Тони сказал женщине, что у него всё прекрасно, а та покачала головой, вручила ему носовой платок, похлопала по щеке и ушла. Тони и не думал плакать, но, развернув платок, увидел сделанную фломастером надпись: Бичо Раро, Колорадо.
Теперь же Тони просто спросил у Пита:
– Малыш, ты суеверный?
– Я христианин, – честно ответил юноша.
Тони рассмеялся.
– Знавал я одного парня, так он рассказывал леденящие кровь истории про эту долину. Якобы тут видели странные огни, может, даже летающие тарелки. Якобы тут ночами бродят люди-мотыльки, оборотни и вообще всякие жуткие твари. Птеродактили.
– И грузовики.
– Ни разу не смешно.
– Нет, вон там. – Пит показал пальцем. – Разве это не похоже на припаркованный грузовик?
Сам того не ведая, Пит указывал на тот самый грузовик, ради которого проделал весь свой долгий путь – тот самый грузовик, которым владели трое кузенов Сория, среди которых была та, в кого ему суждено было влюбиться. Пит прищурился, пытаясь разглядеть машину получше, но тут задняя дверь грузовика захлопнулась и свет погас. Пустыню накрыла кромешная темень, и Пит засомневался, действительно ли он что-то видел или ему померещилось.
– Рептилоиды, – предположил Тони. – Наверное.
На самом деле Тони тоже успел кое-что заметить – не снаружи, а внутри себя самого. Он вдруг ощутил необычное притяжение и вспомнил слова той женщины: «Прислушивайся к чудесам». Правда, слово «прислушиваться» вряд ли подходило к ситуации, ибо, строго говоря, Тони ничего не слышал. Он не улавливал ни звука, ни пения; его уши бездействовали. В дело вступила какая-то загадочная часть его души, которой Тони ни разу не пользовался до этой ночи и которой ему уже никогда не суждено было воспользоваться в будущем.
– Кажется, – промолвил Тони, – мы почти на месте.
Глава 3
Бичо Раро было местом странных чудес.
«Меркури» чиркнул боком об изгородь, накренился и остановился; в свете его фар медленно кружились пылинки. Яично-желтый грузопассажирский автомобиль стоял посреди скопления разномастных хижин, палаток, сараев, домиков и покосившихся сараев, лепившихся друг к другу тесным полукругом; остовы машин, оплетенные колючей проволокой, плыли по течению; какие-то ржавеющие агрегаты, наполовину утопленные в воде, жались к берегам неглубокого прудика. Большая часть построек тонула в ночном мраке. Над крыльцом одного домика горел одинокий фонарь; вокруг него метались и порхали тени, похожие на мотыльков или птиц. Это были не мотыльки и не птицы.
До появления в этих краях семейства Сория Бичо Раро ничего из себя не представляло, являясь, по сути, вытянутой оконечностью большого ранчо, предназначенного для разведения крупного рогатого скота, причем определение «чистое поле» подходило для этого места куда больше, чем собственно «ранчо». Так было до того, как семья Сория покинула Мексику, еще до революции, и в ту пору семейство это звалось Лос-Сантос де Абехонес. Когда они были Лос-Сантос де Абехонес, множество паломников стекалось к ним за благословением и исцелением; пилигримы разбивали палатки вокруг тогда еще крошечного городка Абехонес, и эти палаточные городки тянулись на многие мили, до самых гор. Торговцы у дороги продавали ожидающим открытки с текстами молитв и амулеты. Слухи об удивительном городе расползлись по всей стране: легенды разносились на спинах лошадей и в дорожных сумках, о семействе слагали баллады, которые по ночам распевали в барах. Удивительные превращения и ужасающие деяния: по правде говоря, публику не особо заботило, рассказывается ли в тех историях о хорошем или плохом, – главное, они были захватывающими и привлекали толпы слушателей. Взбудораженный народ крестил детей в честь членов семейства Лос-Сантос, целые армии брались за оружие во имя чудотворцев. Тогдашнее правительство Мексики было не в восторге от такой народной любви и выставило семье Сория условие: либо те прекращают творить чудеса, либо пускай начинают молиться, ибо в противном случае их самих спасет только чудо. Сория обратились за поддержкой к церкви, однако католическая церковь была не в восторге от темных чудес и тоже заявила семье Сория, что либо те прекращают творить чудеса, либо пускай начинают молиться, ибо в противном случае их самих спасет только чудо.
Однако Сория были прирожденными святыми.
Под покровом ночи все члены семейства покинули Мексику и шли без остановки до тех пор, пока не нашли другое укрытое горами, тихое место, где можно было без помех позволять чудесам быть услышанными.
Так началась история Бичо Раро.
– Вот и всё, малыш, – сказал Тони и вылез из «Меркури»; к нему вновь вернулась его обычная самодовольная манера держаться, отдающая развязностью. Поневоле станешь чуточку самоуверенным, добравшись до конца путешествия длиной в две тысячи миль, даже если ты совершенно не уверен в будущем.
Пит остался сидеть за рулем и опустил оконное стекло. Он медлил по двум причинам. Прежде всего, его опыт пребывания в Оклахоме подсказывал, что в местах, подобных этому, могут обитать спущенные с привязи собаки. Хоть Пит и не боялся собак, в детстве его один раз укусил соседский пес, так что с тех пор молодой человек предпочитал избегать ситуаций, в которых прямо на тебя несутся крупные млекопитающие. Вдобавок теперь он видел, что, вопреки его ожиданиям, Бичо Раро вовсе не является городом, а значит, тут нет мотеля, где можно остановиться на ночь, и нет общедоступного телефона, воспользовавшись каковым можно было бы позвонить тете.
