Зигфрид Марк не менее, чем Нейрат, является олицетворенным сращением буржуазной и социал-фашистской идеологии. Буржуазный профессор, завсегдатай кантовского общества, завзятый идеалист, напичканный реакционной философской дребеденью, и вместе с тем один из «теоретиков» «левой» социал-демократии. В своей книге «Die Dialektik in der Philosophie der Gegenwart» Марк, следуя «духу времени», совершает поворот от «чистого» неокантианства к гегельянизированному неокантианству. Менее всего соответствует намерениям Марка переход на позиции материалистической диалектики. Формально Марк уделяет материалистической диалектике в своей книге лишь три странички из четырехсот, посвящая их борьбе против ленинской теории отражения, но по сути дела вся его книга, как и вся его деятельность вообще, есть непримиримая борьба против материалистической диалектики. Но даже идеалистическая диалектика Гегеля ему не по зубам. Он, всецело следуя Ионасу Кону и Р. Хенигсвальду, объявляет себя сторонником «позитивной критической диалектики», которая при ближайшем рассмотрении оказывав! ся не чем иным, как субъективно-идеалистической, агностической софистикой. Критика гегелевской диалектики ведется Марком не слева, не с материалистической позиции, а справа, с позиции реакционного издания кантианства. Объективный идеализм критикуется с течки зрения субъективного, теоретико-познавательный оптимизм — с точки зрения агностицизма, идеалистическая диалектика подменяется идеалистической софистикой «корреляции». Марк допускает «диалектику» только в пределах внутреннего опыта, конечного «Я», «диалектику» самосознания. Отправляясь с кантианских позиций, Марк идет по пути, предуказанному «актуализмом» фашиста Дженаиле.
Каково отношение этой «критической корреляции» к фашистской философии, вполне недвусмысленно высказал сам Марк в своей последней статейке. Применяя к области философии социал-фашистский принцип «меньшего зла», он изображает фашиствующего неогегельянца Р. Кронера либералом и ставит его в пример менее сговорчивым фашистам. В качестве же аванса последним за «общую почву для дискуссии» (читай: сговора) Марк, кивая на учение Маркса и Энгельса, клянется, что его «марксизм» «ни сознательно, ни бессознательно не придерживается отжившей идеологии XIX века…»[36] Как раз то, чего требует Г. Фрейер и иже с ним! Социал-фашистские философы не заставляют себя просить.
Но по вопросу об отношении к гегелевской диалектике у социал-фашистских философов нет единодушия. Штатный философ гильфердинговского «Gesellschaft» Г. Маркузе противопоставил концепции Марка другую концепцию. Точно так же, как это было в рассмотренной нами дискуссии на страницах «Der Kampf», и философская полемика в «Die Gesellschaft» представляет собой не борьбу между материализмом и идеализмом, а полемику внутри идеализма, разногласие приверженцев различных теченьиц современной буржуазной философии. Если Марк представляет неокантианскую разновидность неогегельянства, то Маркузе примыкает к другой разновидности того же неогегельянства: исходя из релятивизма и витализма Дильтея[37], он докатился до следования мистическому выродку феноменологии — М. Хейдеггеру[38]. Спор среди социал-фашистских «теоретиков» и в этом случае происходит по вопросу о выборе формы идеализма, о преимуществах того или иного метода борьбы против материалистической диалектики.
Маркузе выступает против Марка в защиту неурезанного гегельянства. Он против ограничения «диалектики» конечным Я, индивидуальным самосознанием. Он сторонник объективно-идеалистической «диалектики». И он не является ортодоксальным гегельянцем. Но в отличие от кантианизирования гегельянства он придерживается иного, виталистически-интуитивистического «исправления» гегельянства. Логически-рационалистический идеализм Гегеля подменяется иррационалистической «диалектикой». «Понятие», «абсолютная идея» заменяются «жизнью». Таким образом спор между социал-фашистскими философами состоит в том, какую форму идеалистической переработки гегельянства противопоставить материалистической переработке диалектики. Марк тянет от Гегеля к Канту, Маркузе — от зрелого Гегеля к раннему Гегелю. В центр внимания он ставит ранние (богословские) работы Гегеля и «Феноменологию духа» и основным пороком гегелевской диалектики объявляет отход Гегеля от его первоначальной концепции. Материалистической переработке диалектики противопоставляется наименее совершенная, незрелая, иррационалистическая форма идеалистической диалектики.
