— Ты что так бурно дышишь? — спросил Зохраб, улыбаясь: — Ты с дамой?
— Нет, — ответил запыхавшийся мужской голос. — Я только что вышел из квартиры, спускался уже по лестнице, пришлось бежать обратно...
— Ну вот и отлично, — сказал Зохраб. — Теперь выйдешь из квартиры вторично и направишься ко мне.
— Сейчас?
— А что?
— Нет, ничего.
— Одиннадцатый час только. Успеешь, куда собирался. Бери свое хозяйство, садись на мотор и ко мне.
— А-а... — в голосе послышалась улыбка. — Ты опять того?..
— Не болтай глупостей. — Зохраб швырнул трубку на рычаг.
Через четверть часа, когда он еще продолжал нежиться в горячей ванне, у входной двери раздался звонок. Зохраб щелкнул выключателем на приборном щитке сбоку от ванны и спросил в крохотный микрофончик:
— Кто?
Динамик, вмонтированный в дверь, в меру громко повторил его вопрос. Зохраб тут же переключил передатчик на щитке и услышал голос:
— Это я, Зорик, Вагиф...
Зохраб щелкнул одним из переключателей и сказал в микрофон:
— Входи, Вагиф. Толкни дверь, захлопни за собой и проходи в ванную.
Через секунду он услышал, как хлопнула входная дверь, и еще через мгновение на пороге ванной комнаты вырос Вагиф с полиэтиленовым черным пакетиком в руках.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — Зохраб вылез из ванны ему навстречу. — Вот что, я был в Москве с одной бабенкой...
— Когда? — тут же спросил Вагиф, подстраиваясь под деловой тон Зохраба.
— Часов десять назад.
— Так, — сказал Вагиф, нахмурившись. — Где ты ее взял?
— В ресторане.
— Кто?
— Официантка, — было забавно видеть приятеля моментально так четко подладившегося под деловой разговор, навязанный с самого начала Зохрабом во избежание двусмысленных, пошлых шуточек.
— Все в порядке, — сказал Вагиф. — Ты же знаешь — их проверяют.
— Да. Но и ты прекрасно знаешь, что в последнее время я стал ужасно мнительным, — сказал Зохраб. — Так что не сочти за труд, прошу тебя.
Вагиф взял у Зохраба анализ на стеклышко.
— Порядок, — сказал он. — Завтра к вечеру дам ответ.
— Нет, к утру, — сказал Зохраб, набрасывая на мокрое тело махровый халат до пят.
— Но ведь... — пробовал возразить Вагиф.
Зохраб стремительно вышел из ванной, прошел в свой кабинет, полез в ящик огромного стола и, достав оттуда конверт, протянул Вагифу:
— Твой гонорар.
— Да брось ты... — замялся Вагиф, но глаза его при виде пухлого конверта разгорелись, чувствуя это, он их стыдливо опустил. — Что ты в самом деле? Это такой пустяк...
— Бери. Подмажешь, кого надо, чтобы поторопились с ответом.
И спасибо, — сказал Зохраб, засовывая конверт Вагифу в карман.
— Значит, утром... — напомнил Зохраб, провожая врача до двери.
— Да.
Он запер дверь за Вагифом, прошел в спальню, лёг на широченную кровать, залез под одеяло и прикрыл глаза. Но сон не шел, несмотря на усталость. Одолевали деловые, неотвязные мысли. А часа через два позвонили. Он снял трубку.
— Это я, — сказал голос. — Все в порядке, как я и полагал. Звоню из лаборатории. Анализ ничего не показал. Порядок, старина. Не будь мнительным...
— Спасибо, — сказал Зохраб и положил трубку.
После этого он заснул крепко, без сновидений, легко огорчившись на миг оттого, что забыл вычистить зубы, и теперь лень было вставать.
Весь следующий день прошел в вихре дел и тревог. Оказалось, что отвозя последнюю четверть товара, шофер конторы на газике, видимо, подгоняемый страхом, нарушил правила уличного движения — поторопился, поехал на красный, понадеявшись, наверно, что ночь и никого не видно вокруг из блюстителей движения транспорта, но тут же был остановлен будто из-под земли выросшим, рядовым желторотым автоинспектором, перетрухнул, и вместо того, чтобы остановиться, нажал на газ, ну и гаишник на мотоцикле за ним, остановил, наконец, потребовал права, стал заводить свою обычную муру, и тут вдруг его некстати осенило — пошарил неожиданно для опешившего шофера в газике и обнаружил товар — крепко стянутые в большой рулон крупные куски кожи — партий, хоть и четвертушка, была внушительная, — откуда, куда, чей товар? — а шофер, этакий болван, господи, тебе видней, — вместо того, чтобы заткнуть ему его желтенький клюв какой-нибудь десяточкой, на которую с самого начала и посягал тот, пожмотился, видно, стал лаяться, надеясь перелаять, естественно, не перелаял, получил прокол в талон, ну и дальше — больше. Но гаишник — молодой, да ранний — паренек из района, из тех, у кого из, нагрудного кармана пиджака выглядывают две авторучки, красная расческа, и кто по вечерам гуляет с транзистором на бульваре, молодой паренек, приехавший в Баку, словно в Париж, забывший закрывать рот на улицах, и как водится в таких случаях, твердо решивший обосноваться покрепче в этом веселом, большом городе, с тем, чтобы в дальнейшем постепенно перетянуть сюда всех, остальных из своего села, паренек этот попался жадный (видимо, не, терпелось деньгу прикопить, чтобы поскорее осесть в городе) и давай угрожать, а этот остолоп, шофер, возьми и привези его в контору мол, сами разбирайтесь. Это все произошло ночью, когда Зохраб сладко спал, а утром ему позвонили из конторы — давай, мол хозяин, приезжай, расхлебывай, на то ты и хозяин. Зохраб вскочил с постели, вызвал машину, примчался на работу, a тот парень - автоинспектор уже там, все ждут, беспокоятся, с ног сбились, бегая бесцельно, в панике, одним словом — переполох в курятнике, все нервничают, шофер куда-то слинял от страха, в общем — чепуха какая-то. Зохраб взял парня под руку, чуть поморщился от запаха пота, исходившего от него (при этом он с удовольствием отметил свою проницательность относительно несложной натуры стоявшего перед ним парня и даже пошарил глазами по форме, в надежде обнаружить расческу в кармане, и вошел с ним в свой кабинетик.)