– Рано или поздно тебе придется вылезти из машины, – окликнул его Тони. – Мне казалось, ты именно сюда хотел попасть. Ты же говорил: «Мы оба едем в одно и то же место! Моя тетушка велела мне идти всё прямо и прямо, до тех пор, пока я не упрусь в «Меркури». Твои слова?! «Вы что, назвали меня лжецом, сэр?» Вот то самое место!
Тут раздался собачий лай.
Иногда, если вы идете мимо фермы и прямо на вас выпрыгивают собаки, за ними частенько бегут хозяева, рассыпаясь в уверениях: мол, собаки лают, да не кусают; не смотрите, что они у нас здоровые волкодавы, зато в душе – чистые котята. «И мухи не обидят. Практически члены нашей семьи». Гости успокаиваются, осознав, что собачки нужны исключительно ради отпугивания воров или крупных хищников.
Никто не сказал бы ничего подобного про собак, живущих в Бичо Раро. Их было шесть, и, хотя все они были из одного помета, каждая псина отличалась от братьев и сестер мастью, размером и статью. Зато все они были как на подбор уродливы. Вообще-то должно было родиться двенадцать щенков, но эти шестеро обладали таким злобным нравом, что сожрали шестерых других щенят еще в утробе матери. Они были такие злобные, что сразу после их рождения их матушка потеряла с ними всякое терпение и оставила их под платформой на колесах, которую в Фармингтоне использовали во время фестивалей. Там их подобрал один добросердечный дальнобойщик и посадил в коробку, вознамерившись заботиться о них до отъемного возраста. Щенки оказались такими злобными, что бедняга запил и, в конце концов, бросил их в канаве недалеко от Пагоса-Спрингс. Там щенками попробовала было пообедать стая койотов, но малыши научились ходить, потом бегать, а потом сами набросились на койотов и гнали их почти всю дорогу до Бичо Раро.
Там-то их и нашла Антония Сория, мать Беатрис, подобрала и принесла домой. Щенки по-прежнему оставались очень злобными, но у Антонии характер тоже был не сахар, так что малыши ее полюбили.
Пару минут Тони держал позиции. Пит поднял оконное стекло. Шесть собак Антонии Сория рычали, бегали кругами вокруг машины, вставали на задние лапы и скалили зубы. Им еще не доводилось убивать человека, но на их мордах явственно читалось огромное желание исправить это упущение.
Вот как вышло, что когда в Бичо Раро начали зажигаться огни, Тони оказался на крыше «Меркури». Когда загорелись огни, стало ясно, что вокруг полным-полно сов. Тут были большие филины, сычи-эльфы, длинноухие и короткоухие совы; похожие на привидений сипухи с сердцевидными мордочками и малые ушастые совы, косматые и хмурые от рождения; темноглазые пестрые неясыти и пятнистые неясыти; центральноамериканские ушастые совы, глаза которых краснеют, если ночью от них отразится свет, – эти совы, как и семейство Сория, происходили не из Колорадо, а перебрались в Бичо Раро из Оахаки и решили остаться.
Собаки пытались запрыгнуть на капот автомобиля, желая добраться до Тони, и Пит включил «дворники», чтобы отвлечь животных.
– Да ты настоящий герой войны, – рявкнул Тони. Одна из собак сожрала его левый ботинок.
– Мы могли бы просто уехать отсюда, – предложил Пит. – Вам придется крепко держаться.
– Парень, только попробуй повернуть ключ зажигания.
– Сэр, вы уверены, что так лучше?
– Чертовы пеликаны[4], – проворчал Тони. В его душе росло приближающееся чудо, и совы низко кружили над крышей «Меркури». Со своего наблюдательного пункта Тони увидел на крыше одного из металлических гаражей маленьких сычей-эльфов, сидевших рядком. Большеглазые, длинноногие птицы над ним не смеялись, и всё же по спине Тони побежали мурашки.
Тем временем оставшийся на водительском месте Пит высматривал хоть какие-то признаки человеческого присутствия. Наконец он увидел человека, более того, обнаружил, что человек этот тоже на него смотрит.
На крыльце маленькой хибары стояла девушка и пристально его рассматривала. Незнакомка была одета в очень красивое свадебное платье, и у нее было очень печальное лицо. Темные волосы девушка носила гладко зачесанными и собранными в низкий пучок; ее платье намокло, как и ее кожа. Девушка стояла под крышей крылечка, однако над ней самой шел дождь: крупные капли воды возникали из ниоткуда и падали прямо на волосы, плечи, лицо и одежду девушки. У ее ног собралась лужа, веселый ручеек стекал по ступеням крыльца и исчезал в кустах. Каждый дюйм ее платья был покрыт данаидами монархами: оранжево-коричневые крылья бабочек стеклянно поблескивали – они тоже намокли. Насекомые цеплялись за платье и лишь медленно ползали туда-сюда по ткани. Бабочки чрезвычайно хрупкие летуны и не могут порхать под дождем; даже капельки росы достаточно, чтобы пригвоздить их к месту. Переизбыток воды делает их крылышки слишком тяжелыми для полетов.