Будто в состоянии полубреда осматриваю ширину мужских плеч. Костюм ему по размеру, но все равно не скрывает выделяющихся мышц. Не знаю, когда он успевает следить за собой, но очевидно держит себя в форме. И запах. Сумасшедший аромат сандала, поющего мускуса и горько-сладких трав.
— Идем, — зовет меня Царев, обнимает за спину и невзначай касается своей горячей ладонью оголенного участка.
Вздрагиваю. Паника перекрывает дыхание. Но не хочу, чтобы он отнимал руку. Безумно приятные ощущения от разбегающихся по коже мурашек, напоминающих, как головокружительно этот мерзавец целуется.
— Вика, я тебе потом все объясню, — бросает он своей подружке, вводя меня в ресторан вслед за китайцами.
— Да уж, Царев, постарайся, — уязвленно фыркает она ему.
Никогда я не лезла в чужие пары. Есть в моем близком окружении живой пример измены, разрушившей, казалось бы, испытанный временем брак. Но необдуманная выходка Царева сделала из меня разлучницу. Я даже не могу посмотреть этой Вике в глаза.
За столом теперь сижу молча. Делаю вид, что ужинаю. На самом деле, отстраненно ковыряюсь в тарелке, краем глаза следя за Царевым: его жестами, манерами, улыбкой. Когда в зале становится душно, он снимает пиджак, ослабляет галстук, расстегивает верхние пуговицы рубашки, подворачивает рукава. Делая все это с очаровывающим мужским шармом. Вижу на его увитом венами предплечье татуировку — красиво выведенные буквы «Марьяна». Перевожу взгляд на игровую зону, где его дочь играет с другими детьми, и меня одолевают странные эмоции. Мне одновременно жаль эту девочку, одновременно я рада за нее, что ей достался такой любящий отец. А еще я по-прежнему обижена на Царева, но уже не ненавижу его.
Ото сна пробуждаюсь, когда все дружно жмут друг другу руки. Китайцы подписывают контракт, передают экземпляр Рубену Давидовичу, благодарят за вечер и желают нам с Царевым большого семейного счастья.
Вскоре я остаюсь за столом совсем одна. Иностранных гостей нужно проводить, усадить в машины, проследить, чтобы отправились в верном направлении. И пока Царев со своим партнером и подружкой этим занимаются, я просто слежу за зевающей Марьяной. У нее уже толком нет сил прыгать в бассейне с шариками, но она не сдается. Вся в отца.
Вернувшийся в ресторан Царев заботливо берет ее на руки, прихватывает плюшевого зайчика и идет ко мне. Я вся вытягиваюсь в струну. У него даже походка особенная. Энергичная, ровная, уверенная.
Прижимая к себе засыпающую Марьяну, он берет свой пиджак со спинки стула и накрывает им дочку. Взглянув на меня, удовлетворенно улыбается и произносит:
— Контракт наш. Спасибо, Лиза. Ты меня очень выручила.
Я беру клатч, поднимаюсь из-за стола и жму плечом:
— Это было нетрудно.
— Пойдем. Отвезу тебя домой. Мне все равно по пути.
Не сдерживаю ответной улыбки. Что мне еще остается?
Вот только мое поднятое с огромным трудом настроение быстро падает, когда на парковке нам приходится столкнуться с Викой, ожидающей немедленных объяснений.
Глава 7. Царев
Глава 7. Царев
Глаза Вики высекают искры гнева. Она похожа на кобру. Не нападает из засады, а дает Лизе шанс ретироваться в машину. Отпускает мелкого зверька, чтобы освежевать меня.
Усаживаю спящую Бусинку в детское кресло и начинаю возиться с ремнями, но Лиза кладет свои тонкие ладони на мои руки и шепчет:
— Иди. Я сама.
Сумасшедший день. Я, кажется, разбомбил ее личную жизнь, а она со мной неприлично мила. Конечно, я все исправлю. Утром первым делом свяжусь с ее бычарой и поговорю по-мужски. Но как правило, обещания, которые я даю Лизе, трудновыполнимы, поэтому у нее есть причины в гробу видеть мои обнадеживающие клятвы. И все же каким-то чудом Лиза находит в себе силы терпеть меня.
Оставляю девчонок в машине, прикрываю дверь и иду сдаваться Вике.
Залепляет пощечину. Заслуженно. Молча шевелю челюстью и сжимаю зубы. Провернула бы она такое на публике, и я бы на куски искромсал ее карьеру. Забылась стерва, как я ради нее от Кайсарова к Рубену переметнулся. А контракт с китайцами стоил мне не только рискованного поцелуя с Лизой, но и Марьяны. Если Кайсаров не блефует, то я в любой момент могу лишиться своей царевны.
— Ты перешел черту, Царев, — шипит Вика.
Лить слезы не в ее природе. Она сильная, уверенная в себе и терпеливая. Но она никому не позволит вытирать об себя ноги. А я и так сделал из наших отношений непонятно что. Мы бы уже поженились, если бы я уделял ей больше внимания.
— Ты обещал найти Марьяне няню, а нашел маму?
— Не сгущай краски. Ты сама видела, что все произошло экспромтом. Между мной и Лизой ничего нет. Она лишь иногда сидит с Бусинкой.
— Я никогда не спрашивала у тебя о ее матери. Зря. Теперь ясно, почему ты перебрался в город. Поближе к ней, да?
— Ты сама просила меня переехать, чтобы мы чаще виделись и больше времени проводили вместе. Меня вполне устраивала жизнь в пригороде.
— С твоим переездом ничего не изменилось! — повышает она тон.
