— Не пиши им, Рон, пусть они сами придут за тобой.
— Отлично, — сказал я, — а если они не придут? Что тогда?
— Конечно, придут, — ответил он, — все лондонские клубы придут, в особенности те, что поблизости. Но когда они придут, скажи им, что ждешь «Челси».
Первым клубом, из которого ко мне пришли, был «Куинз Парк Рейнджерс», и это естественно, ведь он находился ближе всех. В то время он играл в третьем дивизионе, и я был о нем не особенно высокого мнения. Я пошел туда и сыграл на смотринах, но когда мне предложили подписать контракт специального образца, для школьников, я сказал, что подумаю. Наверное, случись это несколько лет спустя, когда «Рейнджере» уже играл в первом дивизионе или хотя бы хорошо шел во втором после прихода перевернувшего все Родни Марша, я бы мог согласиться. Но тогда, хоть это и был местный клуб и некоторые наши ребята ходили по субботам на матчи в Буш, большинство из нас болели за «Челси». Мы хотели видеть сильную команду, настоящих звезд, и я думаю, это вполне понятно.
Потом, как раз после того, как я попал в школьную сборную Лондона, за мной опять пришли: но опять не из «Челси» — из «Боро». Во время одного из матчей в Скрабсе я увидел какого-то седого старикашку, стоявшего за воротами. Раз или два, ловя мяч, я слышал, как он бормотал: «Неплохо, неплохо». Потом, когда игра закончилась, он как-то неожиданно вырос передо мной и, оглядываясь, словно боялся, что его увидят, заговорил, постоянно подергивая головой и моргая:
— Ни с кем еще не подписал, а, сынок?
— Нет, — ответил я, — не подписал.
— Как насчет «Боро»? Думал о нем когда-нибудь? Хочешь там играть?
— Не знаю, — сказал я.
Я осторожничал, во-первых, потому, что я действительно никогда не думал о «Боро». Для меня клуб из северной части города был то же самое, что «Манчестер Юнайтед», «Селтик» или обратная сторона Луны. А во-вторых, откуда я мог знать, что он меня не разыгрывает, ведь время от времени такое случалось. Однажды какой-то мужик подошел к Томми Уитерсу, когда мы баловались на игровой площадке в Ноттинг Дейле, и сказал: «Я следил за тобой, сынок. Не хочешь посмотреться в «Челси»?». Для любого из нас это было все равно, что сказать, не хочешь ли миллион фунтов. Томми ни секунды не думал, да и никто бы на его месте не стал раздумывать, потому что тот мужик выглядел вполне солидно — как ни странно, он был куда больше похож на футбольного скаута, чем тот, кого послали ко мне из «Боро». Итак, Томми ответил: «Конечно, хочу». Он был крупным для своего возраста и действительно одним из лучших футболистов в школе.
Тогда тот мужик сказал: «О'кей, будь на «Стамфорд Бридже» завтра в шесть вечера с вещами». Томми больше ни о чем не мог говорить и, когда пришло время, отправился туда в состоянии какой-то заторможенности. Он уже видел себя в синей футболке, с капитанской повязкой, как он выводит команду на «Уэмбли». А потом он пришел на стадион, а о нем там никто и слыхом не слыхивал. Что же до того мужика, то он так больше и не появился, на свое же счастье.
Я думаю, после этого случая с Томми что-то произошло, потому что он ужо больше не был таким, как раньше; казалось, из него выбили всю гордость, все честолюбие. Он играл неплохо, но никогда так и не стал профи. Последний раз, когда я слышал о нем, он играл центрхавом за любительский «Хендон». Так что не удивительно, что я был осторожен.
А этот старикашка все продолжал глазеть по сторонам, и эго заставляло меня повнимательнее приглядываться к нему, хотя я понимал, что он оглядывается, чтобы его не увидел учитель, потому что нельзя вот так нелегально подходить к школьникам и все такое.
Он знал мое имя и называл меня Ронни — может быть, спросил у кого-то. Ему понадобилось знать, как меня можно найти. Поначалу я не собирался, но потом дал ему свой телефон и адрес, и он их нацарапал на малюсеньком клочке бумаги, который держал в ладони, как будто прятал. Затем он сказал: «Вот моя карточка» и протянул визитку, на которой было написано: «Джо Беннинг, скаут, ФК «Боро Юнайтед» и его адрес. «Можешь звонить мне, если хочешь», — сказал он и отошел, насвистывая. Кто-то из ребят спросил меня, что это за тип, но я сказал: «Не знаю», помня о том, что случилось с Томми.
Самое смешное заключалось в том, что я не обрадовался, а пребывал в каком-то смятении, что ли. Старикашка был, похоже, настоящим, и если это так, то мне давался уникальный шанс, но все же «Боро» — это не «Челси». Трудно сосчитать, сколько раз я, стоя на трибуне, обзывал «Боро» любыми словами, какие только мог придумать, или ехал на север города, чтобы поддержать «Челси» на их стадионе, где местные болельщики всячески старались запугать нас — до драк на трибунах тогда еще не доходило, они появились позже. Правда, в последнее время мне не часто удавалось посмотреть субботние игры, поскольку я сам в эти дни играл то за одну, то за другую команду, так что на футбол удавалось ходить, только если игра была в понедельник.
Когда я пришел домой, все сидели на кухне — папа, мама и сестра, которая на два года младше меня.
— Ну, как сыграли? — по обычаю спросил мой старик.
