с ней и для практики поступили рядовыми хирургическими сестрами в первый оборудованный лазарет при Дворцовом госпитале, дабы не думали, что занятие это было игрой, и тотчас же приступили к работе – перевязкам, часто тяжело раненных. Государыня и великие княжны присутствовали при всех операциях. Стоя за хирургом, Государыня как настоящая операционная сестра, подавала стерилизованные инструменты, вату и бинты, уносила ампутированные ноги и руки, перевязывала гангренозные раны, не гнушаясь ничем и стойко вынося запахи».[777]
Анкетные данные В. И. Гедройц (РГИА. Ф. 508. Оп. 1. Д. 2559. Л. 217)
Императрица Александра Федоровна и В. Гедройц в госпитале
Императрица в письмах упоминает о своих теоретических занятиях: «княгиня читала нам лекцию. Мы прошли полный фельдшерский курс, с расширенной программой, а сейчас пройдем курс по анатомии и внутренним болезням, это будет и для девочек».[778]
Имелись ли прецеденты присутствия императриц при хирургических операциях
Как правило, формат высочайших визитов императриц в больницы не предусматривал подобных экзерсисов, но случалось и такое… Один из современников вспоминал, как императрица Мария Федоровна (супруга Павла I) при посещении учрежденной ею Мариинской больницы (1803 г.) увидела 19-летнего юношу, которому предстояла ампутация обеих ног. Для того чтобы ободрить больного, Мария Федоровна выразила желание присутствовать при ампутации. Она сдержала слово и через три дня держала оперируемого за руку.[779]
Как случилось, что в годы Первой мировой войны императрица Александра Федоровна и ее старшие дочери стали работать операционными сестрами
Безусловно, это было личное решение Александры Федоровны, совершенно ломавшее исторически сложившиеся стереотипы. Видимо, сказался общий порыв, объединивший как простолюдинок, так и аристократок, медицинскими сестрами работали не только императрица и ее дочери – Ольга и Татьяна,[780] но и младшая сестра императора – великая княгиня Ольга Александровна[781] и племянница императора – великая княгиня Мария Павловна (Младшая).
Пасхальное яйцо «Красный Крест». Фирма К. Фаберже. 1915 г.
Лазарет, в котором работала императрица со своими старшими дочерьми Ольгой и Татьяной, находился в саду Царскосельского госпиталя. В лазарете было шесть палат по пять кроватей в каждой. Одна предназначалась для солдат, в остальных лечились офицеры. Вся жизнь лазарета контролировалась жесткой рукой княжны В. И. Гедройц. Один из лежавших там раненых вспоминал, что императрица работала в перевязочной как рядовая помощница: «В этой обстановке кн. Гедройц была старшей. В общей тишине слышались лишь отрывистые требования: „Ножницы“, „марлю“, „ланцет“ и так далее с еле слышным прибавлением: „Ваше Величество“». Об этом же пишет и сама императрица Николаю II 24 сентября 1914 г.: «Заехав по пути за княжной к Ане, мы присутствовали при двух операциях – она оперировала сидя, для того, чтобы я могла подавать, тоже сидя, инструменты… Она не позволяла делать перевязок, чтобы я не делала никаких лишних движений, так как голова и сердце давали себя чувствовать».[782] Множество упоминаний о работе в лазарете содержится и в дневниковых записях великих княжон.[783]
Сюрприз: великая княгиня Ольга Александровна, великая княжна Ольга Николаевна, императрица Александра Федоровна, великая княжна Татьяна Николаевна; великая княгиня Мария Павловна (Младшая)
Императрица любила эту работу. По словам мемуариста, в лечении которого принимала непосредственное участие императрица, княжна В. И. Гедройц «уверяла, что у нее большие способности к хирургии».[784] Кроме этого, сближению способствовало то, что Гедройц стала лечащим врачом А. Вырубовой.[785]
К 1914 г. положение княжны Гедройц совершенно окрепло. Осенью 1914 г. она становится во главе Царскосельского Придворного госпиталя, читает лекции на курсах милосердия военного времени. Тогда же она издает учебник «Хирургические беседы», в котором в доступной форме изложены азы хирургии. В ноябре 1914 г. В. И. Гедройц удостаивается от Красного Креста медали на Владимирской ленте. Она много оперирует. Начальник канцелярии Министерства Императорского двора генерал А. А. Мосолов, говоря о различных влияниях при Дворе, упоминает и о княжне: «…мне говорили: чтобы быть милостиво принятым Ее Величеством нужно… переговорить с княжною Гедройц, главным врачом Ее Величества».[786] Сама императрица оказывала медицинскую помощь княжне. Описывая в письме к императору, как доктор В. Н. Деревенко вскрывал нарыв на пальце великой княжны Марии Николаевны, она замечает: «Я вспомнила о том, как мне пришлось вскрыть княжне Гедройц нарыв на двух пальцах, а затем перевязать ее, и как офицеры смотрели сквозь двери».[787] В октябре 1915 г. княжна Гедройц тяжело заболела. Императрица в письме от 14 октября 1915 г. к царю упоминает, что «наш Друг (Распутин. – И. З.) обещал за нее помолиться».[788] Во время раздачи традиционных рождественских подарков в декабре 1915 г. княжна Гедройц получает золотые часы с государственным гербом.
