Я проснулся оттого, что кто-то грубо тряс меня за плечо. Это был Шерлок Холмс. Я потёр глаза спросонок и вынул часы из нагрудного кармана. Они показывали два часа ночи.
— Замечательно, — оживлённо сказал Холмс, — вы наконец проснулись.
На щеках горел редкий для него румянец, а глаза блестели. Я не переставал удивляться, как ночные похождения Холмса бодрят его и дают новые силы лучше полноценного сна.
— Вы дочитали книгу, Уотсон?
— Не уверен, — честно ответил я. — Я уснул в процессе.
Холмс весело рассмеялся:
— Бедняга Герберт пришёл бы в ужас! — Он плюхнулся в кресло и начал набивать трубку. — Но ничего. В данных обстоятельствах важна лишь суть истории.
— Это очень хорошо, Холмс, но если вы не хотите сообщить мне что-то важное, то я отправляюсь в постель. — Я поднялся с места, потянулся и сонно поплёлся к кровати.
Холмс выпустил большое облако дыма.
— Если ещё чуть-чуть подождёте со сном, доктор, то я расскажу, что мы делаем в Америке.
Разумеется, этими словами он привлёк моё внимание, я без возражений снова уселся и стал слушать. Попыхивая трубкой, Холмс пустился в объяснения:
— Вы, наверное, помните, что я был знаком с Гербертом в его юности, задолго до того, как он стал знаменитым писателем. Знакомство носило чисто светский характер, и встречались мы не часто. Однако осенью тысяча девятьсот двадцать седьмого года, когда вы уже перебрались ко мне на ферму, Уэллс нанёс мне визит в Суссекс. Помнится, вы высказались по поводу его внешности в тот момент: ваше профессиональное внимание привлекли его смущение и усталый вид, вы диагностировали переутомление и порекомендовали взять отпуск. Когда Герберт пожелал поговорить со мной с глазу на глаз, вы ушли из комнаты, оставив нас в одиночестве.
Я заметил, что помню тот случай, но лишь смутно.
— После вашего ухода он рассказал мне, что его страдания скорее психические, чем физические, хотя на самом деле здоровье его оставляло желать лучшего, поскольку он страдал от хронического заболевания, мучившего его в течение всей жизни. Незадолго до этого жена его умерла от рака, и горе вкупе с тем, что её затянувшаяся и мучительная болезнь изрядно подкосила всю семью, определённо являлось основной причиной видимой усталости и депрессии Герберта. Но было и кое-что ещё.
Роман Уэллса «Машина времени», который я дал вам сегодня, опубликовали за тридцать два года до приезда ко мне в Суссекс. Он признался, что любопытный сюжет не был целиком и полностью плодом воображения. Он изменил имена действующих лиц и приукрасил рассказ Путешественника по Времени о будущем, чтобы сделать текст более привлекательным для широкого круга читателей, кроме того, придумал окончание романа, в котором Путешественник по Времени залезает в свой агрегат и исчезает, когда рассказчик входит в комнату. Во всём же остальном, как настаивал Уэллс, он ничего не изменил и просто пересказал подлинную историю.
— Это абсурд, — перебил я. — Уверен, он шутил. Или, возможно, недавнее горе вывело его из душевного равновесия.
— Должен признаться, — ответил Шерлок Холмс, — что я сначала отреагировал точно так же. Однако Герберт сумел убедить меня в своей нормальности и ясности ума и предоставил достаточно доказательств собственной правдивости. Затем он рассказал, что его друг Путешественник по Времени вовсе не исчез на борту машины: на самом деле его убили, а машину украли.
— Это всё очень печально, Холмс, но я не понимаю, почему из-за трагедии более чем вековой давности мы отправились в полёт через Атлантический океан.
— Но и это ещё не всё, — сказал Холмс, погрозив мне длинным указательным пальцем. — Разве я не говорил вам, Уотсон, что нужно собрать все относящиеся к делу факты, прежде чем бросаться выводами? Герберту удалось более тридцати лет скрывать от общественности подлинную историю случившегося с Путешественником по Времени и его изобретением. Смерть жены и рецидив старой болезни внезапно привели Герберта к осознанию собственной смертности, и он решил, что давно пора сообщить кому-то из надёжных друзей, что машина в руках убийцы.
Я почувствовал, как сзади, вдоль шеи, у меня побежали мурашки и прошептал:
— А этим убийцей был…
— Отлично, Уотсон! — воскликнул Холмс. — Вы проникли практически в суть дела. Кстати, который час?
Я снова вытащил часы из кармана.
— Начало четвёртого, — сказал я, ощущая, как внезапно вернулась усталость.
Холмс раздражённо хмыкнул:
— Боюсь, в мире не осталось такой вещи, как пунктуальность. — Он поднялся и направился к своему пальто, которое, вернувшись, бросил поперёк кровати. — Как вы можете помнить, — заговорил он торопливо, — в старые времена я всегда старался поддерживать контакты с преступным миром как по обе стороны Атлантики, так и по обе стороны Ла-Манша. К несчастью, за последние пятьдесят лет я позволил этим контактам прерваться. Большинство моих прежних знакомцев, разумеется, либо ушли на покой, либо умерли, однако сегодня ночью я провёл несколько часов, возобновляя общение с теми немногими, кто ещё жив и остаётся в профессии, а через них — с преемниками остальных. — Он едва заметно улыбнулся. — Я сказал, что я внук Шерлока Холмса Генри и пытаюсь идти по стопам деда. Речь идёт о мелких преступниках, чьи подвиги слишком ничтожны, чтобы привлечь внимание Шерлока Холмса с риском для них самих, но они всегда помогали ему, чтобы он не дал крупным преступникам поглотить их. По той же причине теперь они решили помочь и внуку Холмса.
