— Значит, они ждут тебя к обеду?
Он дал ей прекрасную возможность отказаться от его предложения. Но не было смысла лгать. Все равно, рано или поздно, ей пришлось бы ужинать вместе с ним.
— Нет. Я оставила сыну кое-что из еды, предполагая, что могу задержаться. Он покормит Маргарет, голодная смерть им не грозит.
— Тебе не кажется, что ты слишком много обязанностей возлагаешь на ребенка?
— Нет, у нас так принято. Ему уже десять, и он ответственный…
— Десять? — Роберт удивленно поднял брови. — Не означает ли это, что он…
Стоя спиной к Джудит, он не мог видеть, как она, оборвав себя на полуслове, затаила дыхание.
— В д… десять раз способнее, чем многие его сверстники, — с трудом выкрутилась Джудит. — Я вполне могу положиться на него. Да, вполне.
— Похоже, ты его часто оставляешь одного.
— О, нет! Нет, хотя это не твое дело, конечно. Но если он приходит из школы или от друзей, или еще откуда-нибудь, а меня нет дома, сын спокойно обедает сам. — Джудит осознавала, что ее слова звучат не слишком убедительно.
Она была готова ответить и на следующее подобное замечание, но Роберт уже решил сменить тему.
— Что ж, в таком случае я не вижу причин, которые помешали бы нам пообедать вместе.
Господи, знал бы ты, сколько их! — подумала она. Общение с тобой подобно прогулке по канату, когда знаешь, что внизу нет страховочной сетки, способной поймать тебя, если сорвешься и упадешь.
А сорваться она может в любой момент, если не обуздает свои чувства. И он, казалось, делал все, чтобы помешать ей в этом.
— Смотри под ноги! — Роберт взял ее под руку, когда они переходили дорогу. — Твоей матери будет от тебя немного пользы, если ты сломаешь себе здесь шею.
Ее свитер и пальто хорошо защищали от холода, но не могли оградить от тепла его руки.
— Я вполне могу перейти и без посторонней помощи.
— Нет, дорогая, в этих сапожках на тонких каблуках, нет! — весело заметил он. — Тебе следует купить что-нибудь более подходящее. Кстати, сколько ты планируешь пробыть здесь?
— Столько, сколько потребуется моей матери. — Джудит заметила, что он не собирается отпускать ее руку, хотя они давно уже прошли скользкий участок.
— Послушай, дорогая, а где твой муж? Если бы ты была моей женой, я сгорел бы от ревности, узнав, что ты отправляешься из одного конца страны в другой, чтобы на неопределенный срок превратиться в няньку пусть и для самого близкого человека.
— Хорошо, что ты не торопился делать мне предложение, иначе получил бы отказ. Есть одна причина, по которой ты никогда не стал бы моим мужем, — сказала Джудит, удивляясь своему ровному голосу. — Ты не оправдал моих ожиданий.
— Была и еще одна, — вставил Роберт, продолжая вести ее под руку. — Тогда у меня не было работы. Знаешь, — продолжил он, — «Три ивы» — милое местечко. Официантки, правда, не ахти, но готовят там неплохо.
Нелегко было Джудит продолжать свою игру. Все, казалось бы, в его повадках было знакомо, даже привычно, но что-то мешало, не давая возможности сохранять спокойствие и невозмутимость. Десять лет жизни — немалый срок, чтобы с легкостью можно было отбросить сомнения и переживания и лицемерно продемонстрировать, что обед с бывшим любовником значит для нее не больше, чем с кем-нибудь еще. — Эй! Да мы уже пришли.
— Марта, принеси нам сандвичи и два кофе, — заказал Роберт, когда они заняли свободный столик. — Запиши все на мой счет. Мне нужно произвести хорошее впечатление на эту милую даму. Ах, Марта, не ревнуй!
Довольная улыбка расползлась по лицу пожилой женщины, и она хихикнула как школьница.
— Ах, Роберт, как я рада тебя видеть!
— Мне, пожалуйста, огуречный салат и чай, — вставила Джудит. Ей во что бы то ни стало хотелось показать свою независимость, прежде чем она катастрофически потеряет власть над собой.
— Вам с сахаром или с молоком?
— Нет, спасибо, положите только лимон.
— Как тебе это удается? — поинтересовалась Джудит, когда официантка ушла.
— Что удается? — Роберт оторвал взгляд от своих безупречно чистых ногтей и удивленно посмотрел на нее своими наивными голубыми глазами.
Такими же невинными, как у крадущегося волка!
— Не делай вид, что не понимаешь, — сухо сказала она. — Эта дамочка уже давно не в том возрасте, когда смеются над такими дешевыми шутками! Но одного твоего взгляда хватило, чтобы она растаяла.
— Неужели? — Роберт нежно коснулся пальцами ее руки. — А я и не заметил. Просто вспоминал о том, как ты выглядела, когда сама работала в ресторане.
— Довольно неприлично. — Джудит убрала руку. — Насколько я помню, юбка была слишком короткой.
— А я не могу забыть твои красивые ноги и то, как ты целовала меня за комплименты в их адрес.
Она же помнила его красивые губы, возбуждавшие в ней страсть.
— Никогда не напоминай мне об этом. — Ее голос звучал строго и чопорно. — Мы здесь, чтобы говорить о моей матери. Она проводит все время в кровати, потому что не в состоянии спускаться по лестнице. Что я могу сделать для нее?
