как Чарли. Он стал сосредоточием гнева, готовым взорваться в любую минуту. Я знаю. Я их Провидица и должна помочь им, но не знаю как, потому что никто не подумал научить меня.
А потом она зарыдала. Этот прием она начала использовать еще в детстве, когда мы проникали в мастерскую ее матери, чтобы поиграть с блестяшками. Превращение в реву-корову всегда спасало нас от наказания.
Наверное, через семнадцать лет мне стоило перестать попадаться на эту удочку. Спустя пять минут, она выскользнула из моих объятий, стирая с лица последние слезы, и мне тоже пришлось: похоже, я еще не отвыкла плакать на пару с ней.
— Тебе правда нужно поесть, — сказала она. — Я буду худшей Провидицей в истории, если мой шифтер умрет от голода.
Талли последовала за мной на кухню, рассуждая о том, как здорово сжигать по 5 тысяч калорий просто лежа в кровати. Я не поняла, то ли она пыталась снять напряжение, то ли просто завидовала моей новой диете, где можно есть все, а потом все остальное и не набрать ни грамма.
К счастью, дома никого не было. Мне не хотелось встречаться с родителями, а Энджел потребовала бы больше радости, чем я сейчас могла из себя выдавить. Джэйс все еще был со Стаей.
— Что ты помнишь о прошлой ночи? — спросила Талли, пока я намазывала масло и мед на огромный кусок хлеба. Верх моего кулинарного искусства. Что-то сложнее пришлось бы готовить, что по правилам пожарной безопасности мне делать запрещено.
— Эммм…все? — Я порыскала по своей памяти в поисках дыр и белых пятен, и остановилась на моменте с волком с серыми глазами. — Да. Думаю, я помню все.
Особенно превращение. Такая боль надолго запоминается.
— А не должна?
Талли рылась в холодильнике.
— Первое превращение — очень травмирующий процесс. Человеческий мозг некоторых долго не может принять память зверя.
— Потому что Волк-Скаут не думает как Скаут?
Талли закинула в микроволновку мой любимый чебурек с курицей.
— Да. Она полагается на инстинкты и чувства, а не на логику.
— И ее сильно отвлекают всякие зайцы и белки.
— В волчьем обличии еда — твой главный приоритет. Моя работа заключается в том, чтобы на охоте ты не сделала что-нибудь, что подвергнет тебя или Стаю опасности.
— Что-нибудь… глупое?
— Непредусмотрительное.
Микроволновка звякнула, и Талли вынула контейнер и разложила содержимое по тарелкам. Потрясно уметь готовить. Я бы умудрилась превратить все в сырно-рисово-куриный кирпич.
— Ночью я связываюсь с каждым и заставляю их мыслить как люди.
— Что они слышат, когда ты с ними говоришь? Будто ты стоишь рядом, или это как астральный телефон?
Талли подула на вилку, что было очень мудро. Я буду скучать по коже с обожженного языка.
— А ты не помнишь?
Я вспомнила голос, говоривший со мной прошлой ночью. Строгий, властный, совсем не похожий на девчонку, сидевшую напротив меня.
— Ты говорила со мной?
— Я три раза спросила кто ты, прежде чем ты вытолкала меня из головы. — Она перестала жевать и посмотрела на меня. — Кстати, как ты это сделала? Мне знаком только один оборотень, который так может.
Я вытолкала? Может, тряска головой сработала.
— Не знаю. Мне не понравился голос в моей голове, и он перестал раздаваться. — Я доела последний кусок. — А кто еще так может?
После весьма драматичной паузы Талли прошептала:
— Лиам Коул.
Само собой, брат Алекса мог затыкать Провидиц. Если кто и мог, то только он.
Он вообще был супер-оборотнем, превращался в любое время и делал всякие такие невозможные штуки. Самый доминантный доминант.
— Но не Алекс, так? С ним ты могла говорить?
— Только если успевала вставить слово. – Она улыбнулась. — Скаут то, Скаут это… — Ее улыбка была грустной. — Он так тебя любил.
Я почувствовала знакомый комок в горле.
— Я его тоже любила…Талли, а может кто-то остаться волком? Ну, знаешь, застрять в звериной форме?
Талли удивленно глянула на меня. Я так внезапно сменила тему.
— Не думаю. Многим сложно оставаться в форме зверя несколько часов раз в месяц, даже тем, кто очень старается. Вряд ли кому-то удастся удерживать ее постоянно.
— Но что если это случилось? Нечто, что мешает превратиться обратно в человека?
Талли поняла, о чем я, и нахмурилась.
— Скаут, я уже говорила тебе, ты не могла видеть Алекса на кладбище.
— Я не…
— Он мертв, Скаут. Ты знаешь это, правда? — Она сверлила меня голубыми глазами. — Скажи, что ты понимаешь: Алекс умер и никогда не вернется.
— Я была там, и видела, как гроб опустили в землю.
— И все равно говоришь, что он пришел на свои же похороны. Скажи мне, что понимаешь: он мертв.
Я вновь подумала о волке с серыми глазами.
— Алекс мертв, — сказала я. — И он никогда не вернется.
