Хватит! Анне вскочила.
— Адриен женится на мне. Сегодня на собрании он спросит отца.
Слова сами вырвались наружу — и довольная улыбка меме ещё раз показала ей, что хотя бабушка и была забывчивая, но пока ещё хитрая как лисица. Сейчас Анне была рассвирепевшей не только на старуху, но прежде всего на себя.
— Ах, туда пробежал заяц, — установила меме с хитрой ухмылкой. — Ну, даже если парень смазал мёдом не только возле пасти, чтобы тебя уговорить. Ты действительно веришь, что отец отдаст тебя в жёны странствующему бедняку?
На этот раз Анне была достаточно благоразумной, чтобы взять себя в руки.
— Он работает! — ответила она, подчёркнуто спокойно. — У графа де Морангиес, он вчера мне это говорил.
— Почему он сделал тебе предложение только сейчас?
«Потому что я, наконец, была такой умной, чтобы танцевать с другим», — подумала Анне. — «Потому что он вчера понял, что я не буду ждать вечно и, что другие лисицы также крадутся вокруг курятника».
— Ну, потому что он хотел быть уверен, что у него достаточно денег на свадьбу и дом. Ты ещё это заметишь. Адриен порядочный парень. Кроме того, он щедрый и сильный, и приветлив со всеми детьми. Он честный, он думает об этом серьёзно и…
— … ты потеряла своё сердце, — с глубоким вздохом меме покачала головой. — Ах, моя милая, ты думаешь, что жизнь только для танцев и поцелуев, но ты ещё удивишься. Только кто ещё слушает старую ведьму как я, а? Ты ведь думаешь, что твоя меме совсем не права?
Анне не ответила и несколько мгновений тишина была тяжёлой и плотной, и только треск огня наполнял помещение. Потом меме снова вздохнула, её плечи опустились вниз. Задумчиво она повернула своё лицо к огню, как будто рассматривала пламя. «Или вспоминала о лучшем времени», — думала Анне. — «Когда она сама была ещё молодой и самой красивой девушкой в Гефаудане». Как ни странно от этих мыслей её злость улетучилась. Вместо этого её охватила нежность к маленькой сухой фигуре у огня.
— Ах, её мальчики давно делают то, что они хотят! — сказала старуха через некоторое время. И к удивлению Анне в этот раз её голос звучал неожиданно нежно. — Если это действительно так, как ты сказала, я сделаю тебе к свадьбе кружевную ленту. Но если ты не станешь счастливой со своим Адриеном — тогда подумай о моих словах!
Анне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что бабушка хотела сказать ей своим скорчившимся видом. Если меме не будет против свадьбы, тогда её отец тоже согласится!
— Кружевную ленту? — закричала она и засмеялась. — О, да, но с нарциссами вместо лилий, меме! И ты посмотришь — уже к следующей зиме у тебя будет внук!
Меме засопела и махнула рукой.
— Ах, не говори вздор, в следующую зиму я давно уже буду у Господа Бога.
От Анне не ускользнуло, что улыбка осветила морщинистое лицо старухи.
Она подняла копьё и пошла к двери, прежде чем меме вспомнит о настоящей причине спора. Её деревянные ботинки громыхали по лестнице, которая вела от жилых помещений к конюшне в нижней части дома. Она остановилась и закрыла глаза, когда ей в нос ударил тёплый пар воловьей кожи и колючий козий запах. Её рука скользнула к шее и погладила кожу, также как вчера делал Адриен. Адриен.
Внутри шевельнулось тихое сомнение, которое разбудил в ней спор с меме, и она улыбнулась воспоминаниям о музыке и танцах.
Перед ней появлялись мужские лица: юноша с симпатичной улыбкой, солдат, который крутился вокруг, и мужчина-путешественник в дорогом пальто. Всё же их лица угасли, и назад возвратилось только лицо Адриена — его глаза, карие как дикие каштаны, серповидный шрам, который заставлял левый уголок его рта постоянно улыбаться, и кудрявые тёмные волосы, которые он усмирял на затылке кожаной лентой. Она прижалась щекой к палке.
— … que Ricdin-Ricdon je m’appelle (прим. пер.: что меня зовут Рикдин-Рикдон), — тихо пела она песню, которой он так часто её смешил, и которая принадлежала только им двоим. Девушка едва смогла снова почувствовать этот шёпот в своём ухе, когда он грубо вытащил её из рук солдата. Она была напугана его яростью, парень казался ей почти немного чужим, и его рука болезненно твёрдо сжала её руку. Но в тоже время она насладилась его гневом и ревностью. «Ты хочешь меня, Анне? Я поговорю с твоим отцом. Завтра же. Если только ты меня хочешь!»
— Адриен Бартанд, — шептала она, — и Анне — его жена.
«Но только если согласится отец».
Стук двери заставил её развернуться. Отец всегда сначала смотрел на скот, прежде чем шёл в спальню. Но надежда, что он вернётся с Адриеном, чтобы скрепить водкой обещание вступить в брак, обманывала её ожидания.
Холодный ветер свистел через дверную щель в тёмном хлеву, которая сверкала белизной как острый разрез. И беременная корова исчезла! Анне твёрже ухватила копьё и бросилась через дверь хлева во двор.
