[896] где директорствовал Р. Р. Вреден, для цесаревича приобрели пять ортопедических конструкций: аппарат Гессинга с поясом (374 руб.); кресло на велосипедных колесах (464 руб.); аппарат Гессинга из целлулоида по слепку (163 руб.); аппарат Гессинга[897] кожаный по тому же слепку (226 руб.); ходилку (костыли на колесах, 60 руб.), всего на 1289 руб. 49 коп..[898] В Александровский дворец в специальной цистерне доставляли лечебные грязи из грязелечебницы Саки под Евпаторией (Крыма).[899]
Цесаревич Алексей на руках вахмистра Собственного Е. И. В. Конвоя Пилипенко. 1913 г.
Лечение было длительным и изнурительным для маленького мальчика. Массаж, ортопедические конструкции, грязевые ванны и компрессы стали главной составляющей этого лечения.
За границей также пристально следили за семейными делами российского императора. В переписке с Николаем II германский император Вильгельм II не упускал случая справиться о здоровье своего крестника. В январе 1913 г. он передавал «сердечный привет Алисе и детям, особенно мальчику, который, надеюсь, поправляется». В марте 1913 г. Вильгельм радовался тому, что цесаревич смог присутствовать на февральских торжествах.[900]
Эти торжества были связаны с празднованием 300-летия династии Романовых. Из политических соображений народу надо было обязательно показать наследника, продолжателя многовековой династии. И его показали народу. Но при этом почти 9-летнего мальчика постоянно носил на руках огромный казак. Бледный и болезненный вид цесаревича произвел на всех, видевших его, угнетающее впечатление. Германский кронпринц, бывший на этих торжествах, вспоминал впоследствии: «Наследник Алексей, по виду слабый, недолговечный ребенок, внушал своим видом одно чувство сострадания. Хотя ему было тогда восемь или девять лет, он не ходил, а дядька-матрос, громадного роста – носил его на руках. Мальчик имел вид раненого ягненка».[901]
Дядька цесаревича А. Е. Деревенько; цесаревич Алексей; лечащий врач В. Н. Деревенко; императрица Александра Федоровна; лейб-медик Е. С. Боткин. 1913 г.
В августе 1913 г. наследника вывезли в Крым, где его лечили целебными грязями,[902] которые доставляли в Ливадию в бочках на миноносцах с озера Мойнаки возле Сак, близ Евпатории.[903] Всего было сделано 12 ванн, которые накладывали на левое бедро, колено и локоть левой руки цесаревича.[904] Лечебные грязевые ванны наследник принимал на балконе Ливадийского дворца, выходящем на Итальянский дворик. Консультировал процесс грязелечения старший врач грязелечебницы С. С. Налбандов (1868–1939). Лечение целебными грязями, проводившееся не только в Крыму, но и в Александровском дворце Царского Села, оказалось настолько эффективным, что катастрофическая хромота наследника почти прошла. В 1916 г. Николай II с сыном посетили Евпаторию, где проходила курс лечения А. А. Вырубова, пострадавшая в железнодорожной катастрофе. Тогда Николай II дал согласие на строительство железной дороги от ст. Остряково на Саки[905] и Евпаторию.
Борьба с последствиями болезни заняла почти год. Еще в сентябре 1913 г. цесаревича «заставляли принимать очень горячие грязевые ванны, сильно его ослаблявшие и предписанные докторами, дабы уничтожить последние останки его заболевания».[906] Именно тогда лечащий врач наследника, хирург В. Н. Деревенко, сообщил воспитателю цесаревича Жильяру точный диагноз его заболевания и объяснил клинические особенности болезни.
К болезни постепенно приспособились. Для мальчика сконструировали специальную парту с регулируемым сиденьем, которая стояла в его классной комнате в Александровском дворце; в Берлинском Ортопедическом институте заказали специальную кровать, которую перевозили из одной резиденции в другую вслед за наследником.[907] В его ванной комнате в Александровском дворце хранились все необходимые медицинские приборы и принадлежности. Поблизости постоянно дежурили врачи.
