– А вдруг видел, – хихикнул Вовка.
Шерлок закрыл тетрадь:
– Получается, что этому писателю миллионы лет. И он жив! И знает, как сгубить всё живое на планете.
– Ну и пусть знает, главное, в новостях не рассказывает.
– Так не бывает. Он знает и никого до сих пол не «вымел»? Почему бы ему не убить всех клещей? Они плотивные, плоские и болезни лазносят, как лекламные газеты. Мы собаку завести лешили, а вдруг её весной клещ укусит?
Вы бы видели лицо Юрки! Представьте человека, в которого бросились мороженым. Вроде и вкусно, и обидно.
– А почему я про собаку ничего не знаю? – Юркина улыбка растягивалась и сужалась, как гармошка.
– Ты не кличи.
Шерлок подбежал к двери, захлопнул её и отряхнул руки, как будто медведя завалил. Или динозавра вымер. (Ну помог вымереть.)
– Вот. – Он достал из-под тетради ту самую бумажку, которую спрятал, когда мы вошли. – Это фотоглафия нашего щенка, на ней написаны его тлудное имя и лодословная. У Покемона все пледки были чемпионами. Только не знаю в чём.
– Нашу собаку назвали Покемоном? Ужас! Ну, всё! Перехожу на енотов.
Шерлок шикнул и собрал нас в зловещий круг тайны:
– Не надо кличать пло собаку, папа ничего не знает. Её мама купила, плосто пока не заблала. Ещё лано.
Юрка забрал у Шерлока фотографию:
– Собака, это хорошо. Но знаешь, что плохо?
– Что? – Шерлок ничего не понимал и по привычке радовался.
– Всё остальное плохо. Зачем мама скрывает щенка?
– А давайте я спрошу? – осмелел Вовка.
– Вперёд, Владимир, мы тебе памятник при жизни поставим. Из жвачки! – грустно отшутился Юрка.
Ох, зря! Вовка решил, что разоблачать лучше при свидетелях, и позвал меня с собой.
Мама Крутиковых готовила чесночные гренки.
– Заходите, ребята. – Она нарезала хлеб. – Хотите греночек? Мои мальчишки их очень любят со сладким чаем. А их папа говорит «не моё это блюдо, я у вас вампир». Он умереть может, если чеснока переест.
Вовка застыл с протянутой рукой, в которой было фото:
– Что вам известно об этом щенке?
– Он съел Грут – такое чудаковатое дерево из комиксов. Да шучу я. Хочу подарить собаку самому дорогому человеку.
– А почему Юрке не сказали?
– Он же сразу отцу проболтается. А отец, кстати, Шерлоку лошадь обещал. Я вам её фотографию через Юру перешлю. Только младшему не показывайте.
Я взял две гренки. Одной заткнул рот себе, другой – Печенькину. Мы быстренько оделись, обулись, крикнули остальным, что будем ждать их у подъезда, и вышли на улицу. Я натянул Вовкины ботинки, он – мои. И вот стоим мы на холоде, дрожим. Ждём, когда остальные мёрзнуть прибегут.
Команда собралась. Я торжественно чихнул и говорю:
– Крутиковы, ваш папа – вампир. Ваша мама – охотница на вампиров. Юрка много болтает, а Шерлоку купили лошадь.
Вовка танцевал от холода. Да так плохо! Просто стыдобища!
– А ещё мы узнали, что Шерлок – самый близкий человек для его мамы, – заключил Печенькин.
Юрка насупился, схватил с земли снежок и кинул его в Вовку.
– Ты что? – Печенькин так ещё никогда не удивлялся. – Мы за него всё расследуем, а он кидает в своего спасителя чужой снежок. Позор!
– Пока я свой лепил бы, я бы передумал, – отмахнулся Крутиков-старший. Он похлопал Вовку по плечу и добавил виновато, как я, когда Мурзика забываю покормить: – Получается, меня вообще никто не любит?
Антон что-то шептал Шерлоку на ухо. Тот смеялся тонко, как комар. Я подумал, что смеющиеся комары это мило и страшно. А ещё их убивать нельзя было бы.
Кто же замочит весёлое насекомое и испортит себе настроение? А потом мне грустно стало, потому что я понял: Шерлоку сейчас так хорошо, а может, они с братом больше вообще разговаривать не будут? И разлетятся по разным планетам. Один – на Марс, другой – на Юпитер.
– Юрка, ты это… – Я не придумал, что дальше говорить. – В общем, не расстраивайся. Младшего легко любить, он же как котёнок. А потом подрастёт, натворит ужасов, как ты. И всё, сразу перестанет быть самым дорогим.
– А я к тому времени успею не ужасы, а кошмары натворить. Со мной вообще разговаривать никто не будет. Даже собака, про которую мне не рассказали.
– Хуже, если она будет с тобой лазговаливать, – прозвучал звонкий Шерлоков голос. – А что вы такие глустные?
– Ты наш разговор не слышал?
– Мне Антон лассказал, какую он шутку плидумал для вас к пелвому аплеля! А тепель мы готовы детективничать.
Юрка присел на корточки, посмотрел Шерлоку в глаза и грустно ухмыльнулся:
– Андрюха с Вовкой узнали, что ты – самый дорогой человек для родителей. А я – так…
Шерлок смотрит на него, как будто пытается понять, в чём подвох.
– Они всё неплавильно узнали, – рассудил Шерлок. – Я – мамина Лыба, Юлке она говолит «спокойной ночи, птичка Юлок»… А папе – «доблых снов, мой самый дологой человек». Она его очень любит. А то бы ни за что собаку ему не купила.
Вовка и Антон хохотали так громко, будто это соревнование по смеху. Толь ко один гоготал, а второй всё больше хрюкал.