Её лицо ещё пылало теплом огня и казалось, что ветер дул вдвое сильнее. Это был дребезжащий холодный январь. Снег падал с неба большими, сухими снежинками и покрыл уже все следы. Сумасшедшее животное открыло дворовые ворота. Этого ещё не хватало! Анне побежала к воротам. Когда она была здесь, чтобы высматривать мужчин, ещё можно было рассмотреть дорогу, которая вела с горы в деревню. Теперь больше не было видно домов, она могла различать в тумане только звук колокола церкви внизу в долине. Горы, которые можно было видеть вдали в ясные дни, совершенно исчезли. Анне медлила только одно мгновение, прежде чем распахнула ворота. Её сердце билось у самой шеи, когда она покинула двор и перешагнула рубеж между безопасностью и дикой местностью. Но тогда девушка решительно подняла подбородок. Она не была бы Анне Танавелле, если бы оставила корову снаружи на холоде!
Уже после нескольких шагов Анне окружила молочная белизна. Казалось, её хватали снежные щупальца. Замерзая, она быстро шла в гору и пыталась не потерять свои деревянные башмаки; потом увидела животное — светло-коричневая шкура и два рога с чёрными вершинами. От охватившего облегчения задрожали колени. Корова ушла ещё недалеко, и как раз плелась к нескольким обтрёпанным букам на возвышенности.
— Ну, подожди! — пробормотала Анне и снова побежала. Снег скользил ей в ботинки, холод кусал пальцы. Слишком глупо было оставлять дома рукавицы! Запыхавшись, она достигла возвышенности и тихо свистнула. Маленькая корова-обрак (прим. пер.: название породы) остановилась на месте и лениво посматривала в сторону своей хозяйки. Верёвка болталась на её шее, шерстяное ухо подрагивало, белая шкура вокруг глаз и рта, и чёрный нос окаймляла лицо животного как маска фокусника.
Анне подобрала юбку и тяжело ступала дальше, пользуясь копьём как палкой. Под снежным покровом древесина упиралась в скалистый грунт. Стуча зубами, она дотянулась до животного и ухватилась за верёвку, но сделала это без расчёта на сумасшедшую корову. Та резко повернулась вокруг себя, прыгнула и медленно от неё побежала. Анне должна была взять себя в руки, чтобы не заорать.
— Джоли! — тихо позвала она вслед корове. — Иди сюда, Джоли, моя милая! — подманивала она скотину. И действительно, корова снова остановилась и повернула голову. Анне в несколько шагов была возле неё, поймала верёвку и слегка ударила копьём по крупу. — Глупое животное! — ругалась она. — Что ты ищешь здесь на улице? Если волки съедят тебя и твоего телёнка, у нас не будет зимой молока.
Внезапно она осознала, что далеко удалилась от дома. Ветер громко шумел в кронах деревьев как раньше, снег потрескивал, когда внезапно какой-то порыв ветра дунул с вершины горы. Какой-то шум вокруг заставил их испуганно развернуться. Это был только ворон, который упорхнул, но Анне поймала себя на том, что прижалась к корове, судорожно сжимая своей рукой шерстяную шкурку.
«Держу пари — это чудовище, которого все боятся, только обычный волк». Это говорил Адриен. Мысль о нём была как надежное убежище.
— Не будь трусихой, Джоли! — шепнула она корове. — Бегом, назад в хлев!
Это было успокаивающим — видеть, как с каждым шагом под гору приближается маленький двор. Меме, конечно, остановила свою работу и озабоченно подслушивает шаги своей внучки.
— Я уже добралась, — шептала Анне и нетерпеливо тянула за верёвку.
Грубый удар в плечо прервал дыхание, и она споткнулась; успев подумать, что это корова споткнулась и ударила её, но в тот же самый момент верёвка с болезненным рывком затянулась через девичий кулак и поранила руку. Она потеряла равновесие, упала и крепко ударилась своим коленом о камни, заметив краем глаза разбушевавшуюся корову, её дыхание, мех и тепло рядом пока ещё были настоящими. Анне с пыхтением перевернулась, её ботинок застрял в снегу. Какие-то силуэты мелькали вокруг в поле её зрения, что-то кружило вокруг них.
Но только тогда, когда она услышала рычание, то поняла, что это было. Без размышлений Анне вскинула копьё вверх, и древко с глухим звуком на что-то натолкнулась. Запах дикого животного щекотал ей нос. Клыки щёлкнули слишком близко от шеи, и схватили как раз в тот момент, когда она вскинула руку и махнула от себя в сторону. Клыки поймали руку, и её пронзила яркая боль. Со всей силы Анне ударила куда-то кулаком и попала; укус ослабел, чудовище освободило её и отступило назад. И пока она отчаянно пыталась подняться с колен, то поняла с абсолютной уверенностью, что это был не волк, не мог быть никаким волком.
«Дикая бестия», — Анне слышала, как шепчет меме. La Bête Féroce! (прим. пер.: Свирепая бестия!) Это было странно, что она не ощущала никакого ужаса, ни страха, только знала, что не может умереть — не сегодня, не здесь, не без гипюровой ленты с нарциссами и поцелуя Адриена в свадебный день. Крик, который сейчас вырвался из её горла, был прерывистый и глухой, и давал силы, чтобы вскинуть древко и ударить чудовище. Нож на острие получил отпор. Со всей силы Анне ударила ещё раз, попала ему в ногу, и увидела, как нож отвязался и упал в снег; развязались ленты, которые привязывали нож к копью. Девушку охватил ужас.