<…>
Думаю, что ни одно общественное движение демократов, не только гайдаровцы, вообще не имеет шансов на успех в перспективе национал-капитализма. <…>
Есть левая группа политиков, которые, на словах открещиваясь от "демократии", возлагают, однако, надежды на выбор народа и его политическую активность…
Все они делают ставку именно на физическую активность народных масс, на великие социальные потрясения, вплоть до новой социалистической революции. И не видят, что их время безвозвратно ушло. Народ более не творец истории — эта функция перешла к интеллигенции и буржуа. У народных масс нет ни былой силы, ни самоотверженности, ни сплоченности, ни современной грамотности — ничего, кроме желания спокойно жить в относительном достатке… Массы уже не решают всего и не будут решать ничего. Грядущий национал-капитализм даст им работу и отдых, кров, одежду и пищу, но в политику не пустит никогда. <…>
Такой страной, как Россия, не может править единолично никакой человек, ни монарх, ни президент, будь он хоть семи пядей во лбу. Слишком велика и протяженна она, слишком длинна цепочка, ведущая от верховного распорядителя к рядовому исполнителю, слишком много власти забрали себе главы субъектов федерации, слишком слабы стимулы, рычаги, которыми может воздействовать на них президент. <…>
История показывает, что национальному капиталу в период его бурного становления необходима сильная, слаженная государственная поддержка: вспомним Германию 1933-39 гг., вспомним послевоенную Японию, взглянем на современный Китай.
Ясно, что и наша огромная страна не может не управляться, должна управляться. Но кто и как сможет это делать? Мой ответ: только партия. <…>
Механизм власти в стране следует создавать заново. И он по необходимости может быть только партийным.
Я не знаю, как она станет называться — партия, выражающая интересы отечественного капитала и отечественной интеллигенции. Будет ли на ее знамени написано откровенное "Национал-капитализм" или смягченное "Собственность, Порядок, Отечество". Но она будет создана: такова уже сегодня общественная потребность номер один.
Не президент со своей администрацией, а вождь, опирающийся на партию: вот какова завтрашняя власть в России. <…>
Вспомним Маркса и Энгельса: эти авторитеты полагали, что социализм начнет свое победное шествие с наиболее развитой страны. Ибо где наиболее развит капитализм, там наиболее выражены и его противоречия. Конкретно, они считали, что мировая революция начнется в Англии как самой передовой стране. И Ленин тоже считал, что первоначальная победа социализма возможна в одной стране, "слабом звене в цепи империализма". Еще в начале 1917 г. он был совершенно убежден, что это произойдет в Западной Европе, а именно — в высокоразвитой Швейцарии. Революция в России была для него полной неожиданностью. Она показала, что классики чудовищно ошиблись.
Но неожиданности не кончились российской революцией. Посмотрите, что за страны попали вслед за нами в "социализм"? Монголия, Китай, Северная Корея, Вьетнам, Восточная Европа, Индия, страны Африки и Латинской Америки. Иными словами, страны отнюдь не наиболее, а наименее развитые, наиболее крестьянские, наименее индустриальные, наименее цивилизованные, с экономикой изначально слабой или ослабленной, отброшенной назад, разрушенной войной, лежащей в руинах.
По ходу дела в этих странах были решены следующие основные исторические задачи:
1) замена способа управления: беспартийно-административного на партийный;
2) создание относительно замкнутого рынка;
3) индустриализация;
4) раскрестьянивание;
5) обобществление производства (не путать с национализацией).
Отметим, что обобществление шло не на основе частной собственности, которая отрицалась политэкономией этих стран.
Ну, а те страны, которые успели в своем развитии продвинуться дальше, уже решившие, хотя бы отчасти, последние три проблемы, проскочившие в этом некоторую критическую точку, попали в "фашизм": Германия, Италия, Испания, Венгрия. Введение партийного способа управления в этих странах также оказалось обязательным, но… Но частная собственность не отрицалась, а ставилась на службу государству в обмен на его полную поддержку. То есть, обобществлялась не "по-социалистически", а "по-капиталистически". После войны аналогичный путь прошли некоторые другие государства, в частности, Япония.
Итак, не ясно ли, что в первых странах, где победил "социализм", произошла на деле феодальная реакция, сломавшая непрочный и не соответствующий в целом уровню развития этих стран капитализм. Во-вторых же странах, где победил "фашизм", произошло преодоление остаточного феодализма посредством национал-капитализма. Полнейшая условность терминов "социализм" и "фашизм" не должна заслонять от нас их подлинную сущность. Дело не в названиях. <…>
Но, спросят меня, если фаза национал-капитализма так уж для всех обязательна, то как же быть с такими странами, как Англия, США? Что, там тоже был национал-капитализм, "фашизм"?