О постоянном «медицинском фоне» жизни цесаревича свидетельствует его дневник 1916 г. Если выбрать только фиксации «болячек» 11-летним мальчиком, то картина будет следующей: «болит рука» (3 февраля 1916 г.); «заболела рука – лег в постель» (4 февраля); «лежал в постели целый день… Темп[ература] у[тром] 36,6, д[нем] 37,0, веч[ом] 36,6» (5 февраля); «Весь день пролежал в постели… рука меньше болела. Температура нормальная и вечером 37,0» (6 февраля); «Была грязевая ванна» (Могилев, 5 августа 1916 г.); «была грязевая ванна» (8 августа); «была грязевая ванна» (9 августа); «была грязевая ванна» (10 августа). Цесаревича ни на минуту не оставляли без медицинского присмотра. Например, когда С. П. Федоров по тем или иным причинам отсутствовал в Ставке, за здоровьем цесаревича присматривал врач 303-го полевого запасного госпиталя Иксианц (20 визитов в 1916 г.).[908]
Как профессор-хирург С. П. Федоров «сотрудничал» с Г. Е. Распутиным
Конечно, «сотрудничество» это было во многом вынужденным. Императрица Александра Федоровна не единожды была свидетелем того, как титулованные медики бессильно разводили руками, глядя на страдающего цесаревича. Она же не единожды убеждалась в эффективности манипуляций полуграмотного мужика Распутина. Как всякая мать, она хваталась буквально за соломинку, пытаясь вытащить наследника из страшной болезни. И ей, по большому счету, было безразлично, какие методики спасают ее сына. При этом у нее хватало прагматизма использовать как потенциал методик доказательной медицины, так и экстрасенсорных приемов народной медицины с ее заговорами, приворотами и проч.
Подчеркну, что С. П. Федорову в процессе лечения наследника неоднократно приходилось сталкиваться с необъяснимым благотворным влиянием Г. Е. Распутина на здоровье цесаревича. Современники не единожды в разное время слышали от него признание этого факта. Например, в мемуарах великой княгини Ольги Александровны неоднократно повторяется, что «самые знаменитые врачи того времени были вынуждены это признать. Профессор Федоров, самый знаменитый хирург, пациентом которого был Алексей, сам не раз говорил мне об этом. Однако все доктора терпеть не могли Распутина».[909] Говоря о событиях в Спале осенью 1912 г., она вновь повторяет, что профессор Федоров «сказал мне, что с медицинской точки зрения исцеление совершенно необъяснимо».[910]
В 1915 г., во время пребывания С. П. Федорова в Ставке, протопресвитер русской армии и флота о. Георгий Шавельский писал: «С. П. Федоров – человек с большим, трезвым умом, далеким от мистических увлечений. Он здраво смотрел на распутинство и возмущался им. Мне казалось, что, как весьма авторитетный и любимый врач, он мог бы оказать влияние на Государя. Но, к сожалению, он так определял свое положение: „Я врач, мое дело лечить, а прочее – их дело“».[911]
Тем не менее о. Георгий относил С. П. Федорова к противникам Распутина. Хотя надо заметить, что, видимо, это никак открыто не проявлялось, так как императрица вряд ли потерпела бы в своем ближайшем окружении противников «святого старца». Возможно. между С. П. Федоровым и Г. Е. Распутиным поначалу происходили какие-то трения на медицинской почве, поскольку «предмет заботы» был у них один и тот же. Отголоском этих трений служит малодостоверный рассказ одного из самых последовательных противников Распутина – М. В. Родзянко: «Однажды наследнику оказалось необходимым сделать небольшую операцию. Лейб-хирург Федоров приготовил нужное в операционной комнате Зимнего дворца, отправился звать наследника. Каков же был его ужас, когда он увидел, что все приготовленное, тщательно дезинфицированное им (бинты, перевязочный материал и т. д.), оказалось покрытым какой-то грязной принадлежностью туалета. На вопрос к своему помощнику, что это значит, он получил ответ, что приходил Григорий Ефимович, молился и крестился и покрыл все приготовленное к операции своей одеждой. Федоров отправился к государю с жалобой, но государь отнесся довольно снисходительно».[912] Этот эпизод носит явно мифический характер, как один из множества рассказов, слышанных М. В. Родзянко в светских гостиных.[913]
Каким образом отречение Николая II 2 марта 1917 г. связано с именем лейб-хирурга С. П. Федорова
Как это ни странно, отречение Николая II, поставившее точку в 300-летней династии Романовых, действительно связано с именем его лейб-хирурга С. П. Федорова, которого упоминают практически все свидетели отречения императора.[914]
Профессор С. П. Федоров в своем кабинете в Военно-медицинской академии
По свидетельству официального историографа Ставки генерала Д. Н. Дубенского, сопровождавшего царя с октября 1914 г., события развивались следующим образом. 26 февраля 1917 г. в Могилеве у него состоялся разговор с С. П. Федоровым, в ходе которого было решено склонить царя к силовому решению проблемы «беспорядков» в столице. Кандидатом в диктаторы в ходе этого разговора был предложен генерал Н. И. Иванов.