– Каким образом убийца попал в дом? – спросила я.
– Видимо, Басова впустила его сама. Следов взлома эксперты не нашли. Соседи ничего и никого не видели, что при таких заборах не удивительно. На общую охрану жители дачного посёлка решили не тратиться, все заботятся о своей безопасности частным образом.
– А в котором часу произошло убийство?
– Точно сказать невозможно: когда тело попало к патанатому, Басова была мертва больше трех суток. В таких случаях оценка времени наступления смерти очень приблизительна.
– Но всё-таки? В первой половине дня или во второй?
– Во второй. Вечером или даже ночью.
– Значит, Басова знала этого человека и доверяла ему, – сделала я вывод. – Никто на ночь глядя не впустит в дом врага или незнакомца. Особенно, если в доме больше никого нет. Вы проверили алиби мужа и других близких Жа… Жанны?
Машка усмехнулась, верно оценив моё внезапно прорезавшееся заикание.
– По оценке эксперта, Жажанна скончалась от шести вечера до двух ночи. Алиби у мужа только на вечер. Он в тот день читал лекции, закончил в семь. Ещё полчаса разговаривал с коллегой. Потом, по его словам, поехал домой. Но мог отправиться и на дачу. Даже с учётом вечерних пробок дорога туда заняла бы не больше четырёх часов. Что касается "близких", ты представляешь, сколько народу вертится вокруг успешных и знаменитых? А Басова была падким на лесть экстравертом и всю эту шушеру привечала. И на даче могла принимать любого. Не говоря уже о журналистах, биографах, фотографах и тёмных личностях, которые могли себя за них выдавать.
– Тёмные личности вряд ли знают, где её дача, – возразила я. – Кроме того, они не могли рассчитывать, что она окажется именно там, причём одна.
– Мам, ты у меня инопланетянка, честное слово! Басова обожала давать интервью и не делала никакой тайны из своей яркой, полной событий жизни. Журналисты освещали буквально каждый её шаг. В том числе и все её "творческие командировки" на дачу. Фотоснимки – общий вид, интерьеры, приусадебный участок – были опубликованы в дюжине женских журналов. А интернет? Набери в любом поисковике "дача Басовой" и получишь сотни картинок, точный адрес и чуть ли не схему проезда.
– И всё равно мне не верится в незнакомца, – не сдавалась я. – Как бы ни привечала Басова журналистов, вряд ли она приглашала их в дом без рекомендаций и предварительной договорённости. Вы проверили звонки на её телефон?
– Тебе впору объявить себя ясновидящей и открыть свой салон! – Дочь посмотрела на меня с уважением. – Был в списке один подозрительный вызов. Оператор – Билайн Украина. Определить, кому принадлежит номер, невозможно: они продают подключения без паспортов. И насчёт рекомендаций… В известном тебе издательстве работает некая Эва Данилянц. В её обязанности входило "вести" Жанну. Позванивать "приме", интересоваться, как дела, спрашивать, не нужно ли чего… В общем, держать руку на пульсе и тактично напоминать о договорных сроках. Так вот, у этой Эвы в день убийства Басовой пропал мобильник. Когда и где именно она не знает, пропажу обнаружила только вечером. Что любопытно, в районе полудня с её номера был сделан звонок на телефон Басовой. Разговор длился две минуты. А Данилянц не может вспомнить, звонила она "приме" в тот день или нет. Для неё звонки авторам – рутина, и держать все их в голове она якобы не в состоянии.
– А как у неё с алиби?
– До восьми была на работе, в девять приехала домой. Муж и мать подтвердили. Их свидетельство, конечно, не гарантия, но у Данилянц не просматривается мотив. Она в высшей степени нормальная и здравомыслящая особа. Жанна в каком-то смысле была её кормилицей. Да и глупо убийце устраивать весь этот спектакль с потерей мобильника. Тем более что свою редакторшу Басова впустила бы без предварительного звонка.
– Если Даниянц не звонила сама, то пропажу мобильника следует рассматривать как указание на издательство. Преступник либо там работает, либо туда вхож. Иначе он не мог бы украсть мобильник, да и не знал бы, у кого красть.
Машка вздохнула.
– Мама, это издательство-монстр. Там работает двести человек, не считая внештатников. Я уже не говорю об авторах. А если посчитать родственников, знакомых, доставщиков пиццы, монтёров, грузчиков, инспекторов, мойщиков окон и прочих "вхожих", даже не представляю, сколько получится. И нельзя исключить возможность, что мобильник вытащили на улице. При той открытости, которую демонстрирвала Басова, и любви к ней журналистов всех мастей, где-нибудь наверняка найдётся доступная информация о том, что её курировала Данилянц. Возможно, даже с фотографиями.
Я опечалилась. Машка верно оценила ситуацию: версий масса, работы – непаханная целина. И мозговым штурмом тут делу не поможешь. Получается, зря она на меня надеялась. Начальство по-прежнему будет топать на мою девочку ногами, портить ей нервы, а я ничем не могу помочь. Старая развалина. Но кто на моем месте не опустил бы руки? При том, что мотивов для психа – выбирай не хочу, возможность имело чуть ли не всё население страны и сопредельных государств, орудие убийства – из самых доступных и неприметных, а способ…
– Какую, говоришь, руку ей отрубили? – спросила я, встряхнувшись.
