Следующим делом я полез в раздел «Ресурсы». Продолжение разборки руин дало 3 меры дерева, 1 – руды и 5 – камня. Денег, увы, не нашлось. Имеющегося хватило на заказ строительства кузницы и найм 14 из имеющихся 20 еретиков. После этого в казне осталось 45 золотых. Хм… Наблюдается финансовый кризис, и совсем не лёгкий. Деньги нужны срочно. Чтобы завтра заказать лагерь мстителей и первую из палат вечности – палату лестниц, нужно 3500 золотых. А в казне завтра будет… Я прикинул сумму высветившихся передо мной цифр… Получалось, что у меня будет только 1345 монет. И чтобы завтра с утра запустить строительство хотя бы лагеря, нужно за оставшуюся часть дня и ночь где-то добыть ещё 155 монет. Минимум. А желательно к тому же нанять оставшихся еретиков. Это ещё 1200 золотых. Чувствуется, эту ночь я спать не буду по причинам, существенно менее приятным, чем прошедшую.
Во дворе меня встретил негромкий разговор еретиков. Десять парней с булавами и пять девушек-копейщиц. Хм… Пять? Должно же было быть шесть?
Я огляделся. Неподалеку, широко улыбаясь, стоял высокий парень, в облике которого не было уже ничего от вчерашнего полубезумного чудовища. Одной рукой Фабрис обнимал свою сестру, а другая медленно сползала всё ниже по талии воительницы-еретички. Впрочем, я не заметил, чтобы последняя как-то возражала против поползновений оборотня. Скорее наоборот. Вид, с которым она поглаживала кольчужное оплечье, был откровенно счастливым.
Рассматривая характеристики оборотня, я, мягко говоря, прифигел. Нет, статы у него для третьего ранга были более чем средние, чтобы не сказать слабые. Разве что Сила была чуть выше среднего для третьего ранга уровня. Вот только оборотень даже в спокойном состоянии потихоньку регенерировал, восстанавливая по 1/60 своего здоровья в минуту. То есть за час восстанавливался даже из состояния «почти помер». В превращённом же виде оборотень получал + 2 ко всем характеристикам, что всё равно не делало его таким уж ультимативно сильным… зато его регенерация резко ускорялась. До 1/40здоровья за тик в 3 секунды. То есть почти выбитый оборотень восстанавливался за 2 минуты полностью. Но дисциплина падала до уровня «вижу врага – рву его». Приказывать что-либо превратившемуся оборотню было уже практически бесполезно. Да и врагом мог оказаться не только настоящий враг, но и любой, кому не посчастливилось оказаться поблизости. Если же врагу удавалось снять больше 50 % его здоровья, оборотень впадал в состояние «берсерк», в котором окончательно переставал различать своих и чужих, получал ещё + 1 ко всем статам… и регенерировал уже 1/20своего здоровья за 3 секунды. Н-да. Понятно теперь, откуда взялась легенда, что оборотней можно убить только специально заклятым серебряным оружием. Он действительно часто регенерирует быстрее, чем ему наносят урон. При таких возможностях способность ЕЩЁ ускорять регенерацию и снимать негативные состояния, пожирая трупы разумных, и вовсе смотрелась некой «вишенкой на торте»…
К тому же доставшийся мне оборотень уже дорос до статуса «Боец», то есть получил дополнительное умение. И этим умением оказался «Вой», снижающий мораль противника на единицу… если выл один оборотень. Если это умение применял отряд, то мораль падала на 1 + 0,05 × число воющих, но не более чем на 4 единицы. В принципе, судя по записям на форуме, могли появиться и «Стальные челюсти», увеличивающие эффект «Пожирания трупов», и «Дублёная кожа», увеличивающая защиту… Но мне повезло. Просто повезло.
Разумеется, всё это великолепие не могло не уравновешиваться уязвимыми местами. К таким, кроме уже упомянутого заклятого серебряного оружия, относилась и полнейшая неспособность и уязвимость к магии.
К тому же чары на серебряном оружии требовались только для того, чтобы клинок из мягкого металла не был одноразовым. Атак… Даже серебряный ножичек для фруктов мог бы быть крайне опасен. Раны, нанесённые серебром, не заживали. По крайней мере, до тех пор, пока на оборотня не падал свет Бледной губительницы, способный излечить даже поражения серебром, но лишающий раненого оборотня последних крох разума.
Ну и характеристики. Для третьего ранга, да ещё улучшенного, они были откровенно низкие. В сущности, было непонятно, каким образом Фабрис вообще смог хотя бы зацепить эльфа-мечника, бойца третьего ранга, считающегося самым быстрым в своём классе. Чтобы выяснить это, я и подошёл к оборотню.
Заметив мое приближение, он отпустил девушек и плавным, текучим движением опустился на колено.
– Милорд, – пробасил он, – вчера я даже не предполагал, в каком глубоком долгу я перед вами нахожусь! За душу одного из её сыновей вы могли требовать с Матери эльфов почти что угодно… Но вы предпочли разменять чудо божественного уровня на душу и разум для Энни, не осквернённые памятью об этих ублюдках-полудроу! – выплюнул Фабрис страшное, смертельное для любого светлого эльфа оскорбление. Его глаза светились первозданной яростью. – Милорд! Я сделаю всё, чтобы вы не пожалели о таком размене!
