– Давай припишем, чтоб знала, как Анатолия мучить, – сказал Володя чужому первокласснику и шариковой ручкой дописал:
«А будешь Анатолия ещё мучить, ноги повыдёргиваем».
Эту записку они отнесли Зине, найдя в расписании её класс.
– Сказал, чтоб ответ обязательно дала, – хмуро, с угрозой в голосе, проговорил Володя. А сзади него стоял такой же хмурый другой первоклассник.
Зина прочитала записку, зло рассмеялась и, проговорив: «Ах, ответ!» коротко что-то написала на их записке.
Ясно, что при ней читать ответ они не стали, прочли только, когда вышли на лестницу.
«Идиот!» – было написано наискосок.
Володя, уже один, поднялся к чердаку. Анатолий стоял там по-прежнему.
– Идиотка она какая-то. Взяла записку и съела. Я говорю: ответ пиши. А она: не на чем – и глотает записку.
Странно, но это враньё Анатолия вдохновило.
– Съела? – переспросил он почти восторженно.
– Ага, целиком. Как в книжке «Пакет». Знаешь?
Они спустились в коридор вместе. И было Володе радостно, потому что возобновилась их дружба.
– У тебя сегодня сколько уроков? Давай, я тебя после школы встречу. Ты мне ещё про Рюрика недорассказал.
– Встретишь сегодня, и я расскажу, – пообещал Анатолий.
Но когда Володя, сделав дома письмо, снова вернулся к школе, то увидел, как Зинка опять уводит Анатолия в другую сторону.
Давно это было, будто в другой жизни. Володя тогда учился в первом классе. А сейчас…
глава третья
Уж сколько раз набирал Володя номер Анатолия в этот вечер, но не было его дома! Зато звонили другие люди.
– Володя, ты только не пугайся, мальчик! Ничего такого страшного нет, просто мама твоя немножко в милиции. – Это была мамина знакомая, Полина. – Ты отвечай, слышишь! Или испугался?
– Нет, не испугался. Немножко – это как?
– Просто мама твоя поживёт в милиции и вернётся. Сейчас надолго не задерживают. Она обязательно вернётся. А если не вернётся, мы тебе помогать будем, станем суп варить. Так что ты не пугайся.
Ничего себе «не пугайся».
Потом позвонила другая мамина знакомая:
– Вовик, привет! Мы вместе с твоей мамой были. Только что из милиции. Нас двоих отпустили, потому что мы в первый раз попались, а мама твоя – она нечаянно майора уронила. – Мамина знакомая говорила быстро, прямо захлёбывалась от радости. Ей-то хорошо, она на свободе, а мама где? – Мама твоя майору стала доказывать, что он не прав, он попятился, оступился и голову разбил. Мама его прямо в машине перевязала, пока нас везли в отделение. Так что её задержали, запиши адрес на всякий случай!
Володя записал адрес. Хотя что с этим адресом делать – он не знал.
Собрался Володя поужинать в одиночестве, и тут новый звонок. Он сразу узнал этот строгий, слегка недовольный голос занятого человека, которого отрывают по пустякам. Мамин главврач.
– Здравствуйте, Фомин говорит. Мне, пожалуйста, Людмилу Алексеевну.
– Её нет дома, что ей передать? – ответил Володя так же, как отвечал всем, спрашивающим маму. Мама ещё когда научила его так говорить по телефону.
О том, что мама арестована, говорить не стоило, вдруг главврач не знает, а маму утром отпустят.
– Я, простите, говорю – с её сыном? с Владимиром?
– Да, здравствуйте.
– Это вашу маму я сейчас видел по телевизору? Я не ошибся?
Всё пропало. Теперь уже скрывать глупо.
– Да, мою маму.
– Дичь какая! У неё завтра с утра десятки больных, а она в милиции даёт интервью! Вы не знаете их номер телефона?
Номер Володя не знал, но адресом поделился.
И тут наконец позвонил Анатолий. Сам.
– Давай, одевайся, приходи ужинать! Мама твоя скоро станет городской знаменитостью. Адрес-то её хоть узнал?
– Узнал, – отозвался Володя. – А ужинать я как раз дома буду, спасибо. Потому что надо у телефона сидеть, вдруг она ещё позвонит.
– Тоже правильно. Тогда быстро перечисли, что у тебя в холодильнике. Масло, колбаса, яйца есть? Хлеб есть?
– Есть. Всё есть, мне ничего не надо.
– Да я сейчас не о тебе говорю. Сделаешь рано утром бутерброды, кофе в термосе и отвезёшь маме. Или, давай, я утром приду, помогу. Помочь?
– Не надо, я сам.
– Сумеешь передать, как думаешь?
– Конечно, сумею, – храбро подтвердил Володя, хотя не особенно был уверен, что всё получится хорошо.
Будильник он завёл на семь утра. Интересное дело, когда надо проснуться рано, в нём словно и внутренний будильник работал. Он проснулся за пять минут до звонка и сразу вскочил.
Здорово было бы испечь пирожки. Мама вынимает их в милиции, а они ещё теплые. «Вот это сын!» – с удивлением сказали бы все.
Он однажды пёк под маминым руководством. Но на это ушёл вечер. Сейчас времени бы не хватило.
Володя поджарил яичницу; когда сковородка остыла, положил её между двумя кусками булки. Налил кофе в маленький термос.
