Все оттенки черного — страница 59 из 62

— Драматичная ситуация.

Старик не обратил внимания на иронию. Ему явно хотелось выговориться. Инга поздравила себя с тем, что правильно выбрала линию поведения.

«Надеюсь только, что он успеет закончить, до того как в „Заведение“ вломится Артем. А то его потянуло на философию».

— Ты слышала такое слово — «Афган»? Или ты слишком молода, чтобы понимать, о чем идет речь?

— Последняя колониальная война имперских времен.

— Правильно, — кивнул Зорич. — Мы вошли туда в семьдесят девятом, к этому времени у меня уже было два «Боевых красных знамени» и «Красная звезда».

Статус этих имперских орденов не позволял вручать их «в ознаменование заслуг и в связи с…летием со дня рождения».

— Я был подполковником, заместителем командира полка, и в сороковой армии не было ни одного рядового, который бы не был уверен в том, что через два года я стану генералом. Мне везло, крепко везло, безумно. Ни одной царапины за карьеру, а уж я себя не щадил, поверь, бросался в самое пекло и ни разу не задумывался, когда же закончится мое везение. — Рот старика перекосился. — Я попал в плен через месяц, после того как мы оккупировали Афган. Считалось, что мы уже победили. Разумеется, мы вели себя осторожно, но не так, как впоследствии, ведь движение сопротивления еще не оформилось. Поэтому я не чувствовал особой опасности, отправляясь с инспекционной поездкой в одну из туземных дивизий. Со мной поехали три штабных офицера и взвод охраны, для того времени очень круто. — Массивные кулаки Зорича сжались, воспоминания давались ему с трудом, но он продолжал: — Мятеж начался вскоре после нашего приезда, они словно ждали, когда мы появимся, набросились на нас прямо в штабе, по четверо на брата. Кто-то успел открыть огонь, их перебили, остальных казнили, а со мной… — Старик резко обернулся к девушке и сдернул очки. — А со мной они поступили вот так!

— О боже! — Инга, внимательно слушавшая Зорича, вздрогнула от неподдельного ужаса: у высокого, красивого старика не было глаз! Не было совсем! Только уродливые шрамы во впадинах.

— Уверен, что, когда сослуживцы увидели меня, у них были такие же лица, — зло хохотнул старик, возвратив очки на место. — А представляешь, что чувствовал я? Я говорю не о физической боли, хотя туземцы, как ты понимаешь, не использовали анестезию. Представляешь, каково мне было лишиться глаз? Мне, без пяти минут генерал-майору, герою и везунчику. Я потерял все. Я был на грани безумия.

«Я бы сказала, что ты перешагнул эту грань».

— Меня переправили в Ташкент, обещали помочь с персональной пенсией, кто-то даже шутил на прощание, — Зорич грустно улыбнулся. — У меня были хорошие друзья. Никто из них не решился сказать, что моя жизнь закончилась. Я ждал, кто будет первым.

— Дражайшая супруга, — догадалась Инга.

— Она даже не приехала в госпиталь, — кивнул старик. — Я не виню ее. Достаточно молодая, чтобы попробовать еще раз, перспективная работа, один ребенок, но дети есть у многих. Хорошо еще, что она мне позвонила, а не написала, не стала позорить слепого.

— И ты решил, что умер.

— Я так решил, когда мне вырезали глаза, — поправил девушку Зорич. — Жена была первой, кто сказал мне об этом со стороны.

— И как же ты справился?

— Ко мне вернулось везение, — усмехнулся старик. — После разговора с женой я хотел покончить с собой. Это было несложно. Все решили, что пик стресса я уже пережил, и от меня перестали прятать опасные предметы. Я знал, что санитар, который брил меня каждое утро, держит лезвия в верхнем ящике тумбочки, и ждал ночи в полной уверенности, что она станет последней в моей жизни. Они были правы: стресс прошел, это было хладнокровно обдуманное решение.

— Руки задрожали? — осведомилась Инга.

— Не стоит разговаривать со мной в таком тоне, — с мягкой угрозой в голосе произнес Зорич.

«Бедолага, он действительно считает, что я полностью в его власти».

— Извини, сорвалось.

— У меня не дрожали руки, — выдержав паузу, продолжил старик. — Ко мне приехал старый друг, археолог. Давным-давно, еще в Египте, я спас ему жизнь во время бомбежки. Для меня это был так, мелкий военный эпизод, я просто затащил глупого штатского замухрышку в щель, оказал ему первую помощь, а потом приволок в полевой госпиталь. В сущности, ерунда, но он поклялся, что отблагодарит меня. Я пропустил это обещание мимо ушей, как оказалось — напрасно. — Зорич снова помолчал. — Он примчался ко мне в Ташкент и стал вторым человеком, который сказал мне, что я умер. Вторым и последним. Я помню наш разговор слово в слово. «Зорич, ты думаешь, что умер, — сказал он, — это действительно так. Твоя жизнь закончилась, твои надежды разбиты. Твоя жена?»

«Она меня бросила», — ответил я.

«Я так и думал».

Честно говоря, я не ожидал от этого романтичного копателя могил такого цинизма.

«Ты уже думал о самоубийстве?»