Я покачал головой. Шансы вытребовать что-то действительно ценное были не так существенны, как это казалось оборотню. Зато шансы оскорбить богиню и огрести столько, что не унесёшь, были прямо-таки неприлично высоки. Так что я потребовал максимум из того, что точно мог бы получить. Я попытался это объяснить, но Фабрис даже не стал слушать, заявив, что «милорд пытается казаться хуже, чем есть на самом деле». Ну что ж, метод комиссара Каина в очередной раз доказал свою работоспособность[45]. Разумные редко готовы понять и принять правду… даже если тычешь ей прямо им в лицо.
– Слушай, – прервал я поток восхвалений и уверений в преданности. – Расскажи, как ты смог одолеть ведущего звезды эльфов? С такой-то разницей в ловкости!
– А я и не побеждал, – покачал головой Фабрис.
Я внимательно посмотрел на него. Чего-то в картине мира не хватало, и я приготовился внимательно слушать в надежде, что недостающие части головоломки сами встанут на свои места.
– Эти ублюдки были слишком быстры, – улыбка оборотня совсем погасла. – И они хорошо умели прикрывать друг друга и взаимодействовать. Я метался между ними, получая всё новые и новые раны от проклятого эльфийского оружия. Только то, что я смог опереться спиной на дверь, мешало им окружить меня и добить. Но и так кровь хлестала из меня, как из зарезанного кабана, и с ней уходили силы. Я понимал, что скоро не смогу уже даже просто удержаться на ногах… И тут у четвёртого эльфа, весь бой простоявшего в стороне, видно, взыграло ретивое. Наверное, завидно стало, что другие добывают себе славу, а он так и останется зрителем. Забыл, гадёныш, что троим даже очень хорошим бойцам четвёртый неумёха – не помощь, а только помеха. Придурок сбил с атаки старшего, толкнул одного из товарищей и сам практически рухнул мне в лапы, столкнувшись с другим. Признаться, я порадовался уже тому, что отправлюсь в Чертоги Древних владык не в одиночестве… Думал, успею порвать этого… и меня добьют-таки. Но тут мне повезло. То ли эльфёныш был знатный, то ли старший – не таким мудрым и опытным, как это ему самому казалось. То ли слишком полагался на своих младших. В общем, мелкого он у меня вытолкнул прямо из-под лап, зато сам подставился. И тут уж я своего не упустил. Кровавая пелена уже застилала мне глаза, так что шансы старшего вырваться без помощи со стороны были… Наверное, они были… но он ими так и не смог воспользоваться. Тем более, я не стал медлить, и пока эти трое придурков застыли столбами, я перервал ему горло. Зубами. Кровь врага хлынула мне в рот… Я уже почти не мог шевелиться, ослабев от незаживающих ран, нанесённых проклятым эльфийским оружием. Оставшиеся эльфы могли легко добить меня. Но они испугались. Видя, что старший погиб, они сначала просто застыли на месте, а потом… Потом они схватили не в добрый час вернувшуюся Энни и сбежали. А я не мог даже подняться. Я выл. Я пытался встать. Я орал им в спину, что они отродья младшей жрицы Паучихи[46], прижитые в греховной связи с гоблином-мусорщиком… Они так и не вернулись. Даже чтобы добить меня за оскорбления.
Я кивнул. Теперь всё сходилось. Удивительной в этой истории была разве что трусость младших, не сумевших ни выручить своего ведущего, ни отбить тело. Впрочем, похоже, Юкио правильно их определила: золотые мальчики, что, в принципе, отнюдь не является синонимом для «ребёнка из богатой или знатной семьи», но характеризует их именно как избалованных детей, впервые отправившихся на сколько-нибудь серьёзное задание после долгих лет просиживания дома под защитой семейных воинов и магов.
Зато тактика эльфов не удивляла совершенно. Имея расовый штраф на выносливость и не впечатляющую Силу, эльфы-мечники делали ставку на зашкаливающую ловкость, мечи, наносящие незаживающие раны, и навыки, позволяющие ещё усиливать эту способность и даже навешивать кровотечение обычными клинками. Не пытаясь нанести критические повреждения, выносящие противника в один удар, они кружили вокруг врага, стараясь не подставляться под его атаки, и ждали, когда его силы иссякнут, подточенные десятком навешенных ДоТов. Подобная тактика хорошо работала в лесу, где строй разрывался, бой распадался на десятки локальных схваток, а подвижность противника, в отличие от самих эльфов, падала. Но на равнине, когда возникала необходимость сходиться грудь в грудь в плотном строю, искуснейшие мастера меча частенько уступали даже пехотинцам и еретикам, бойцам более низкого ранга, просто потому, что их привычная тактика уже не работала. Так что не стоило удивляться, что эльфы называли безлесные степи «землями, противными Матери».
Я кивнул Фабрису, показывая, что внимательно выслушал его историю. Теперь осталось только раздать указания остающимся, и можно выступать.
– Фома, – позвал я старшего над отступниками. – Оставь десяток своих на разборке руин, а с остальными начинайте подбирать место для поселения, строить дома и разбивать поля. Для строительства можете использовать то, что добудете в руинах.