ей губе — словно у короткошерстных копытных. Вторая девушка, ростом пониже, казалась вполне симпатичной, если бы не нос-пуговка. Волосы — прямые, до плеч, открытые уши, на мочке правого — две родинки: они бросались в глаза из-за сережек. Обеим женщинам, похоже, лет по двадцать пять. Они повели Комуру в кафе аэропорта.
— Меня зовут Кэйко Сасаки, — представилась та, что покрупнее. — Наслышана о вас от брата. А это моя подруга Симао.
— Рад познакомиться.
— Здравствуйте, — сказала Симао.
— Брат говорил, у вас недавно умерла жена? — Лицо Кэйко Сасаки стало соболезнующим.
— Да нет, не умерла, — после некоторой паузы откликнулся Комура.
— Как же? Брат позавчера так и сказал: мол, господин Комура на днях лишился супруги.
— Да нет же, просто развелся. Насколько я знаю, жива-здорова.
— Странно. Я не могла ослышаться, ведь это серьезно.
Похоже, перепутав факты, она расстроилась. Комура положил в кофе немного сахару и, бесшумно размешав, отпил глоток. Жидкость оказалась слабой и безвкусной. Даже не кофейная субстанция, а лишь ее символ. Комура удивился: «Постой, а что я здесь вообще делаю?»
— Нет, видимо, я все-таки ослышалась. Другого объяснения не нахожу, — несколько воспрянув духом, сказала Кэйко Сасаки. Затем глубоко вздохнула и слегка прикусила губу. — Извините за бестактность.
— Ничего страшного. По мне, так особой разницы нет — ушла и ушла.
Пока они разговаривали, Симао улыбалась и молча смотрела на Комуру. Похоже, он ей понравился — Комура понял это по всему ее виду и выражению глаз. Между ними повисла пауза.
— Первым делом я вам передам важный груз, — сказал Комура, расстегнул на сумке «молнию» и вынул из-под толстой футболки сверток. «Секундочку, я ведь должен был держать его в руках, — подумал он. — Это был сигнал. Как они поняли, что это я?»
Кэико Сасаки протянула руки, приняла сверток и посмотрела на него без всякого выражения. Прикинула вес на ладони и, как накануне Комура, потрясла возле уха. Затем улыбнулась Комуре: мол, все в порядке — и опустила себе в сумку.
— Мне нужно позвонить. Ничего, если я отлучусь? — сказала она. Повесила сумку на плечо и направилась к телефону-автомату в углу. Комура посмотрел ей вслед: выше пояса тело ее оставалось жестким, лишь то, что ниже поясницы, двигалось плавно и механически. Наблюдая за ее походкой, Комура поймал себя на странной мысли: словно в памяти отчетливо прояснилась какая-то картина прошлого.
— Вам уже приходилось бывать на Хоккайдо? — поинтересовалась Симао.
Комура покачал головой.
— Верно. Путь неблизкий…
Комура кивнул и осмотрелся:
— Хотя… сижу я здесь и совсем не ощущаю, что уехал далеко. Странно даже.
— Из-за самолета. Из-за скорости, — сказала Симао. — Тело движется, а сознание за ним не поспевает.
— Может, и так.
— Хотелось съездить куда-нибудь подальше?
— Пожалуй.
— Как не стало жены?
Комура кивнул.
— Но как далеко ни уезжай, от себя не убежишь, — сказала Симао.
Комура рассеянно изучал сахарницу, но тут поднял взгляд на женщину.
— Да, ты права. Куда ни податься, от себя не убежишь. Как от тени. Всегда следует за тобой по пятам.
— Наверное, любили жену?
Комура уклонился от ответа.
— Так ты, значит, подруга Кэйко Сасаки?
— Да, мы с ней такие закадычные подруги!
— Какие — «такие»?
— Вы не голодны? — тоже ответила вопросом на вопрос Симао.
— Не знаю. Вроде бы да. А вроде и нет.
— Поужинаем втроем чем-нибудь горячим? Поешь горячее — и на душе теплеет.
Машину — полноприводную «субару» — вела Симао. Судя по состоянию, пробег у малютки был тысяч двести. На заднем бампере — глубокая вмятина. Кэйко Сасаки расположилась рядом с водителем, Комуре досталось тесное заднее сиденье. Ездила Симао неплохо, но сзади жутко громыхало, подвеска оказалась ни к черту, скорости переключались рывками, печка — и та грела как попало. Закрой глаза — и полное ощущение, что бултыхаешься в стиральной машинке.
В Кусиро снег не скапливался. Лишь беспорядочно, словно вышедшие из употребления слова, громоздились по краям дороги грязные мерзлые глыбы. Низко свисали тучи, для заката еще не время, но вокруг было совершенно темно. Рвя темноту, завывал ветер. Пешеходов почти не видно. Пустынный суровый пейзаж — казалось, замерзли даже светофоры.
— Для Хоккайдо здесь очень мало снега, — обернувшись, громко пояснила Кэйко Сасаки. — Город у моря, ветер сильный, снег не успевает скопиться, сразу все раздувает. Но холода здесь еще те. Прямо уши отваливаются.
— И если пьяный уснет на улице, то навсегда, — сказала Симао.
— А медведи здесь есть? — поинтересовался Комура.
Кэйко посмотрела на Симао и засмеялась:
— Кто-кто? Медведи?
Подруга тоже прыснула.
— Я совсем не знаю Хоккайдо, — попробовал оправдаться Комура.