— Когда ей станет чуть лучше, ты сможешь использовать инвалидное кресло. Я уже, по-моему, об этом говорил. Но в спальне слишком мало места. На первом этаже пространства больше, но зато лестница слишком крута, и преодолеть ее она не сможет. Так что особого смысла в этой затее пока не вижу.
— Скажи, а если я улажу все эти проблемы, то когда приблизительно ей можно будет хоть немного передвигаться?
— Боюсь загадывать. Но, несомненно, у твоей мамы значительно улучшится настроение, если ты освободишь ее от этой постели. Можно сказать, что отчасти и поэтому еще она так медленно поправляется. Кроватный плен — тяжелая штука.
— И, конечно, ей будет намного лучше теперь, когда я вернулась, верно?
— Это как раз не имеет большого значения. — Роберт поднял глаза. — Прости меня, но это правда.
Джудит откинулась на спинку стула, когда Марта принесла их заказ, но, как только официантка ушла, она снова наклонилась к нему.
— Кажется, мне следует кое-что объяснить. Если бы я услышала о том, что случилось сразу, я оказалась бы здесь намного раньше.
— Маргарет даже слышать об этом не хотела.
— Я ее родная дочь, и ты обязан был поставить меня в известность.
— Прежде всего я имею обязательства перед моими пациентами. Но, да будет тебе известно, я пошел против ее воли и позвонил социальным работникам с просьбой сообщить тебе о случившемся. Не знаю, стоит ли раскаиваться в этом сейчас.
Она продолжала жевать свои огурцы, втайне жалея, что не заказала сандвичи.
— Ей еще потребуются твои визиты?
— Временами. Посмотрим, если ей будет лучше, я буду посещать ее раз в неделю или еще реже. Все будет зависеть от ее состояния.
— Смогу ли я сама возить ее в больницу?
— Конечно, если получится доставлять ее не по частям.
— Я не собираюсь таскать маму по улице в инвалидном кресле. Возьму напрокат машину. И хоть не имею никакого отношения к медицине, подозреваю, что ей будет намного лучше, если я стану выводить ее из дому.
— Согласен. Но все-таки пусть она некоторое время полежит в постели.
— Роберт, я не слепая.
Он пожал плечами.
— Что ж, есть еще вопросы?
— Нет.
— Теперь, может, ты ответишь на пару моих?
— Валяй. — Она вытерла салфеткой губы и посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты ничего не спросила о своем отце, почему?
— Я не испытываю тоски от того, что он умер. И пришла бы на его похороны лишь ради матери.
— Ты все еще машешь кулаками.
— Я не хочу лгать.
— Что ж, тогда позволь спросить, почему, если ты замужем, все еще носишь девичью фамилию и где, Джудит, твое обручальное кольцо?
3
— Здесь два вопроса, — сказала Джудит, удивляясь своему спокойному голосу. — На какой из них я должна ответить?
— На оба.
«Тебе проще избавиться от мужа, чем выдумывать причины, почему он не с тобой… — Джудит вспомнила вчерашний совет матери. — Если люди будут тебя спрашивать, ты всегда можешь ответить, что он умер. В конце концов тебя никто не будет обвинять за то, что ты вдова».
О нет! Только не в этом городе! — ответила тогда она. Все будут говорить, что я убила его.
«Что ж, если ты выдумала себе мужа, то пусть у него будут деньги. Много денег. И пусть люди шепчутся, не обращай на них внимания. Знаешь, сплетни вносят в жизнь немножко разнообразия. Представляешь, все будут говорить, что Джудит Брайтон — богатая респектабельная женщина. Соседи эту тему будут мусолить несколько лет!»
Они обе рассмеялись тогда, но теперь эти мысли уже не казались такими забавными и разумными.
Джудит судорожно соображала, что лучше: быть вдовой или разведенной? Быть вдовой, конечно, неплохо. Но неизбежно последуют другие вопросы, и что тогда? С другой стороны, развод вряд ли вызовет особый интерес.
Она пожала плечами и слегка улыбнулась, чтобы скрыть волнение.
— Что ж, наш брак не был счастливым. Я одна воспитываю сына.
— Ясно.
Он зашел слишком далеко. Джудит должна была это предусмотреть, но беда в том, что она не умеет лгать. Она подозревала, что Роберт не остановится на этом.
— Как же тебе одной удается заботиться о Томасе?
— Ничего, справляюсь.
— Это так необычно в наше время. Как правило, суд разделяет между родителями опеку над ребенком.
— Лишь только в том случае, если оба хотят этого.
А ты, Роберт, не хотел, с горечью подумала она.
— Тебе было только семнадцать, — вдруг задумчиво произнес Роберт, вновь вспоминая прошлое. — Ты была еще слишком молодой, чтобы намечать что-то серьезное, а я… я не знал, что буду делать завтра, чем буду заниматься, ты понимаешь?
Он отвел взгляд в сторону, потом опустил его на свои пальцы. Казалось, его терзает чувство вины перед Джудит.
— Не понимаю, как мужчина может бросить своего ребенка. Знаешь, мне доводилось принимать роды, и всякий раз я с таким трепетом держал в руках младенца, словно это мой первенец.