Холмс вытащил из пальто револьвер, проверил его и сунул в карман домашнего пиджака, который был на нём сейчас.
— Человек, за которым мы гонимся, находится в Америке. В этом я практически уверен, и в силу моей убеждённости мы оба оказались тут, а сегодня новые знакомые подтвердили мою догадку. Они обещали прислать курьера с запиской о местонахождении данного лица, если смогут определить, где он, или же сообщение о том, что им не удалось это сделать. Курьер должен был прибыть в три часа ночи.
В этот самый момент раздался осторожный стук в дверь.
— Ага! Должно быть, он! — громко сказал Холмс и, быстро шмыгнув мимо меня, выключил лампу, подле которой я читал и которая служила единственным источником света, шепнув тихонько: — На случай, если это вовсе не курьер…
Холмс схватил меня за руку и потянул к стене у входа, прямо рядом с дверной ручкой, а потом снова извлёк из кармана револьвер. Он осторожно протянул руку и беззвучно отпер дверь. Снова раздался стук.
— Входите! — крикнул Холмс.
Дверь распахнулась настежь. Раздались какие-то отрывистые хлопки, сопровождавшиеся вспышками света, и я инстинктивно закрыл глаза. Сквозь этот гвалт я слышал, как Холмс дважды выстрелил из револьвера, спокойно и со знанием дела, а затем воцарилась тишина. Вдоль коридора послышался звук поспешно запиравшихся дверей: постояльцы-иностранцы многозначительно отмежевались от разборок между местными. В полосе света, падающего из коридора, на пороге лежал труп, а рядом с судорожно сжатым кулаком мёртвого мужчины валялся пулемёт.
— Надо при первой же возможности освежить навыки стрельбы, — заметил Холмс будничным тоном. — Я не собирался убивать его.
Я обвёл взглядом пробоины в стенах и мебели и спросил дрожащим голосом:
— Это был ваш курьер?
— Курьер, без сомнения, мёртв. Нет, это доказательство, что преследуемый нами преступник, пусть он даже пока не понимает, кто мы такие, в курсе, что мы идём по следу, и знает, где нас найти. Давайте быстро соберём вещи и покинем отель. У вас с собой револьвер? Отлично. Держите его при себе.
Меня не нужно было уговаривать поторопиться. Десять минут спустя мы оплатили счёт у стойки регистрации, не упомянув о раскуроченном номере и трупе наверху. Мы поймали такси перед отелем и снова отправились в путь. Я с удивлением обнаружил, что сердце моё бешено стучит от волнения и меня переполняет чувство, которого я не испытывал уже столько лет, что успело смениться два поколения, — азарт при расследовании дела.
Глава шестая ДВЕ ШТАБ-КВАРТИРЫ
По адресу, который Холмс дал водителю, как оказалось, находится заброшенный склад неподалёку от гавани. Это был мрачный пустынный район, состоящий из выцветших зданий и тёмных улиц. Водитель огляделся и пробормотал:
— Господи! — А потом повернулся и спросил: — Эй, мистер, вы уверены, что хотите выйти здесь?
— Так точно, — ответил Холмс.
Мы расплатились, выгрузились вместе с нашими чемоданами и проследили, как отъезжает наше такси. В глубине души я считал опасения водителя оправданными и жалел, что мы не остались в автомобиле.
— Ну же, Уотсон, — живо позвал меня Холмс, направляясь к заднему входу складского помещения.
Мы вошли в здание через потайную дверь и после долгого петляния по пыльным коридорам, затянутым паутиной, покуда я отчаянно пытался не отставать от света фонарика в руках моего компаньона, мы оказались внезапно в светлой комнате, без следов пыли и обставленной как приёмная в доме человека, следящего за модой. Вскоре я понял, что так оно и было. Холмс наклонился ко мне и пробормотал:
— Слушайте очень внимательно, но говорите только в случае крайней необходимости.
Подождать пришлось лишь несколько минут, а потом показались два мрачных с виду молодчика с пистолетами, нацеленными на нас, и кивком пригласили нас войти в ту дверь, откуда только что появились. Они провели нас в большой, красиво меблированный и со вкусом украшенный зал, центр которого занимал прекрасный письменный стол из чёрного дерева. За столом сидел приземистый черноволосый, но уже начинающий лысеть мужчина, одетый, на мой вкус, слишком кричаще. Он поспешно поднялся с места и жестом велел двум нашим вооружённым провожатым покинуть кабинет. Они повиновались, а хозяин кабинета обогнул стол и подошёл к Холмсу с протянутой правой рукой.
— Мистер Холмс! — воскликнул коротышка, пока они обменивались рукопожатиями. — Почему вы пришли сюда? Разумеется, я рад вас видеть, — быстро добавил он, — но я считал, что мой курьер предоставит вам всю необходимую информацию.