— Выиграли 3:1, — ответил я, а он, тоже по обычаю, захотел узнать, как я пропустил тот гол, была ли это моя ошибка. А потом я рассказал им:
— Ко мне подошел один и дал эту карточку.
Старик взял ее, рассмотрел и сказал:
— «Боро» — это кое-что, Рон. — Он был очень взволнован.
— Да, но это не «Челси», — ответил я.
— Ну, — говорит он, — не страшно, ведь это клуб первого дивизиона, правда? Это великолепный шанс, Рон. А что, если «Челси» никогда не придет за тобой? Или, например, ты пойдешь к ним на смотрины, а они тебя не возьмут?
— Но и в «Боро» меня могут не взять, — возразил я.
— Да, но ведь именно они пришли к тебе, так? В этом вся разница: они хотят иметь тебя. Тебе не пришлось самому идти к ним.
Лично я не мог уловить, в чем тут разница, но старик продолжал напирать на меня, говорил, что, пойдя на смотрины, я ничего не потеряю, и в конце концов я сказал, хорошо, пойду. А потом отправился искать Майка.
Всегда знаешь, где его найти, особенно в это время года, когда вечера становятся светлее. Он непременно окажется на игровой площадке, где мы гоняем в футбол. Это муниципальная собственность — просто открытое место, заасфальтированное и огороженное проволочным забором, с качелями и детской горкой в углу.
Майк обязательно там появится со своим великом, и он непременно будет вести его рядом. Вообще крайне редко можно было увидеть, как он на нем ездит. Это была такая большая, черная, старая и тяжеленная штуковина, без всяких там крыльев или изогнутого руля, как на велосипедах некоторых других ребят. К Майку мы все относились почтительно. У него были черные волосы — много волос и много крема на них, — очень аккуратно всегда зачесанные назад, бледное лицо и велосипедные зажимы на брюках. Я, наверное, ни разу не видел его без этих зажимов, независимо от того, что он делал — играл ли с нами в футбол или только что сошел с велосипеда. Он жил футболом, футбол был его религией, и он действительно знал эту игру. Сам он тоже немного играл, был неплохим любителем и время от времени рассказывал, как играл за «Уолтхэмстоу Авеню» и «Лейтонстоун», а однажды даже просматривался в «Волках», но его не устроили условия, потому что в те времена действовало ограничение на заработок, и денег платили очень мало.
Вокруг него была какая-то тайна. Он жил где-то по соседству, никто точно не знал, где именно, и скорее всего един. Иногда кто-то из ребят видел его где-нибудь на Харроу Роуд, возможно, по дороге домой — естественно, на велике, — но в таких случаях Майк особенно не разговаривал, просто махал рукой и ехал дальше. Никто не знал, где он работает, сам он об этом никогда не говорил, но, как бы там ни было, у него всегда масса свободного времени днем. Он часто играл с нами на площадке: двигался довольно медленно, но хорошо управлялся с мячом, было видно, что когда-то он мог быть очень полезным игроком, но если ты жестко пытался отобрать у него мяч, он приговаривал: «Ох, нога моя, нога», вероятно, намекая на то, что прервало его карьеру.
Довольно часто он ездил в Скрабе, чтобы посмотреть, как мы играем. Облокачивался на свой велик позади ворот и начинал донимать меня: то я делаю неправильно, это я делаю неправильно: этот Майк был выдающимся специалистом по объяснению того, что ты делаешь неправильно. А потом вдруг ни с того ни с сего он улыбнется тебе своей огромной улыбкой и скажет что-то вроде: «Я по-настоящему гордился тобою в субботу, Ронни. Думаю, у тебя все будет здорово», и ты начинаешь чувствовать себя на седьмом небе. Я ценил его похвалы гораздо больше, чем похвалы своего старика, который в конце концов был моим отцом и, естественно, хотел, чтобы у меня все было здорово.
Когда я стал играть вратарем, Майк несколько разочаровал меня. «Ронни, — сказал он, — единственная твоя надежда — на то, что ты подрастешь. Ты на многое способен, от тебя всего можно ждать, но навесы верхом — вот что самое важное, Рон, это то, что отличает мужчину от мальчика — ты должен быть достаточно высоким, чтобы перехватывать их». Это, конечно, никак не укрепляло мою веру в себя. И все же он дал мне немало дельных советов, например, как действовать при угловых, когда выходить, а когда оставаться в воротах. Иногда он был рядом, когда я пропускал, и объяснял мне, что я вышел в тот момент, когда надо было стоять на месте, или что я оставил без прикрытия слишком большой угол, или еще что-нибудь. А еще он иногда прятался за штангой и кричал мне «Давай», когда приближался кто-нибудь из нападающих и мне надо было выбегать ему навстречу. Довольно часто это помогало. Майк был всегда прав, других мнений при нем не существовало, и поэтому, наверное, он так любил водиться с мальчишками, ведь мальчишки не очень-то хорошо умеют спорить.
Короче говоря, в тот вечер он был на обычном месте — показывал ребятам на игровой площадке какие-то хитрые трюки и финты, упражнялся в игре головой — это у него хорошо получалось. Он позвал меня: «Вставай-ка в ворота, Ронни», и я встал в то, что мы называли воротами — просто пролет между двумя столбами, поддерживающими сетку, более или менее подходящий по ширине. Поначалу у меня не было возможности поговорить с ним, так как он был занят тем, что бил по воротам головой с чьей-нибудь подачи или переправлял мяч пяткой, как обычно, сопровождая все это советами: «Т