— Не гони. Пока у Марьяны была няня, мы с тобой перемяли все постели в отелях, — напоминаю, начиная беситься.
— Последнюю постель ты мял три месяца назад. Именно постель, а не меня! Потому что ты вырубился, добравшись до подушки!
Черт! Она права. Я уже забыл, что такое женщина. Наверное, поэтому слегка перегнул, целуя Лизу. Сразу с языком полез, фантазируя, как срываю с нее это блестящее платье.
— Слушай, Вика, это был стремный день, — вздыхаю задолбанно. — Давай завтра поговорим.
— Не хочу я с тобой разговаривать, Царев. Надоело. Решай свои проблемы без меня.
Разблокировав замки своего джипа, она садится за руль и поворачивает ключ зажигания. Не даю ей закрыть дверь. Блокирую проем собой и цежу зло:
— Ты что, рвешь со мной?
— А сколько я, по-твоему, должна ждать? Пока Марьяна вырастет? Я к тому времени состарюсь, Царев.
— Окей, тогда что ты предлагаешь? — скриплю зубами. — Бросить ее? В детдом отправить?
Вика тяжело вздыхает, закатив глаза. Берет недолгую паузу, собираясь с духом, и отвечает прямо в глаза:
— Мы вместе два года. Я никогда не жаловалась, что ты не даришь мне цветы и не водишь меня по ресторанам. Я восхищалась тем, как ты совмещаешь отцовство с работой. Видела в тебе идеал семьянина. Но я ошиблась. Ты эгоист, Царев.
Вмиг в памяти всплывают все предупреждения Кайсарова, что я сильно пожалею о связи с Викой. До тошноты не хочется признавать его правоту.
— Возьми свои слова обратно, — раздраженно предупреждаю ее.
— Отойди, — отвечает она и тянется к дверной ручке. — Поздно уже. Мне ехать надо. Завтра понедельник. Много работы.
Дернувшись с места, с треском хлопаю дверью и проваливаю с ее глаз. Даже не смотрю вслед уезжающему джипу. Всегда думал, что Вика особенная. Умная. А ведь Кайсаров сразу сказал, что у нас с ней ничего не выйдет.
Вваливаюсь в свою тачку и выдыхаю. Смотрю в зеркало заднего вида. Бусинка сладко сопит, накрытая моим пиджаком и рукой Лизы. Та едва прячет улыбку. Злорадствует, что у меня тоже личная жизнь по швам поползла. Впрочем, забыть о себе мне следовало еще четыре года назад.
Снова гляжу на Бусинку. Последние три месяца в наших с ней отношениях творится дикий хаос. Я с головой в работе, а она сама по себе. Ни отдыха, ни выходных, ни сраных каруселей со сладкой ватой. Контракт наконец наш, можно расслабиться. Плевать, что завтра понедельник. Без меня офис не развалится.
Беру мобилу и пишу короткое сообщение пацану с нижнего этажа, который мою Псину обычно выгуливает. Ключи от хаты у него есть. Справится. А мне сейчас необходимо эгоистично проветриться. Отключаю мобилу и выезжаю с парковки. Прямиком на центральную, а оттуда по шоссе на усадьбу.
Матери дома нет. В это время года она всегда на море кости греет. Собственно, ее вообще редко можно застать дома и даже в стране. Кажется, сейчас она где-то в Тайланде. Это к лучшему. Не выдержу ее очередных нравоучений. Она до сих пор уверена, что я обязан извиниться перед Кайсаровым, а еще она одержима ДНК-тестом — четыре года твердит, что Бусинка явно не от меня. Как будто я мальчик, который без нее с этим не разберется.
Въезжаю в темный двор и оставляю свет фар включенным. Лиза мирно спит в поддержку Бусинки. Прикольно смотрятся. Даже головы склонили симметрично.
Тихо выхожу из тачки, вбегаю вверх по ступенькам и открываю двери. Первым делом отключаю сигнализацию, пока та не завизжала на всю округу. Включаю уличные фонари и свет в холле. В доме чистота, порядок. Мать даже из-за границы контролирует, чтобы клининг-сервис отрабатывал свои бабки. Отлично. Утром закажу жратву и весь день буду отмокать в бассейне.
Разворачиваюсь выйти за девчонками, но одна из них уже стоит на пороге, уперев руки в бока. Взглядом выковыривает из меня начинку и оскорбленно отмечает:
— Царев, ты немного адресом ошибся.
— Лиза, — лыблюсь примирительно, — я тебе сейчас все объясню…
Она сердито скрещивает руки на груди. Ждет моего раскаяния.
— …только сначала уложу Бусинку спать, — прикрываюсь родительскими обязательствами, проскакиваю мимо этой бестии и прямиком в тачку.
Мое умотавшееся чадо попросту вываливается из детского кресла. Укутываю ее в свой пиджак и отношу в дом. Лизе приглашающе киваю на гостиную.
— Располагайся, — шепчу тихо и поднимаюсь вверх по лестнице.
Особняк у нас просторный. Есть где разбежаться и потеряться. Всегда удивляюсь, почему матери тут тесно. Особенно после нашего с Бусинкой переезда.
Детская не тронута. Моя мать хоть и сторонится внучки, но комнату держит в порядке. Все на своих местах.
Укладываю Бусинку в ее мягкую кровать-карету, осторожно снимаю бант с головки и стягиваю брючки. Зажигаю ночник и разглядываю круглое личико. Она будет красоткой. Мне придется запастись ружьем, чтобы отстреливаться от всяких идиотов. Я свою царевну кому попало не отдам, как бы ей ни хотелось поскорее от меня избавиться.