Как делались советские снаряды
Чтобы выяснить, как промышленность обеспечивала Родину снарядами для артиллерии, на время вернемся к заводу № 112, который являлся одним из основных их поставщиков. Здесь выпускались 107-мм и 203-мм снаряды для артиллерии РККА. Первые – весом 17 кг – предназначались для 107-мм тяжелой пушки образца 1910–1930 гг., а 203-мм снаряды – для гаубицы Б-4 образца 1931 г. Бетонобойные и фугасные снаряды для нее весили 100 кг и предназначались для поражения особо прочных бетонных, железобетонных и броневых фортификационных сооружений и для поражения дальних целей.
Ввиду судостроительного профиля завода снарядному производству исторически уделялось второстепенное значение. Оснащение и оборудование цехов не отвечали современным требованиям, масштабам и объемам выпуска. Состояние самих цехов также оставляло желать лучшего. Например, цех № 5, построенный в 1915 г., представлял собой деревянное здание, неоднократно ремонтировавшееся. При этом сгнившие стойки не заменялись, а к ним методом врубки и скрепления болтами приделывались свежие столбы. В итоге к середине 30-х годов здание целиком зиждилось на подпорках. От движения кранов и ветра оно сильно раскачивалось и буквально трещало по швам.[233]
Правительственные заказы постоянно росли, а в то же время несвоевременные поставки металла делали их выполнение все более сложным. Нехватка рабочих плюс низкая культура труда, в сочетании с постоянно применявшимся методом аврала и штурмовщины, приводили, что, вполне понятно, к постоянному росту брака. К примеру, в 1935 г. завод № 112 произвел 10 тысяч 107-мм снарядов и семь тысяч 203-мм. Однако на полигонных испытаниях постоянно выявлялось большое количество брака. Так, первая партия из 500 единиц, посланная в НИАП в марте, на 78 % состояла из негодных к стрельбе снарядов, главным образом из-за трещин гильз. Основной причиной было низкое качество металла.[234]
В первом полугодии 1936 г. завод и вовсе был вынужден приостановить производство снарядов из-за отсутствия качественной штамповки и низкого качества поставленного металла, выражавшегося в трещинах, рванинах и рыхлости. В то же время принимались меры по переходу на штамповку корпусов из квадратной заготовки, что значительно удешевляло производство. Было отменено предварительное раскисление стали ферросилицием в печи, поскольку оно вело к загрязнению последней. Отливка слитков стала производиться сверху с доливкой. Сифонная разливка стали была запрещена. Тем не менее уровень брака снарядов в 1936 г. оставался высоким – на уровне 37–40 %.[235]
Но это были еще цветочки. В следующем году в снарядном производстве в «Красном Сормове» наступил настоящий кризис. Если последняя партия бетонобойных снарядов 1936 г. еще кое-как выдержала полигонные испытания, хотя и были выявлены множество дефектов, то в дальнейшем положение ухудшилось.
Участились жалобы со стороны военпреда завода на незаконные действия местных руководящих работников. Завод предъявлял к испытаниям корпуса бетонобойных снарядов, где среди годных изделий постоянно находились корпуса с трещинами. Согласно же техническим условиям, корпуса с трещинами и другими дефектами «к поставке не допускаются». Порядок предусматривал совместный просмотр и ликвидацию дефектов путем легкой запиловки и протравки. Завод же в одностороннем порядке этот порядок отменил и представил 600 корпусов с запиленными поверхностями, сделав это без участия военпреда.
Более того, руководство предприятия всяческими уловками не позволяло военпреду пользоваться лабораторией.[236] Согласно акту об обследовании корпусов 203-мм снарядов, указанная выше партия из 600 снарядов «содержит очень много брака. Плавка № 473 содержит 79 запиленных корпусов из 84».[237] Результаты подобного «производства» не заставляли себя долго ждать. Например, 4 января 1937 г. на полигоне артиллерийского завода № 221 «Баррикады», около Сталинграда, снарядом, присланным с завода № 112, разорвало ствол гаубицы Б–4. Кстати, вместо боевого заряда в нем использовался песок. Сам снаряд разлетелся на куски, которые затем обнаруживались даже на расстоянии двух километров от полигона.[238]
В письме директора завода В. Суркова на имя начальника Главречпрома отмечалось, что «производство 203-мм корпусов срывается по причине большого процента брака по скрытым порокам металла, т. е. волосовины, песочины, светловины и др. Штамповку заводу поставляет завод № 72 из металла Кабаковского завода. В основном скрытый брак выявляется на окончательно изготовленных корпусах заводской приемкой перед сдачей военпреду. 70–80 % брака составляют волосовины».[239]
В письме также приводились данные о том, что в 1935 г. брак в среднем был 20 %, а в 1936 г. – 30 %, что уже тогда тормозило производство снарядов. Однако в 1937 г. объем брака дошел до 50 %, а по отдельным плавкам и до 90 %![240] На основании этого директор завода справедливо полагал, что «необходим вывод о целесообразности и рентабельности производства снарядов на заводе «Красное Сормово».