Что ещё берут для заключённых? Где-то Володя читал, что зубную щётку и тёплые носки. Ещё он взял полотенце и тёплые домашние тапки – не в сапогах же всё время сидеть в камере.
Это слово – «камера» – его и напугало, и рассмешило. Ему до сих пор казалось, что не с ними это случилось, что не по-настоящему.
Бутербродов он сделал несколько. Наверняка с мамой вместе ещё кто-нибудь голодный. Жуткое это дело, когда у тебя еда, а у соседа – нет.
До милиции он доехал в троллейбусе. На плече у него была школьная сумка, в полиэтиленовом мешке – передача.
У нужного дома стояла машина с красными крестами. Неужели главврач приехал отвоёвывать маму?
И точно: его голос Володя услышал, едва только дверь в милицию открыл.
– Это невероятно, это невозможно представить! Вы думаете, вы наказываете её? Нет, вы наказываете десятки больных детей! – возмущался главврач.
И его слушал смущённый майор с забинтованной головой, который сидел около таблички «дежурный». Рядом была дверь, такая же железная, как в школе наверху, на лестнице, но у милицейской двери было ещё и окошечко с железной решёткой.
«Там, наверно, мама», – подумал Володя.
– Кто им сделает перевязки, уколы! Вы? Вы им сделаете сегодня уколы? Я их всех направлю в ваше отделение, вместе с родителями! – продолжал возмущённо говорить главврач.
– Доктор! Не волнуйтесь вы зря, доктор! – пробовал успокоить его майор с забинтованной головой. – Я же сказал, мы ваше ходатайство учтём. Поступим по закону, но ходатайство учтём. Петровская будет отпущена, но штраф ей заплатить придётся. Сейчас её приведут.
– Приведут! – передразнил главврач. – Вы подумали, на что она будет годиться после бессонной ночи? Вы сможете сделать внутривенное грудному ребёнку? Я, например, не могу. А она – может. Она лучшая медицинская сестра. Только не сегодня. И общественное порицание мы ей вынесем.
– Я знаю, знаю, доктор, какая она сестра. – Майор показал на бинт. – Сама голову разбила, сама и перевязала. Вон её как раз и ведут.
И Володя увидел маму. Она не вышла из-за железной двери, а показалась в боковом коридорчике. Впереди неё шла милицейская девушка.
– Зря вы меня ведёте, – говорила мама девушке. – Я ещё раз повторяю, что отсюда не уйду.
Увидев Володю и главврача, мама на секунду удивилась, а потом отвернулась от них, как будто это были незнакомые ей люди.
– Вы, Петровская, свободны, извините, если что не так, – проговорил майор, как будто не слышал маминых слов. – Лучше бы нам с вами иначе встречаться, не здесь. Вот, подпишите. – Он придвинул какую-то бумагу. – А приглашение в суд для наложения штрафа мы вам пришлём.
– Не уйду я отсюда никуда. – Мама не стала расписываться и бумагу отодвинула. – Отпустите девушек, тогда и поговорим. Виновата я одна, а не они. Дайте мне десять минут на свидание с близкими и начальством, а потом я вернусь в камеру.
– Да отпустим мы ваших девушек, сейчас отпустим! – Майор просительно посмотрел на главврача.
– Петровская! Вы немедленно сядете со мной в машину, возьмёте у сына завтрак, Владимир тоже сядет с нами, и на работу!
– А девушек ваших мы сейчас отпустим, – повторил майор.
Только тогда мама согласилась уйти из милиции.
– Больше я вас выручать не стану, – сказал ворчливо главврач, когда машина тронулась. – Не понимаю! Серьёзный работник, воспитали хорошего сына, завтрак вам привёз, а вы?
«Маму бы за него замуж выдать! – подумал Володя. – Он бы её воспитывал!»
А мама сразу переменилась, как только вышла из милиции.
– Вовик, а ты сам позавтракал? – стала допытываться она. – А вы, Игорь Петрович? Вы меня извините, что я вам неприятности причинила. Но я же из-за детей, для их здоровья устроила митинг. Сколько у нас детей болеют аллергиями, вы же сами знаете, а заводу хоть бы что. Пока его не закроют, я буду митинговать!
Итак, все заняли свои места. Главврач вошёл в кабинет, мама – к больным, которые её уже ждали, Володя – в класс, а майор с перевязанной головой остался на дежурстве. Только обманул он маму, не выпустил её девушек. Мама переживала весь вечер, как только ей сказали об этом по телефону. Получилось, что она бросила товарищей, то есть подруг, там, в милиции. Она даже подумала было вернуться туда и потребовать, чтобы её снова заперли в камере.
Но тут ей позвонили какие-то родители, у которых было совсем плохо с маленькой девочкой, и она бросилась к ним.
Недели через две после того, как мама отсидела ночь в милиции, в субботу вечером в дверь позвонил человек. Он был в обычной куртке с капюшоном, в вязаной шапочке, в руках держал цветы и коробку конфет. Володя, когда открыл ему дверь, подумал, что это очередной чересчур благодарный родитель. И точно – он сразу спросил про маму:
– А где же Людмила Алексеевна прячется? – Человек вытирал ноги и улыбался.
– Мама! К тебе пришли! – позвал Володя.