— Что? — спросил он довольно сухо, как только закрыл за собой дверь.
— Да, что... — проговорил молодой автоинспектор, явно пыжась казаться солиднее, даже животик свой выпятил. — Вот задержал вашего шофера, нарушил правила движения, а кроме того, возит подозрительные товары, кажется, левый товар, кожа...
— Это моя кожа, — холодно сказал Зохраб. —Понимаешь, дорогой, тетя меня очень просила привезти ей кожу. Хочет пальто себе сшить... Кожаное...
— Но там... там много было... — парень еще не понимал, что его разыгрывают.
— Тетя хотела сшить несколько пальто, — сказал Зохраб и не мог сдержать улыбки. — Для себя и своих дочерей. Понял?
— Ага, — сказал автоинспектор и тоже улыбнулся. — Несколько пальто, да?
— Да, несколько, — повторил Зохраб, не сводя взгляда С глупых, вытаращенных глаз парня, и тут же без всякого перехода (его давно уже угнетали длинные разговоры ради приличия, нужные лишь для прикрытия до поры сути — нет, суть должна быть обнаженной. Дело есть дело) прибавил. — Послушай, ты мне нравишься. Что, если я сделаю тебе небольшой подарок?
— Вы мне взятку предлагаете? — грозно, несколько картинно возмутился парень, придав лицу неподкупное выражение всесильного, призванного блюсти и охранять.
— Да что ты! — сказал Зохраб. — Какая может быть, взятка! Я просто хочу тебе сделать подарок. Вижу — хороший парень, молодой, погулять, наверно, любишь, а? — Зохраб заговорщицки мигнул ему, тут же без лишних слов полез в сейф, вытащил конверт. — Вот. От чистого сердца даю. И забудем эту историю. А шофера нашего я заставлю еще раз проштудировать правила уличного движения.
Парень нерешительно вертел в руках конверт.
— Триста, — сказал Зохраб.
Тогда парень поспешно, слишком уж поспешно, сунул конверт в карман.
— Ладно, — буркнул он, не поднимая глаз на, в упор разглядывающего его, Зохраба. — До свидания.
— Сколько тебе лет? — остановил его вопросом Зохраб, когда тот уже шел к двери.
— Двадцать шесть, — удивленно ответил парень. — А что?
— Из какого ты района?
— Из Кедабека, — сказал парень, невольно подчиняясь властному тону, с которым Зохраб задавал ему вопросы.
— Красивое у вас село?
— Очень, — взгляд у парня сделался задумчиво-радостным, мечтательным. — Очень красивое село... природа красивая у нас очень. Особенно весной, когда...
— Так какого же черта, ты не сидишь в своём Кедабеке? — прервал резко его Зохраб. — Что вы все тут потеряли, а?
Парень опешил до того, что грешным делом даже подумал было не отчитаться ли перед Зохрабом о целях своего переезда.
— Ладно, иди, — сказал Зохраб, и парень, не успев сообразить, почувствовал, как крепкая рука Зохраба подталкивает его к двери. — Иди, давай, — повторил Зохраб, распахивая дверь перед носом у парня.
Ворота были раскрыты, и Зохраб, стоя у окна, видел как на улице с лаем бросились на автоинспектора две взъерошенные, грязные дворняги и как одна из них чуть не укусила его за ногу, но тот пнул ее сапогом, подбежал к мотоциклу, и тут стайка наблюдавших за ним из-за угла мальчишек, бросилась врассыпную. Он их заметил, не понял, но бросив взгляд на свои мотоцикл, обнаружил, что все, что можно было поломать, снять и унести, изорвать, было поломано, снято и изорвано. Чертыхаясь, он оглянулся и увидел в окне конторы Зохраба, спокойно ухмылявшегося, скрипнул зубами и повел мотоцикл рядом, а мальчишки улюлюкали, свистели ему вслед, кидали камешки. Все правильно, подумал Зохраб, наблюдавший это из окна, нельзя безнаказанно брать взятки. Это не хорошо.
Потом он поманил пальцем перебегающего через дворни долговязого парня. Тот теперь был в темной рубашке.
Зохраб протянул ему через окно десятку.
— Отдай это мальчикам. Потом разыщи шофера, скажи, я его увольняю.
Парень взял десятку и выбежал на улицу.
А мне плевать на нее, только обидно вот — ребята, задирают, обзывают девственником, а что тут стыдного, не понимаю, ведь мне всего шестнадцать с половиной и у меня все впереди. Правда, не надо, было говорить все, как есть, надо было выдумать что-нибудь