Зрители не могли оспорить слова посланника богини. Очевидно, он прав, ведь как испытание может называться испытанием без противостояния умов и силы? Проблема заключалась в другом: он переборщил! Всему должна быть мера.
«Именно поэтому я убеждён, что в моих методах нет ничего из ряда вон выходящего, а вот про подкуп участников нелепыми обещаниями я такого сказать не могу. Вряд ли богине нравилось наблюдать за тем, как кто-то достигает своих целей не умом и силой, а авторитетом. Подкуп участников, чтобы они предали своего лидера, тем самым приговорив его к смерти — куда более аморально в рамках испытания, чем все мои методы вместе взятые, вы так не считаете?» — задал Кён риторический вопрос.
Кристофер, заметив, как на нём сосредотачивается множество взглядов, испытал сильное унижение. Он всего лишь использовал все доступные ему методы, разве это настолько плохо? И всё же на аргументы ублюдка принц мог лишь стиснуть зубы.
«Ты говоришь правильные слова, да только к тебе они почти не имеют отношения! Каким боком здесь заключение в рабство двадцати человек⁈» — громко спросил дедушка одного из участников, который находился в подчинении посланника богини больше месяца. Он спросил это не потому, что желал услышать оправдания, а для того, чтобы выставить мерзавца ублюдком и мерзавцем. Увы, он не знал, с кем связался.
Кён не растерялся и мгновенно парировал: «Законы выживания на острове просты: сильный забирает ресурсы у слабого, а если тот не пожелает их отдавать, то будет побит, покалечен, а то и убит. Когда сильный грабит ядра у слабого, он, можно сказать, отнимает у него время, потраченное на добычу этих ядер. Я сделал то же самое, просто немного в другой форме. К тому же все члены моей команды жили в относительно хороших условиях и достигли высоких результатов в плане силы. Не вижу здесь ничего ужасного.»
Парнишка, который приобрёл достаточную силу, чтобы убить Рокки, подсознательно кивнул. Серж отреагировал схожим образом, ведь без новоприобретённых сил он не провёл бы последний день со Сюзанной, которой покровительствовал Генрих.
Больше половины остальных участников тоже не возражали, всё же в новой команде они чувствовали себя в безопасности, а также не испытывали дефицита в воде, еде и отдыхе, да к тому же иногда выгуливали лучшую красавицу в империи!
Мужчина был возмущён и хотел как-то возразить, но его опередили…
Вдруг послышался громкий и злой смех: «А что ты скажешь про торговлю секс-рабами, мелкий паршивец⁈ Это, по-твоему, тоже „в духе испытания“⁈» — полный ярости голос принадлежал старейшине Вальдеров, он же отец СяоСяо, которого продали в рабство.
Услышав про секс-рабство, СяоСяо чуть не потерял сознание. Он буквально молился, чтобы никто не узнал о том, что с ним делал Рокки, но оказывается, это известно совершенно всем… Отныне его имя и репутация — пустой звук.
«Господин, вы путаете горячее с зелёным. То, как я мщу предателям, продавшим мою жизнь — это моё дело, не имеющего ничего общего с „духом испытания“. Я понимаю, что речь идёт о вашем сыне, и мои слова для вас ничего не значат, но также я уверен, что если бы я дал ему выбор между смертью и рабством, он выбрал бы последнее.»
«АХ ТЫ МЕЛКИЙ!» — прорычал старейшина, но вдруг запнулся и замолк, видимо, услышав чей-то голос в голове. Как бы сильно он не ненавидел посланника богини, против воли императора забрать себе этого алхимика он ничего не сможет противопоставить.
«Ты хотя бы представлял, какое влияние оказывал на остальных участников своими действиями⁈» — процедил сквозь стиснутые зубы император Ватикана. Его голос звучал столь же внушительно, как дрожащая гора. Он ненавидел посланника богини за то, что тот запустил цепочку событий, приведших его дочь в сексуальное рабство и к проституции.
Сюзанна захотела умереть. До сих пор принцессу тешила мысль, что никто не узнает о том, что происходило на острове, — уж она-то всем заткнёт рот, — но худшие ожидания подтвердились, раз отец поднял этот вопрос. Все знают, что она была секс-рабыней, а затем проституткой… Её жизнь кончена. Теперь она символ позора на репутации Крац.
Кён ответил совершенно спокойно, чем удивил почти всех, ведь любой бы на его месте побледнел и задрожал от страха перед одним из самых авторитетных людей на планете: «Ваше Величество, я никого ни к чему не склонял и не заставлял. Если половозрелый человек увидит, как кого-то насилуют, из-за чего сам станет насильником, то разве это не будет означать, что он уже был морально испорчен? Я не отрицаю, что мог послужить спусковым крючком, но винить меня за все грехи участников — это перебор.»
«Ничего себе у него язык без костей!»… «Да этот парень сумасброд, я всегда это знал!» — зрители изумлялись тому, как играючи посланник богини парирует все нападки.
Слова парня звучали обезоруживающе, ведь он прав. Если бы не мерзкое воспитание «бравых красавцев», а также Генриха, то всего этого не было бы. Пусть родители этих ублюдков сгорят со стыда! И всё-таки император не мог так просто принять ответ и замолкнуть, тем самым показав всем, что ему больше нечего сказать… Но не успел он придумать, что сказать, как раздался разъярённый рёв ещё одного мужчины.