На протяжении 1935–1936 гг. было очень много переписки, выездов специальных комиссий на заводы, проведено множество исследований и научных работ. На заводе работали эксперты по изучению природы пороков. Неоднократно ставился вопрос об усилении контроля качества металла. Сурков отмечал: «Такое положение, помимо нецелесообразных расходов народных средств и срыва оборонных программ, ведет к излишней перегрузке железнодорожного транспорта перевозкой бракованного металла. В результате работ спецкомиссий, институтов, экспертиз, введения контроля АУ РККА это не только не уменьшило брак по металлу, но, наоборот, цифры за первые месяцы 1937 г. показывают рост брака».[241]
Например, 22 марта десять бетонобойных снарядов из забракованной партии не выдержали «переиспытания» по боковым отклонениям. В апреле снаряды с завода № 112 выдержали испытания на прочность по бетону, но не выдержали на прочность при выстреле и на меткость. Согласно тактико-техническим характеристикам, 203-мм снаряды, выстреливаемые со скоростью 600 м/с, должны были пробивать бетонное перекрытие толщиной один метр. Главными критериями качества снаряда были не только прочность корпуса и прочность по бетону, но и высокая точность. Отклонение же по дальности в среднем составляло 200 м, а в сторону – 100 м.
В итоге из всех 4425 выпущенных с начала 37-го года 203-мм снарядов военпред завода Казак не забраковал лишь 569! И это при максимально допустимой норме брака в 10 %.[242] Причем на заводе уже лежала забракованная ранее третья партия 1936 г. в количестве 1060 штук.
В акте НИАП о проведенных 17–20 апреля 1937 г. испытаниях снарядов указано, что при стрельбе бетонобойным снарядом по железобетонной стенке толщиной два метра с расстояния 100 метров и под углом 30° к нормали болванка (снаряд без заряда) пробивала стенку насквозь и падала за ней через 100–300 метров. Ее скорость во время удара составляла 470 м/с. Таким образом, болванки выдержали испытания на прочность, но на меткость, как всегда, нет.[243]
Отбраковка и отказ в приемке огромного количества готовых изделий привели к тому, что склады и рабочие площади были загромождены, все графики производства срывались. Работа цеха № 5 была фактически дезорганизована. С завода постоянно требовали пени и неустойку за невыполнение условий договора. В этой кризисной ситуации руководство завода № 112 обвиняло не только поставщиков металла, но и полигоны Главного артиллерийского управления РККА в том, что «они неверно проводят испытания».[244]
1 июля 1937 г. на заводе прошло техническое совещание, на котором была заслушана информация о результатах работы по обследованию забракованных военпредом снарядов, проведенной совместно с ГАУ РККА и спецчастью. Оказалось, что новые техусловия на корпуса действовали уже давно, но на заводе о них просто не знали. Из партии в 49 снарядов после совместного обследования были признаны годными лишь два, что подтвердили представитель ГАУ Шестаков, начальник лаборатории завода Жмутов и начальник цеха № 5 Руднов.
Чтобы проверить правильность полигонных испытаний, было решено посылать на них представителей завода. Так, 21–28 августа при их участии проводились пробные стрельбы снарядами из все трех партий 1937 г., причем по первой и второй партиям уже вторично. Из тридцати отстрелянных снарядов пять точек падения, несмотря на длительные поиски, вообще не были обнаружены! Меткость остальных выстрелов тоже оставляла желать лучшего. Однако, по мнению представителей завода, результаты все равно «можно было назвать хорошими». Но работники полигона считали, что они были неудовлетворительными по всем трем партиям.[245]
В итоге к осени 1937 г. критическая ситуация со снарядным производством на «Красном Сормове» еще более обострилась. Готовую продукцию уже приходилось складывать на улице. Годовой план находился под угрозой полного срыва.
11 октября комиссия ГАУ РККА с участием представителей завода снова обследовала корпуса 203-мм снарядов. Оказалось, что, несмотря на соблюдение технологического процесса, практически на всех изделиях имеется эксцентричность, значительно превышающая требования техусловий. Вместо 0,8 мм она составляла 3 мм. В то же время осмотр таких же снарядов, выпущенных заводом им. Молотова, показал, что эксцентричности на них нет.