Я не видел его лица, но врать ему не стал, потому что понял, человек, который бросил все свои дела и примчался из Москвы в Ташкент, не стал бы делать этого просто так. Я ответил ему честно:

«В тумбочке, в верхнем ящике, лежит бритва. Я решил использовать ее сегодня ночью».

«Значит, я вовремя».

Клянусь, он даже не был удивлен! Скорее обрадован. Он взял меня за руку:

«Зорич, я обязан тебе жизнью, и послезавтра я отдам тебе долг. Я не могу вернуть тебе то, что ты потерял. Ты умер, забудь о прошлой жизни и прошлых надеждах. Единственное, что я могу сделать: дать тебе новую жизнь. Другую, с другими надеждами, но ты сильный человек, ты справишься. В любом случае это лучше, чем прослыть слабаком».

«Ты научишь меня собирать выключатели? — С издевкой спросил я. — Или играть на скрипке? Я знаю, насколько прекрасна жизнь, я видел и не соглашусь ждать смерти в темноте».

«Об этом я и говорю, — спокойно ответил он. — Ты будешь видеть».

«Хватит издеваться!»

Но в моей душе шевельнулась робкая надежда.

«У меня будет несколько условий, — как ни в чем не бывало продолжил он. — Первое, самое легкое: тебе надо взять себя в руки и не резать вены еще два дня — мне надо слетать в Москву. Ты можешь мне это пообещать?»

«Допустим».

«Хорошо. Второе: ты должен держать в полном секрете то, что я сделаю для тебя. Все окружающие должны быть уверены, что ты слеп, как летучая мышь. Это я и имел в виду, когда говорил о другой жизни. Ты должен исчезнуть, не общаться ни с кем, кто знает о твоей беде».

«И как я это сделаю?»

«Я тебе помогу, сделаю новые документы, но ты должен поклясться, что навсегда забудешь о герое войны и без пяти минут генерале».

Ставка была слишком высока, и я согласился.

«Третье. — Палец благодетеля уперся мне в грудь. — Начиная с послезавтра, ты должен забыть обо мне, не искать встреч, не задавать вопросов и, самое главное, не стараться понять, как мне удалось помочь тебе. Мне очень недешево обойдется эта помощь, и если ты не выполнишь третье условие, у тебя отнимут твою новую жизнь. А заодно и у меня. Старую. Ты согласен?»

Он еще спрашивал! Ведь все, что мне надо было сделать, так это отложить самоубийство на послезавтра. Я мог потерпеть.

Зорич вздохнул и улыбнулся:

— Благодетель не обманул. Через два дня он привез мне очки и липовые, но очень хорошие документы.

— Представляю, как ты был удивлен.

— Я? — Старик насмешливо поднял брови. — Девочка, удивлен, это не то слово, которое следует использовать в данном контексте. Когда я надел очки — зрение вернулось! Полностью! Я впервые в жизни упал в обморок! Я просто не выдержал.

— Судя по тому, что очки еще украшают твой нос, ты сдержал свои обещания.

— Разумеется, — согласился Зорич, но в душе у него зародилось подозрение: увлеченная рассказом Инга забыла выразить удивление самим фактом существования очков. — Выполнить обещание было нелегко. Загадка, которую загадал мой спаситель, не давала мне покоя, но я был не настолько глуп, чтобы делиться своими подозрениями с врачами. Меня выписали, дали инвалидность, назначили пенсию и посадили в поезд. Я сошел на первой же большой станции и исчез.

— И стал копать?

— Ни в коем случае, — старик опять прошелся по кабинету. — Сначала я считал, что мне помогли инопланетяне, в те времена истории о тарелочках были очень модными, и все необычное и непонятное автоматически списывалось на них. Могущественные пришельцы из космоса! Много я мог накопать против них? К тому же я испытывал громадную благодарность за свое спасение и не собирался рисковать.

— И чем же ты занимался?

— Разным, — медленно ответил Зорич, он явно не хотел распространяться об этом периоде своей жизни. — Мой благодетель оказался прав: мне пришлось жить заново, почти с нуля. Уверяю, что для без пяти минут генерала это очень сложное занятие. Надо было стать очень сильным. К тому же я никак не мог найти цель, не мог понять, для чего живу.

«Удачливый карьерист на обочине. Старик привык жить для чего-то и растерялся, оказавшись предоставленным самому себе».

— Я бродил по империи. К счастью, мой благодетель выправил мне документы военного пенсионера, и у меня не было проблем с полицией. У меня были проблемы с самим собой, сложные проблемы, и они закончились только после того, как я встретил Анну. Это было настоящее чудо. Второе чудо, которое произошло со мной. Самое главное: Анна была такой же отверженной, как я. Дар, которым она владела, едва не погубил ее. Ее ненавидели, считали уродом, ведьмой, она же была молода, боялась всех и вся, а больше всего — своей силы. Ужас пожирал ее, но я сумел ей помочь.

— А заодно догадался, откуда у тебя очки, — хмыкнула Инга.

— Верно, — старик помрачнел и потер подбородок. — Когда я увидел, на что способна Анна, я понял, что инопланетяне ни при чем. Если у простой деревенской девчонки могут быть такие возможности, то наверняка где-то есть и другие люди. — Зорич помолчал. — Колдуны. А еще я понял, что эту силу можно использовать. У меня появилась цель.

— Не самая великая в мире.