Глава 7
Остаток дня прошел довольно мирно. Я провела большую часть времени с Энджел, которая не особо поверила в историю с волшебной таблеткой, исцелившей меня. Поэтому она решила провести медосмотр. В понимании семилетнего ребенка медосмотр заключался в тыканье пальцами и попытках расковырять шрамы. Я была уверена, что на следующее утро вся буду покрыта мелкими ссадинами.
В свободные от осмотра минуты я перечитывала книгу доктора Смита об оборотнях. Я и так знала ее наизусть, но, тем не менее, во мне горел огонек надежды на наличие в книжке строчки о превращении обычного человека в шифтера. К сожалению, чудесные главы с ответами волшебным образом не появились.
Вечером я поехала на базу на своей новой машине. Я была готова ненавидеть ее из-за того, откуда она взялась, но она была классной. После часа в дороге мы сроднились, и я по уши влюбилась. Я назвала машину Джорджем и пообещала заботиться о нем — регулярно заправлять, менять масло, каждый месяц проверять давление в шинах и никогда-никогда не разрешать Джэйсу оставлять свою грязную спортивную форму на заднем сидении в жаркие летние месяцы. Ни одна машина не перенесет таких издевательств.
Когда я приехала, вся стая уже была в сборе. Они тусовались на заднем дворе, где бабушка много лет назад обустроила кострище. Мне всегда казалось, что она вложила слишком много сил в создание места для жарки зефира и сосисок. Яму с костром окружали красивые скамьи, вырезанные из дубовых бревен, на каждой из которых могло бы поместиться четыре взрослых человека. Они стояли в три ряда по пять штук, окружая яму. Пятнадцать скамеек — многовато для маленькой семьи, но вполне хватало большой стае оборотней.
Я направилась к кострищу, где молодые шифтеры жарили сосиски. Взрослые организовали несколько мангалов с бургерами, цыплятами и беконом. По дороге я заглянула в Макдональдс за большой порцией с биг маком, но от запаха еды в воздухе желудок все равно заурчал. Я надеялась, что метаболизм оборотня сделает свое дело, иначе я уже к концу недели стану весить 200 кг.
— Ты пришла! — Маки встал и снова загородил мне путь. — Да у тебя просто стальные яйца.
Я раздраженно выдохнула.
— У меня вообще их нет: если ты не заметил, я девочка. А теперь, во второй раз за сегодня, свали с моей дороги.
Маки не торопился и елозил взглядом по моему телу, остановившись на груди. В футболке и джинсах я чувствовала себя более голой, чем прикрытая купальником Талли.
— Думаю, ты уже давно не девочка, Скаут.
Он потянулся и коснулся пряди моих волос.
— Если ты не уберешь свои грабли, я тебе все пальцы переломаю.
— А, так ты любишь грубости.
Шифтеры не особо сильные и быстрые, но их мышцы всегда в тонусе. Я не смогла бы отжать внедорожник от груди или пробежаться со скоростью молнии, но вот вывернуть руку Маки за спину так, чтобы ниндзя могли позавидовать, еще как могла.
— Да детка! Сделай мне больно!
Серьезно? Я даже не знаю, как поступить с дурачком, который хочет, чтобы ему навредили.
— Ты же понимаешь, я могу сломать тебе руку, правда ведь?
Он усмехнулся.
— Меня заводит одна мысль об этом.
Ептить.
— Чувак, ты не в ее вкусе.
Рядом с нами возник Джэйс, на руке которого балансировал огромный поднос с едой.
— Да я просто хотел поближе познакомиться с твоей маленькой сестричкой. Она клевая. Уверен, ты рад, что вы не родня, и ты можешь впендюрить ей.
Я вовремя наклонила голову, но Маки все равно задел мое ухо, когда его лицо встретилось с кулаком Джэйса. Вдобавок я еще раз дернула его руку и пробормотала:
— И я не его маленькая сестричка, — прежде чем бросить его лицом в грязь.
— Я принес тебе перекусить, — сказал Джэйс, игнорируя отборные маты, выкрикиваемые его кузеном с разбитой мордой и направленные на нас удивленные взгляды.
Я встретилась глазами с Джэйсом, и знакомое чувство возникло в животе. После того как он предложил мне еду, все остальное стало фоновым шумом. Я не очень разбиралась в традициях оборотней, но понимала — принять пищу что-то да значит. Хотела ли я принять его жест, вот в чем вопрос. Если это значило прощение, то нет. Я еще не готова и, возможно, никогда не буду. Но могла ли я сделать к этому первый шаг? Восстановить одни из самых важных отношений в своей жизни и не предать себя или Алекса?
Пока я размышляла над последствиями, Джэйс сделал выбор за меня. Его лицо опустилось и помрачнело.
— Спасибо.
Я приняла предложение. Он все-таки мой брат. Надо дать ему хотя бы шанс на восстановление всего, что было между нами.
Я перешагнула через Маки и пошла к Талли, которая ждала, переводя взгляд с меня на побитого койота, валяющегося на земле, и снова на меня. Чтобы добраться до нее потребовалось 12 шагов, во время которых я успела умять хот дог и половину чизбургера.
— Дай угадаю, это было не по правилам шифтеров.
Я вытерла майонез с уголка рта, и подумала, чего же хочу больше: ребрышки или бекон.
— По правилам ничего страшного не произошло. Они просто удивлены, что ты побила Маки.
— Почему? Он лох, я бы побила его и не будучи волком.