Своеобразие Маркузе по сравнению с его буржуазно-идеалистичёскими учителями заключается в том, что он пытается извратить марксизм в соответствии со своей идеалистической философией. То, что его идеалистические учителя с полным правом считают своим учением, то их неблагодарный ученик Маркузе выдает за… учение Маркса. Сущность отношения Маркса к Гегелю, по словам Маркузе, состоит в реставрации раннего Гегеля. «Достаточно углубленная (читай: мошенническая. — Б. Б.) интерпретация учения Маркса, — пишет Маркузе, — обнаружила бы, что Маркс основывал свою критику Гегеля на этом отходе Гегеля от первоначального и цельного понятия истории. Маркс снова освободил первоначальное понятие истории и структуры сущности исторической жизни…»[39]
Как известно, материалистическая переработка гегелевской диалектики предполагает высвобождение диалектического метода из пут гегелевской системы. Идеалистические вариации на диалектическую тему, напротив, нисколько не стесняет идеалистическая система. Предпринимаемая Маркузе «реформа» Гегеля не задевает его системы. Поэтому он старается уверить, что «радикальное изменение гегелевской диалектики Марксом означает не извлечение философского метода из определенной философской системы, а открытие вновь открытого Гегелем и снова прикрытого им диалектического движения исторической жизни»[40]. Марксова диалектика таким образом, согласно Маркузе, не только не является принципиально новой, коренным образом отличной от гегелевской и противоположной ей, но она является лишь возвращением к пройденной и превзойденной Гегелем ступени развития. Марксизм по Маркузе, это — раннее гегельянство. Вполне естественно, что при таком чудовищном извращении марксизма «невероятным кажется… отход последующей интерпретации Маркса (также — sit venia verbo — и энгельсовской), которая думала свести отношение Маркса к Гегелю к известному изменению гегелевской «диалектики», в свою очередь совершенно опусташенной»[41]. Эти слова говорят сами за себя. Отказ от идеалистической системы Гегеля является для Маркузе опустошением диалектики. Материалистическому «изменению» диалектического метода противопоставляется мистически-виталистическая реставрация идеализма раннего Гегеля. Маркузе следовало только к числу «невероятных интерпретаторов» Маркса присоединить и… самого Маркса.
В добавление к сказанному о том, как «интерпретирует» Маркузе отношение Маркса к Гегелю, мы отметим еще одну его «достаточно углубленную интерпретацию». «Гегель имел в виду процесс овеществления и его преодоление как основное содержание человеческой жизни, которое Маркс изобразил затем как основной закон исторического развития»[42]. «Маркс описывает процесс овеществления и его преодоление… как овеществление жизни в капиталистическом товарном производстве»[43]. Марксово отношение к Гегелю, которое, как мы слышали, не ограничивается извлечением и изменением метода, оказывается, состоит в сохранении важнейшего устоя гегелевской системы абсолютного идеализма: понимания материального как инобытия идеи, а самосознания как преодаления этого отчуждения. И это отождествляется с насквозь материалистической гениальной теорией товарного фетишизма, с разоблаченным Марксом овеществлением в идеологии капиталистического общества материальных общественных отношений!
Такова социал-фашистская «диалектика». Таков «марксизм» II Интернационала. Таково «новое», внесенное в философию левого крыла буржуазии неогегельянским поворотом идеологов фашизированной буржуазии. Философы II Интернационала добросовестно копируют очередные реакционные измышления идеализма эпохи загнивающего капитализма.
Программа Коммунистического интернационала гласит: «Коммунистический интернационал в своей теоретической и практической работе целиком и безоговорочно стоит на точке зрения революционного марксизма, получившего свое дальнейшее развитие в ленинизме, который есть не что иное, как марксизм эпохи империализма и пролетарских революций. Защищая и пропагандируя диалектический материализм Маркса—Энгельса, применяя его как революционный метод познавания действительности в целях революционного преобразования этой действительности, Коммунистический интернационал ведет активную борьбу со всеми видами буржуазного мировоззрения и со всеми видами теоретического и практического оппортунизма».
II Интернационал устами одного из своих философов провозглашает:
«Уже несколько лет, как наши противники называют нас… не социал-демократами, а марксистами. Они отлично знают, зачем они это делают. Имя марксистов отвлекает непросвещенных от наших достижений и настоящих целей и выдвигает на первый план как раз такие теории, которые еще кажутся в настоящее время подозрительными общественному мнению. Должны ли мы сами подражать подобной путанице? У нас есть все основания тщательно различать партию и марксистскую теорию»[44]