– Правую. – Дочь посмотрела на меня с интересом. – Думаешь, это важно?
– Может быть, и нет, но в таком случае тебе придётся отрабатывать версии до второго пришествия. Поэтому давай решим, что важно. В средневековой Европе и Азии правую руку традиционно отрубали ворам – это знают все. Жабу неоднократно ловили на плагиате. Энтузиасты даже ведут в интернете странички, куда выкладывают для сравнения тексты-оригиналы и куски из Басовой. Некоторые ограничиваются фамилиями авторов и ссылками, что для нас удобнее – меньше придется читать. Пойдем, поглядим?
Мы перешли в комнату и расположились у компьютера. Включив его, я набрала в поисковике "Басова и плагиат", и уже через минуту перед нами была искомая страница. Список ссылок был внушительным, но большая часть вела на сайты типа анекдот.ру, которыми я решила пренебречь.
– Вряд ли авторы этих историй рассчитывали на публикации или мировое признание, – объяснила я своё решение. – Думаю, им даже льстит, что Басова у них воровала. Отличная возможность поднять шум и привлечь внимание к своему имени.
– Тогда блоггеров тоже можно исключить, – подхватила Машка. – По тем же причинам. Оставляем только безвестных писателей.
Сочтя, что Чапек и Беляев достаточно известны, мы сняли с них подозрения и получили список из четырёх фамилий:
Мальцев – преподаватель и сетевой писатель, которого время от времени печатали в малоизвестных журналах;
Карельских – советский писатель, издававшийся последний раз в девяностом году;
Куницын – врач из "Склифа", автор двух сборников рассказов "Байки психиатра" и "Байки психиатра – 2", выпущенных небольшим тиражом сравнительно недавно;
Шубина – спасатель, офицер МЧС, автор романа, опубликованного в журнале Самиздат при электронной библиотеке Мошкова.
История с Мальцевым была самой известной и самой старой. Лет пять назад появился роман Басовой, куда вошла содранная практически один в один юмореска с авторского сайта Мальцева. По счастью, рассказ за два года до этого был опубликован в журнале, поэтому вопрос, кто у кого содрал, ответ имел однозначный. В интернете поднялся переполох, народ предвкушал громкий судебный процесс, но издательству Басовой каким-то образом удалось потихоньку спустить всё на тормозах: Мальцев не стал доводить дело до суда.
После этого случая Басова стала осторожнее: прежде, чем тиснуть под своим именем чужой текст, она подвергала его лёгкой переделке, и, когда её ловили на заимствовании, могла утверждать, что набрела на ту же идею независимо. Поэтому скандал с обоворованным писателем Карельских, который доверчиво выложил в сети свои заметки "Из неопубликованного", увял, не успев распуститься. Старик неважно себя чувствовал и не пошёл на поводу у борцов за справедливость, требующих, чтобы он прижал воровку "к ногтю".
Куницын от подстрекателей просто отшутился, написав у себя на сайте, что не даже не подумает воевать с женщиной такого выдающегося таланта. "Байки психиатра" могут вызвать у читателя разве что улыбку, зато их переложение, где перепутана половина симптомов, диагнозов и назначений, заставит знатоков рыдать от хохота.
Шубина грубо обрывала доброхотов, указывая в ответ на их комментарии, куда может идти Жаба вместе со своими ворованными романами, гонорарами, издателями, поклонниками и запятнавшими себя всяческим непотребством предками по материнской линии.
– Наверное, проверить нужно всех четверых, – сказала я, когда мы закончили виртуальное путешествие по ссылкам. – Но на твоём месте я начала бы с Шубиной.
– С женщины? – удивилась Мари. – Но топор – типично мужское орудие.
– Ты посмотри на этих мужчин. Преподаватель, профессиональный писатель и психиатр!
– А чем тебя не устраивает психиатр? Говорят ведь, что они недалеко ушли от своих пациентов. К тому же – врач. Значит, ходил студентом в анатомический театр, имел дело с расчленёнкой.
Обидевшись за милейшего и добрейшего Круглова, я дала дочери суровую отповедь, припомнив расхожие мифы о представителях разных профессий, включая следователей, которые, как известно, поголовно берут взятки и "шьют дела" ни в чём неповинным людям.
– И, поверь мне, есть большая разница между препарированием трупов и отсечением руки у живого человека. Шубина – спасатель; могу поспорить, что она навидалась на своём веку достаточно отрезанных конечностей и орущих от боли жертв. Топор, а также пила и автоген – её орудия труда; с их помощью она извлекала постаравших из завалов и покорёженных машин. Кроме того, женщине психологически легче, чем мужчине, расправиться с женщиной: в неё не вбивали с детства, что она покроет себя несмываемым позором, если поднимет на девочку руку. Но главное даже не это. Главное, что Басова украла у Шубиной не рассказ, не миниатюрку, а роман, понимаешь? Украла сюжет и героев, поставив тем самым крест на возможной "бумажной" публикации. А роман у Шубиной единственный. И одному Богу ведомо, сколько труда и души туда вложено.