Да, был. Надо помнить только, что Англия, начавшая раскрестьянивание еще в XIII веке, вступила на этот путь раньше других и шла по нему дольше других. А также, что США в то время еще не существовали самостоятельно, а были английской колонией и развивали английскую историю. Но в остальном там в XVII–XVIII вв. происходило все то же: и индустриализация, и жесточайший протекционизм, и даже однопартийная система. То есть, формально, внешне, она выглядела, как двухпартийная, но на деле без малого сто лет (с 1689 по 1780-е гг.), с четырехлетним лишь перерывом, у власти монопольно пребывала одна-единственная партия вигов, представляющая интересы национальной буржуазии. И даже такой необязательный, но нередкий признак национал-капитализма, как угнетение других народов, тоже имел у англичан место по отношению к индейцам, неграм и индусам. Фаза национал-капитализма заняла у англичан больше времени, чем, скажем, у японцев, протекала в иную эпоху, имела ряд своеобразных примет, но она — была. Это факт. <…>
Суммируя сказанное, я заключаю: Россия в течение примерно ста лет осуществляет переход от феодализма к капитализму. Это происходит поэтапно. Первый этап: промышленный переворот 1890-х, начало раскрестьянивания, активное, ускоренное формирование капиталистического уклада хозяйства. Второй этап: феодально-бюрократическая реакция, госпартфеодализм под названием "социализм". Третий этап: постепенное размывание госпартфеодальной системы хозяйствования стихийным рынком; кульминация — "перестройка", временное засилие компрадоров. Четвертый этап, еще не наступивший, видится мне как неизбежность: это госпарткапитализм или "национал-капитализм".»
ОТ НАЦИОНАЛ-КАПИТАЛИЗМА — К НАЦИОНАЛ-ДЕМОКРАТИИ
КАК ЛЕГКО, я надеюсь, убедился читатель, ясная и понятная историческая концепция, изложенная выше, действительно воплощается в наши дни вплоть до деталей. И признание этого факта не сегодня-завтра станет банальностью.
Между тем, за эти простые истины мне сразу стали грозить Нюрнбергским трибуналом, а Московский антифашистский центр — Е.В. Прошечкин — отметился даже доносом в Мосгорпрокуратуру (бесплодным). Думаю, «антифашистами» двигал при этом животный страх от подсознательного чувства моей правоты, от предчувствия, сбывающегося днесь…
Однако дело ведь не в том, чтобы удовлетвориться «сознанием собственной гениальности» и почить на лаврах, а в том, чтобы убедить принять других не только мою концепцию, но и вытекающую из нее линию политического поведения. Иначе цена моему предвидению — ноль. Это задача не из простых. Десять лет назад ход событий предвидел с точностью до года я один; сегодня его видят уже многие, но до масс истина доходит, как правило, долгие годы спустя, и понимают они её не головой, а другим местом.
А вывод из констатации прихода национал-капитализма в России — единственный и однозначный: на таком общественном базисе возможно произрастание только одной-единственной общественной надстройки: национал-демократии. То есть — демократии, ограниченной по национальному признаку.
Хотите проиграть — плывите против течения, отвергая действительную закономерность, которая вам «не нравится», от которой вас «тошнит». Хотите выиграть — исходите из характеристики восходящей исторической тенденции.
И помните: история не признает сослагательного наклонения.
И — горе побеждённым.
Сегодня, если мы хотим видеть перспективу победы, нам следует открыто принять и провозгласить в качестве цели — построение русского национального демократического государства. Не больше, не меньше. Именно этой цели принадлежит ближайшее будущее России: таково мое итоговое научное предсказание. Нравится оно кому-то или нет.
Вся книга, предлагаемая читателю, посвящена ответу на вопрос, почему это необходимо, почему это возможно и как это сделать.
Она представляет собой черновик доктрины, имя которой «русский национализм».
ДОЛГИМИ столетиями враждебные нашему народу силы и обстоятельства вытравливали из русского общественного сознания национализм — инстинкт самосохранения нации — и весьма преуспели в этом. Настолько, что даже пламенная и высокоинтеллектуальная проповедь национализма, которую неустанно вел в течение шестнадцати лет в начале ХХ века наш прямой предтеча, великий русский мыслитель и публицист Михаил Осипович Меньшиков, не возымела силы, не овладела массами. Ибо интеллект у масс слаб и невосприимчив к истинам, а их национальный инстинкт спал глубоким сном, убаюканный имперским благоденствием.
Отличие нашего времени от меньшиковского в том, что русский народ, наконец, почувствовал смертельную опасность, нависшую над ним. И хотя интеллектуальный русский националистический дискурс еще только формируется, но национальный инстинкт у русских, грубо разбуженный в годину потрясений, уже проснулся и распрямляется во весь рост, пугая предубежденных социологов. Моя задача как идеолога — вооружить этот спасительный инстинкт непобедимой теорией