— Кстати, о медведях, — начала Кэйко и, обернувшись к подруге, добавила: — Да же?
— Очень интересная история, — подхватила та.
Но разговор на этом оборвался, а Комура не отважился спросить, что же произошло с медведем. Вскоре приехали на место. Оказалось — в большой ресторан «рамэн»[1] у дороги. Запарковали машину, сели за столик. Комура пил пиво, ел горячую лапшу. В помещении было грязно и пустынно, столы со стульями расшатанные. Но «рамэн» был очень вкусным, и доев, Комура действительно немного отошел.
— Как будете проводить время на Хоккайдо? — спросила Кэйко Сасаки. — Слышала, вы пробудете неделю?
Комура задумался, но так ничего и не придумал.
— Может, «онсэн»[2]? Хорошее место для отдыха. Здесь поблизости есть один — укромный и уютный.
— Неплохая мысль, — сказал Комура.
— Думаю, понравится. Хорошее место. Медведи там не водятся.
Женщины посмотрели друг на друга и вновь засмеялись.
— А можно поинтересоваться о супруге? — сказала Кэйко.
— Можно.
— Когда она ушла?
— Через пять дней после землетрясения. Выходит, больше двух недель назад.
— Это как-то связано с бедствием?
Комура покачал головой:
— Пожалуй, нет.
— Вообще такие веши где-то между собой да завязаны, — слегка склонив голову набок, возразила Симао.
— Просто вы сами об этом не знаете, — добавила Кэйко.
— Такое бывает, — продолжила Симао.
— Что бывает? — поинтересовался Комура.
— Ну в общем, — начала Кэйко, — среди моих знакомых был один такой человек.
— Ты о господине Саэки? — спросила Симао.
— Да… Живет здесь человек по фамилии Саэки. Лет сорок, косметолог. Его жена осенью прошлого года видела НЛО. Ехала ночью за городом на машине одна. А посреди поля опустилась эта самая тарелка. Бац! Как в «Близких контактах». А через неделю жена ушла из дому. Ладно бы проблемы в семье, а то ушла — и с концами.
— Больше не возвращалась, — добавила Симао.
— И что, причина в НЛО? — спросил Комура.
— Причина непонятна. Но однажды, бросив двух детей-школьников, женщина куда-то подевалась, даже записки не оставила, — сказала Кэйко. — Всю неделю перед исчезновением только и твердила о тарелке. Болтала без умолку, какая та была огромная, какая красивая…
Подруги ждали, пока услышанное не дойдет до Комуры.
В моем случае записка была, — сказал тот. — Но не было детей.
— Ну тогда все гораздо легче, — заметила Кэйко.
— Дети — вот главное, — поддакнула Симао.
— Вон у Симао отец ушел из дому, когда ей было семь лет, — нахмурившись, пояснила Кэйко. — Сбежал с младшей сестрой ее матери.
— Ни с того ни с сего, — улыбнулась Симао. Повисло молчание.
— Выходит, жена косметолога не ушла из дому — ее скорее всего забрали инопланетяне, — как бы сглаживая неловкость, прервал паузу Комура.
— Вполне возможно, — серьезно ответила Симао. — Мне такое часто приходится слышать.
— Или шла по дороге, и ее съел медведь, — сказала Кэйко, и они опять засмеялись.
Выйдя из ресторана, они втроем направились в ближайший «лав-отель». На городской окраине, казалось, сплошь чередовались лавки надгробий да «лав-отели». Симао заехала на стоянку одного. Странное здание — макет европейского замка, на крыше башенки развевается красный треугольный флаг.
Кейко получила у портье ключ, они втроем поднялись на лифте. Окно в номере было маленьким, зато кровать оказалась нелепо огромной. Пока Комура снимал пиджак, развешивал его на плечиках, ходил в туалет, женщины приготовили ванну, настроили освещение, проверили кондиционер. Затем посмотрели программу платного телевидения, пощелкали выключателями у кровати и заглянули в холодильник.
— Владелец тут — наш знакомый, — сказала Кэйко Сасаки. — Вот и приготовил самую просторную комнату. Как видите, «лав-отель», но думаю, вас это не смутит, правда?
— Нет, конечно, — только и ответил Комура.
— По сравнению с тесными и убогими бизнес-отелями у вокзала здесь куда лучше.
— Пожалуй.
— Как насчет ванны? Вода уже набралась.
Комура послушно зашел в ванную. Сама ванна такая широкая, что одному в ней как-то не по себе. Постояльцы, видимо, принимают ванну вдвоем.
Когда он вышел, Кэйко Сасаки в номере уже не было, только Симао в одиночестве пила пиво перед телевизором.
— Кэйко уехала. Говорит, у нее дела. Приедет завтра утром. Можно я побуду здесь еще, попью пиво?
— Пожалуйста, — ответил Комура.
— Я действительно не мешаю? Может, вам хочется побыть одному? Или не можете успокоиться, пока кто-то есть рядом?
— Нисколько, — сказал он.
Комура пил пиво и сушил полотенцем волосы, а при этом вместе с Симао смотрел телевизор. Спецвыпуск новостей о последствиях землетрясения. Повторяли те же кадры, что и обычно: покосившееся здание, развороченную дорогу, плачущую старушку, хаос и тихое яростное отчаяние. Однако едва пошла реклама, Симао щелкнула пультом, и экран погас.
— Раз уж мы вместе, поговорим о чем-нибудь?