е сбило с ног, когда его с силой толкнули сзади. Он врезался лицом в стену вестибюля… так сильно, что у него пошла кровь из носа. Потом появился Стью, скрутил ему руку за спину и дышал ему в ухо.
— Я сказал тебе никогда не рассказывать, не так ли? — сказал он, наклоняясь вперёд и зажимая двенадцатилетнего подростка между своим телом и стеной. — Я же говорил, что сделаю с тобой и твоей мамой, если кто-нибудь узнает и начнёт совать свой нос в наши дела.
— Я… я не говорил! — завопил Бреннан. Давление было таким сокрушительным, что он едва мог дышать. — Моя учительница только что сама узнала, вот и всё! Я ничего ей не говорил!
— Ты лжёшь, ты, мелкий поганец! — массивная рука Стью обхватила затылок Бреннана. — Я должен сломать тебе чёртов позвоночник за то, с чем мне пришлось сегодня мириться.
Слёзы смешались с кровью между лицом Бреннана и стеной.
— Нет! Пожалуйста… пожалуйста, просто оставь меня в покое! Одного!
Стью резко рассмеялся.
— Ты хочешь побыть один? Ну, давай… ты можешь быть один на все выходные.
Когда Стью схватил его за руку и потащил по коридору, Бреннан сделал всё, что было в его силах, чтобы остановить его — упёрся пятками в ковёр, крепко вцепился в ближайшую мебель… сделал всё, чтобы замедлить его продвижение.
— Пожалуйста, Стью… не надо! Я не хочу туда идти!
Мгновение спустя они были там… перед стенным шкафом в спальне Бреннана. Когда Стью и его мама только поженились, он подумал, что это странно… Стью так же, как и раньше, устанавливал засов снаружи этого шкафа. Но позже он обнаружил, что это было по очень тревожной причине.
— Нет, Стью! Пожалуйста! — взмолился он. — Я буду хорошим! Я обещаю, что буду!
— Конечно, будешь, — сказал ему Стью. — Ты заперт здесь на все выходные. Ни еды, ни воды.
Его отчим потянулся к дверной ручке стенного шкафа, но остановился. Он уставился на хэллоуинский скелет на двери — сплошь улыбки, его шарнирные руки и ноги раскинуты тут и там, как будто он танцевал от счастья. Он всё ещё был в костюме пилигрима и держал в руке мушкетон. Из расклешённого дула пистолета вырывался клуб дыма с надписью «БУМ! Ты покойник!»
— Проклятый скелет! — Стью толкнул Бреннана на пол, затем сорвал украшение с того места, где оно было приколото к двери.
Мальчик сердито наблюдал, как Стью яростно принялся за работу, сначала разорвав Мистера светящиеся кости пополам в нижней части позвоночника, затем расчленив его руки и ноги и, наконец, обезглавив ухмыляющийся череп от шейной кости. Куски картонного скелета валялись на полу спальни, когда Стью схватил Бреннана за воротник куртки и швырнул его в стенной шкаф с такой силой, что его макушка врезалась в заднюю стенку. Затем дверь резко закрылась, и, если не считать узкой полоски света под ней, осталась только тьма. Засов защёлкнулся с тяжёлым лязгом. Бреннан по опыту знал, что он не услышит, как он отключится, до вечера воскресенья. Он отступил в угол своего одиночного заключения и сел там, прислонившись раненой спиной к прохладному гипсокартону.
Вечером того же дня, когда его мать вернулась с работы, произошла ссора. Это продолжалось недолго. Бреннан вздрогнул, услышав уродливые удары кулаков по плоти и плач своей матери. Стью покричал ещё немного, а затем удалился в гостиную, чтобы перед ужином посмотреть «Колесо фортуны» и вечерние новости.
Прошло несколько часов. Дом устоялся. Было тихо, только звук работающего телевизора.
Бреннан посмотрел вниз и увидел, что что-то просунули под дверь стенного шкафа. Это был кусочек тоста с арахисовым маслом. Бреннан взял еду и жадно проглотил её.
— Мама… Мама, выпусти меня.
Пегги Комптон помолчала, потом вздохнула.
— Я не могу, милый.
— Мама, мы должны выбраться отсюда. Мы должны уйти.
— Мы не можем этого сделать, Брен. У нас нет выбора.
— Да! — воскликнул он. — Мама, пожалуйста! Он выйдет из себя и в конечном итоге убьёт одного из нас. Может быть, меня и тебя обоих.
Его мать долго молчала.
— Прости, сынок. Я… я просто не могу.
Затем её тень у основания двери исчезла, и она ушла.
Было немного за полночь, когда Бреннан услышал кого-то за дверью шкафа.
Мальчик резко сел с того места, где он свернулся на полу, под зимним пальто, которое он снял с вешалки. Его сердце заколотилось, когда дверная ручка дёрнулась, а затем раздался чёткий металлический щелчок открывающегося засова.
Он ожидал, что Стью ворвётся и врежется в него кулаком или ремнём. Но никто даже не открыл дверь. Бреннан просидел там, испуганный, минут пять или больше, прежде чем, наконец, набрался смелости проползти вперёд и сам попробовать открыть дверь. Ручка свободно повернулась, и дверь распахнулась во тьму.
Бреннан встал и вошёл в спальню. В ту ночь было прохладно — около пятидесяти градусов по Фаренгейту, — и он не мог не дрожать. Когда он повернулся и закрыл дверь стенного шкафа, он с удивлением обнаружил очертания светящегося в темноте скелета, висящего на верхней дверной панели там, где он был раньше. Его кости сверкали зловещим зелёным рельефом на фоне черноты ночи.