– Ой, не могу, Юрка, поздравляю, ты – птичка! Птичка! Между прочим, не все птицы доживают до десяти лет! Ты у нас старенький! Ох!
Юрка от радости запрыгал и под толстенный наст провалился.
– Обожаю зиму, – говорит. – Всюду ловушки. Получается, Шерлок не любимчик. А собака – для папы? Я думал, люди, когда разводятся, делят собак, а не покупают новых.
– Какой ещё лазвод? – Шерлок смотрел то на Юрку, то на меня.
– Это когда людям стало друг без друга лучше, чем вместе. И они разъезжаются по разным квартирам.
– У нас нет лазных. – Шерлок то ли не понимал, что творится, то ли шутил. – Так что никто не лазведётся. Я им не лазлешу.
Вдруг он сильно-сильно прижал кулаки к глазам и резко куда-то рванул, не глядя под ноги.
Мы – за ним.
– Постой! – кричал Юрка. – Ты отлично придумал. Давай вместе не разрешим. Но тогда нам нужно домой.
И вот стоим мы все на кухне.
Крутиков-папа уже добрался до гренок. А вот это, думаю, нехорошо. Вот убьёт человека чеснок. И не станет Дракулы Крутикова. Ну и что, что он вампир, зато добрый и с моим дедушкой дружит. Ой, а вдруг дедушка тоже вампир? А вдруг мы с Шерлоком и Юркой вообще родственники?
– Вы лучше не ешьте это. – Я решил, что спасу Дракулу. – Мы вас не боимся, очень уважаем и не хотим, чтобы вы отравились.
Папа посмотрел на меня, как на НЛО или глупенькую микрособачку:
– Это хорошо, что уважаете. А чем я должен отравиться?
– Чесноком.
– А, так я ем гренки без чеснока.
– Вы так думаете, – отвечаю. – Вся эта кухня пропахла ядом. Чесноком.
– Переживу. – Папа засунул очередную гренку себе в рот. – Для меня всегда готовят отдельную порцию. Без яда. – Он даже посмеялся. – Да и не такая страшная у меня аллергия, как наша мама говорит.
Шерлок подошёл к доске, висящей на холодильнике, и записал: «Пелвое. Мама не хочет убивать папу».
– У меня еще такой вопрос, – замялся Юрка, – кто из нас уезжает жить в деревню?
– Я там только отдыхать умею. – Папа заглотил ещё одну гренку. – Жить мы будем в городе.
Юрка посмотрел на маму:
– Хоть ты скажи правду. Мы знаем, что вы решили купить Шерлоку лошадь. А это очень дорого. И ей нужно стойло, полюшко и дом для прислуги, то есть Шерлока. У него всё равно времени на остальное не останется.
– Юра. – Мама вытерла руки о платье. – Ой, я забыла, что уже фартук сняла. Зато в этом платье могу в вампирскую долину идти. Теперь от него чесноком будет нести за версту! Так вот, Юра. Посмотри, что я тебе на телефон прислала.
– Вот! – Юрка совсем разволновался. – Что это за слово такое «вёрсты», ещё скажите «стог». Всё-таки в деревню поедем, лошади служить? А как же папа? Мы его тут бросим?
– Юра, что с тобой? Посмотри на фотографию лошади, я тебе на телефон послала.
– Это ещё что? – Юрка сразу как будто уменьшился, как зелёный киношный супергерой Халк, когда перестал злиться. – Это не лошадь.
– Лошадь, только не настоящая, а конструктор. Её надо собрать и ввести нужную программу. Тогда она сможет выполнять простейшие команды. Это будет робот размером с собаку. Поможешь брату собрать? Летом.
Я без спроса стакан взял, налил туда воды и Юрку вместе с его телефоном облил:
– Очнись, друг! Видишь, никто животных покупать не собирается. Вёрсты отменяются.
– Как не собираются? А собаку?
– Какую ещё собаку? – Крутиков-папа закашлялся.
– Которую тебе мама купила. Вот разъедетесь вы с ней, и всё! Она заберёт нас, а тебе даст собаку. А собака, как мы: играет, ест, только двоек не приносит.
Юркина мама полезла в аптечку, засунула какую-то таблетку папе под язык, а сама – к Шерлоку:
– Хоть ты объясни, что тут творится?
– А я плосил не говолить папе пло собаку, – оправдывался Шерлок. – И сделжал слово. А вы нас обманываете. Юлка сказал, что вы лазводитесь.
– Точно, я слышал ваш разговор, – выдавил из себя Крутиков-старший. – Вы тогда дверь в спальню приоткрытой оставили и давай ссориться: – «Я уезжаю, не пытайся меня найти». – «Нет, это я уеду. Потерпи немного. У наших котов скоро важный день. Выставка! Им нельзя стрессов, шерсть поседеет. И не видать им медалей».
Родители рассмеялись:
– Юра, а давно у нас живут выставочные кошки? Мы же шёпотом говорили.
– Почти, – хмыкнул Юрка.
– Совсем молча невозможно репетировать.
– Репетировать что?
– У папы на работе организовали любительский театр. Вот мы и разучивали роли.
Я домой засобирался.
– Ну, теперь точно никто не помирится, – говорю. – Потому что никто не ссорился. Так что смотреть здесь не на что. Хорошей вам премьеры и красивых костюмов на сцене. Желаю много-много большого осьминога. А можно и селёдки, и солнечной погодки.
Я выскочил из квартиры и побежал со скоростью Андрея. Себя то есть. А это очень быстро. Несусь, под ноги не смотрю. У меня все мысли и глаза – в телефоне! А там – сообщение от мамы про школу!