После Февральской революции 1917 г. положение всех людей, близких к императорской семье, изменилось. 22 марта 1917 г. старший врач Дворцового госпиталя Царского Села сообщил княжне Гедройц, что «всеми врачами госпиталя высказано пожелание о нежелательности ее возвращения в их среду для совместной работы».[789] Но Гедройц уехала из Петрограда только после того, как царская семья была вывезена в Тобольск. 6 августа 1917 г. княжна Гедройц уезжает на фронт, и в связи с этим уполномоченный комиссар Временного правительства возбуждает вопрос, «нужно ли содержание старшему ординатору Царскосельского госпиталя княжне Гедройц… ныне по дошедшим до меня сведениям, находящейся в Действующей Армии, в качестве старшего врача одного из полков», и 5 сентября 1917 г. состоялось решение о «прекращении княжне Гедройц выдачи содержания по должности старшего ординатора при Царскосельском госпитале Дворцового Ведомства».
На фронте В. И. Гедройц возглавляла перевязочный отряд 6-го Сибирского стрелкового полка, а затем работала корпусным хирургом. Развал армии, близость к царской семье сыграли свою роль и на фронте. В биографической статье глухо упоминается, что в 1918 г. «после ранения» В. И. Гедройц была эвакуирована в Киев. Можно только предполагать, при каких обстоятельствах было получено это ранение. При том развале фронта и всеобщей анархии «революционные солдаты» вполне могли отправить Гедройц, как тогда говорили, «в штаб Духонина».[790] С 1919 г. она работала в Киеве хирургом в военном госпитале.[791]
Какие обязанности при семье Николая II выполнял хирург С. П. Федоров
С 1904 г. одним из самых близких к семье Николая II врачей становится хирург профессор Императорской Военно-медицинской академии С. П. Федоров.
В мемуарной и исторической литературе, связанной с событиями последних полутора лет существования монархии в России, имя известного хирурга С. П. Федорова упоминается достаточно часто. И не потому что он был одним из многих врачей в окружении императора, а потому что он, в силу сложившейся ситуации, оказался в центре интимного семейного круга царской семьи, где личные медицинские проблемы тесно переплетались с проблемами политическими. Придворная карьера С. П. Федорова началась сразу же после рождения цесаревича Алексея Николаевича.
О том, что Николай II и его супруга уже накануне рождения наследника предполагали возможность диагноза гемофилия, свидетельствует письмо Николая II, написанное буквально на следующий день после рождения цесаревича Алексея – 1 августа 1904 г.: «Дорогая Милица.[792] Пишу тебе со слов Аликс: слава Богу, день прошел спокойно. После перевязки в 12 часов и до 9 часов 30 мин. вечера не было ни капли крови. Доктора надеются, что так будет продолжаться. Коровин остается на ночь. Федоров уезжает в город и вернется завтра. Он нам обоим чрезвычайно нравится! Маленькое „сокровище“ удивительно спокойно, а когда ему делают перевязку или оно спит или лежит и смеется. У родителей теперь немного отлегло от сердца. Федоров говорит, что по приблизительному исчислению потеря крови за двое суток составляет от 1/8 до 1/9 всего количества крови».