Мальчик с любопытством потянулся.
«Стью или мама склеили его скотчем и прицепили к двери?»
Его пальцы ощупали шею скелета и позвонки нижней части позвоночника. Он не мог найти следов скотча или клея. Как будто картон зажил сам.
— Что будем делать, Мистер светящиеся кости? — тихо прошептал он. — Как мы собираемся пройти через это?
Скелет ухмыльнулся ему, как бы говоря:
«Не волнуйся, приятель. Мы справимся с этим вместе. Обещаю. Просто будь терпелив».
Бреннан протянул руку и на мгновение взял руку скелета, затем отпустил её. Он забрался в свою кровать, закутался под одеяло и уснул.
Бреннан боялся приближения Рождества… в основном потому, что год назад Санта-Клаус сломал ему руку в двух местах.
Он это хорошо запомнил. Он заснул в канун Рождества и мирно спал, когда проснулся среди ночи. Кто-то был в его комнате. Он сел в постели и увидел массивный силуэт на фоне залитого лунным светом окна.
— Хо-хо-хо, — прошептал Стью.
Потом он навис над ним, весь одетый: красный костюм, борода, меховая шапка с пушистым клубком на конце.
Бреннан почувствовал, как руки Санты обхватили его левое предплечье.
— Мне надоело, что ты вмешиваешься, маленькая сволочь. Открываешь рот, когда мы с твоей мамой обсуждаем одну из наших дискуссий. Пора преподать тебе урок… заставить тебя запомнить, что твоя мать теперь моя, а не этого гниющего куска мяса, твоего папочки, который лежит в шести футах под землёй.
Мальчик вспомнил ужасное давление и боль, когда Стью начал сгибаться.
— Вот история, и тебе, чёрт возьми, лучше запомнить её для всех, кто спросит. Ты встал, чтобы пописать, и споткнулся в ванной. Упал и ударился рукой о край ванны. Ты понимаешь?
— Пожалуйста, — захныкал Бреннан. — Пожалуйста, не…
— Ты понимаешь?
Бреннан кивнул. Затем последовал треск осколков и крики. Его крики. Мгновение спустя его мать вбежала в комнату, закутала его и отвезла в отделение неотложной помощи.
Он думал об этом, когда украшал скелет к Рождеству. Он осторожно снял костюм пилигрима и заменил его костюмом Санты из красной строительной бумаги и ватных шариков из маминой ванной. Это была только половина костюма, заканчивавшаяся на талии, вроде как у Гринча. В ансамбле не было бороды. Было стыдно закрывать весёлое ухмыляющееся лицо скелета.
— На праздники я нарекаю тебя Мистер звенящие кости, — сказал он вслух.
«Звучит так здорово, Брен! — скелет, казалось, ответил. — Поверь мне, малыш, это будет самое лучшее Рождество! Просто ты подожди и увидишь!»
— Да, верно, — грустно сказал Бреннан. — Мы же можем помечтать, не так ли?
Мистер звенящие кости только усмехнулся, как будто зная, что ждёт впереди, но отказываясь проболтаться.
Следующие три недели пролетели быстро. Не было ни споров, ни злобных замечаний, ни наказаний. Стью, казалось, изменился за одну ночь. Он был весёлым, с ним было легко ладить, и он даже помог поставить и украсить ёлку и повесить фонари вдоль водосточных желобов и карнизов дома. Ночью они сидели в гостиной, как настоящая семья, пили гоголь-моголь, ели рождественское печенье и смотрели старые фильмы, такие как «Эта прекрасная жизнь» и «Чудо на 34-й улице».
Бреннан должен был найти утешение в этом, внезапном источнике мира и радости, которые испытали домашние. Но он этого не сделал. Всё, что он чувствовал, было подозрение и подспудный страх, который он не мог толком объяснить. Он знал Стью и то, на что тот был способен… возможно, лучше, чем его мать. Бреннан был убеждён, что Стью всё ещё тот ублюдок-садист, каким он всегда был. Он просто запланировал что-то на потом… что-то в рукаве. Что-то плохое.
Это случилось в канун Рождества, как и раньше.
Они наслаждались приятным, тихим вечером вокруг ёлки, слушая праздничную музыку и упаковывая подарки. Бреннан и его мама приготовили для Санты молоко и печенье, хотя он был уже не в том возрасте, чтобы в это верить. Когда мама укрыла Бреннана и поцеловала его на ночь, всё было как в старые добрые времена. Он заснул с надеждой, что, может быть… только может быть… это всё-таки окажется хорошим Рождеством.
Затем, около часа рождественской ночи, ужасное ощущение давления на правое бедро разбудило его в панике. Прежде чем он успел вскрикнуть, мясистая рука плотно зажала его рот.
— Счастливого Рождества, Бреннан, — сказал Стью, его голос был слегка приглушён курчавой седой бородой.
— Отстань от меня! — попытался сказать мальчик, но получилось только искажённое бормотание.
— Итак, что мы будем делать в этом году? — прошипел в темноте большой человек. Его колено глубоко вонзилось в мышцу чуть выше колена Бреннана. — А как же нога? Сломанное бедро, которое уложит тебя в постель на всю зиму… может быть, дольше. Да, это то, что старый Санта принесёт тебе в этом году. На этот раз ты ходил во сне. Упал с лестницы в подвал, — другая рука Стью протянулась и погладила макушку Бреннана. — Лучше добавить перелом черепа для полноты картины, просто чтобы всё выглядело кошерно.