«Ублюдок! О каком воспитании ты тут щебечешь после того, что сделал с нашей госпожой⁈» — крикнул брат Гарольда, он же нынешний заместитель патриарха — Вельгельм.
До сих пор Кён сдерживался в высказываниях, стараясь никого не оскорбить, но сейчас, слыша такое лицемерие в свой адрес, он сказал прямо: «Вы ставите моё воспитание под сомнение, но что насчёт воспитания вашей госпожи? Интересно, а если бы Валькирия довела дело до конца, вы все смотрели бы на неё также, как на меня сейчас?»
«Что за тон ты себе позволяешь с патриархом Торресов, сопляк⁈»… «Чёртов ублюдок, закрой пасть!»… «Ты ищешь смерти⁈» — тысячи Торресов пришли в ярость. Они жаждали разорвать бесстрашного наглеца. Им было плевать, насколько его слова разумны. Он давно стал заклятым врагом для них, а с врагами разговор короткий.
{Почему ты всё это говоришь…} — Падма положила ладони на щёки. Ей было больно оттого, что градус вражды между Торресами и Кёном растёт, хотя куда уж выше. Увы, ей недоставало смелости, чтобы заговорить с сыном на весь мир. Да и о чём с ним в таких условиях говорить? Её не поймут члены семьи, если она попытается оправдать его…
Гарольд тем временем будто не замечал всех этих разговоров, лишь опустошённо смотрел на внучку, держа ладонь на невидимом барьере. Ему хотелось преодолеть эту невидимую неуязвимую стену как минимум по двум причинам.
Кён в свою очередь знал, что не имело значения, что он скажет Торресам. Вражда между ними неизбежна, а опасность они несут незначительную, учитывая, что за спиной у него мощь высших зверей и, возможно, демонов. Он рассуждал примерно так: раз уж они попытались наехать на него словесно, то он будет защищаться, пусть даже это ещё больше выведет из себя паршивую семейку, из которой он родом.
«Т-ты…» — Вельгельм не ожидал столь резкого и пронзительного ответа от сопляка.
Кён бесстрашно добавил: «Нет, я прекрасно понимаю, что вы встанете на сторону своей госпожи, даже если она будет крошить всех направо и налево без причины. Просто меня озадачивает, зачем вы вообще подняли этот вопрос. Чтобы завиноватить меня? Выставить мерзавцем? Или услышать мои позицию, от которой у вас однозначно подгорит?»
У зрителей перехватило дыхание. Чтобы практик из молодого поколения так разговаривал с патриархом, это настолько же абсурдно, как если бы низший слуга грубил своему авторитетному господину, являющемуся кронпринцем.
«Думаешь, раз император Магнус в тебе заинтересован, то ты можешь позволить себе так разговаривать со мной⁈» — багровея, прорычал Вельгельм так, что задрожала вся арена. Он пребывал в ярости, ведь его бесстыдно унижает какой-то шкет.
«Ты ведёшь себя как мерзкий крысёныш!»… «Если бы не император Магнус, то ты был бы ниже травы и тише воды!»… «Тварь поганая, задушила бы!» — кричали Торресы. Поведение посланника богини выводило их из себя, ведь он казался подлым трусом, наносящим подлый удар и сразу же прячущимся за спиной авторитета. Такое поведение вызывало у всех только презрение и дикое желание свернуть ему шею.
Кён холодно фыркнул: «С чего вы все решили, что я прячусь за спиной императора?»
Слова парня вызвали у всех недоумение.
Магнус нахмурился, озадачившись тем, что услышал. Он же умный парень, должен понимать, что его из-под земли достанут, если не Вальдеры, тогда почему он сказал эти слова? К слову, мужчина бы уже давно прервал этот разговор, но не чувствовал за собой такое право, всё же сама богиня дала парню слово.
«Если ты такой смелый, то я могу преподать тебе урок хороших манер!» — процедил Вельгельм, надеясь, что ублюдок достаточно сумасшедший, чтобы согласиться. По крайней мере, до сих пор он создавал такое впечатление, что может пойти на это.
«Серьёзно? Патриарх великой семьи хочет сразиться с практиком из молодого поколения⁈ Прошу, не падай в моих глазах ещё ниже…» — Кён рассмеялся столь язвительно, что Торресы побледнели от ярости. — «Вот через годик-другой, когда мы будем в равных весовых категориях, я с удовольствием приму твой вызов.»
Слова посланника богини вызвали шум и гам на трибунах.
Торресы в большинстве своём пришли в такую ярость, что напали бы на гадёныша, даже несмотря на намерения императора присвоить его себе. Увы, там находится барьер, да и сама богиня не позволила бы им напасть на победителя испытания.
Магнус, понимая, что ситуация набирает обороты, решался вмешаться, но его опередили…
«Я тоже практик молодого поколения. Сразись со мной!» — твёрдо заявил Кристофер.
На трибунах мгновенно воцарилась тишина. Им не послышалось?
Глава 811
«Мне не послышалось? Ты бросаешь мне вызов?» — удивился Кён.
«Да, бросаю! Если не хочешь, то так и скажи, все поймут!» — с вызовом заявил Кристофер.
Кён задумчиво хмыкнул и заколебался, думая, стоит ли ему принять этот вызов.