Вдалеке, за рощей, белели изящные строения Харумбы. Теперь, когда мы спустились на землю, странный оптический эффект, заставивший меня предположить, будто Город Мертвых находится в центре огромного мыльного пузыря, почти исчез. Скорее было похоже, что его окружает полупрозрачный туман, а может быть, цветной дым, мечтающий стать туманом, или просто теплый, насыщенный влагой морской воздух дрожит, не давая мне как следует разглядеть очертания города.
Я поежился, когда подумал, что за этими стенами живут мертвецы. Сидят в своих уютных жилищах, больше похожих на летние дворцы местных владык, перебирают какие-нибудь роскошные безделушки, смакуют тонкие вина, подолгу раздумывают над меню очередного обеда, ходят друг к другу в гости, возможно даже заводят романы и вообще наслаждаются жизнью как могут.
Жизнью?! Ну-ну.
Был бы рядом сэр Джуффин Халли, он непременно сказал бы мне: «Не драматизируй, несчастье мое. Ты и сам-то на живого человека бываешь похож раз в год по большим праздникам, красавчик». Но Джуффина рядом, увы, не было, поэтому мне пришлось воспроизвести эту фразу самостоятельно, про себя, стараясь подражать его насмешливым интонациям.
Голос Магистра Нуфлина вернул меня к действительности.
– А я все гадал: сообразишь ты, что мои старые кости – не мешок с соломой? – проворчал мой драгоценный груз. И снисходительно добавил: – Вроде сообразил. Молодец.
– Помочь вам выбраться из корзины? – вежливо осведомился я, не обращая внимания на его бурчание. За эту поездку я так закалил характер, что теперь вполне мог наниматься ковриком для вытирания ног к какому-нибудь лютому сатрапу.
– Не трудись, – вздохнул Нуфлин. – Неужели ты думаешь, будто я собираюсь немного попрыгать на песочке или искупаться в море? – И упавшим голосом добавил: – Впрочем, даже если бы я собирался… Такие удовольствия мне больше не светят, мальчик. Никогда.
– Ну почему же, возможно, одни только удовольствия вам теперь и светят, – возразил я. – Джуффин говорил мне, что обитатели Харумбы…
– Меня не интересует, что он тебе говорил, – отрезал старик. – Кеттариец за всю свою жизнь не произнес и дюжины правдивых слов. Слышать больше не желаю об этом человеке, который, кстати, по слухам, убил, зажарил и съел собственных родителей, когда узнал, что это может увеличить его магический дар, от природы весьма посредственный.
– Джуффин съел своих родителей? Да ну, ерунда какая, – я уже не знал, плакать мне или смеяться перед лицом такого откровения.
– Может, и ерунда, но сейчас мне приятно думать, что так оно и было, – отрезал Нуфлин. – Имей в виду, Макс, упоминания о твоем драгоценном Кеттарийце и его не менее драгоценных мудрых изречениях чрезвычайно действуют мне на нервы. Скажу больше, они меня попросту бесят. Как, впрочем, и упоминания обо всех остальных хитрецах, которым удалось-таки меня пережить, невзирая на все мои старания задержаться в этом прекрасном Мире как можно дольше. Чего я точно никогда не планировал, так это найти в конце жизни утешение в речах Кеттарийца. Так что потерпи еще немного, ладно? Совсем чуть-чуть осталось.
– Я готов терпеть сколько угодно, – покорно ответил я. – Собственно говоря, только этим в последнее время и занимаюсь. Вы еще не заметили?
– Да, – неожиданно согласился Нуфлин. – Думаю, я был не самым приятным спутником. Когда умираешь, да еще так долго и трудно, очень хочется хоть немного насолить живым. Просто невозможно удержаться от искушения! Ничего, в твоем возрасте это даже полезно. Наконец-то поймешь, что мир не состоит исключительно из добрых людей.
– Вы поздно спохватились. Это я как раз понял уже очень давно, – хмуро сообщил ему я. – Еще в детстве. И каждый новый год, представьте себе, приносил мне рекордное количество убедительных аргументов в пользу этой мрачной теории. Уверяю вас, сэр, большую часть своей жизни я был глубоко убежден, что любой мир состоит из чего угодно, только не из добрых людей. Но в Ехо я начал понемногу оттаивать, благо наконец-то появилась возможность. Так что не учите меня мизантропии. Что-что, а это искусство я в свое время освоил. Только оно мне смертельно надоело.
– Ишь ты! – усмехнулся Нуфлин. И сочувственно покачал головой. Возможно, хотел что-то добавить, но я ему не дал.
– Смотрите, к нам идут. Наверное, это и есть Хранители Харумбы.
Мое старое доброе глупое сердце отчаянно билось о ребра, казалось, что завтра в левой части грудной клетки появятся синяки. Даже второе сердце, которое было старше и мудрее меня самого, а посему редко снисходило до участия в общей истерике, вдруг – даже не заколотилось, а взволнованно затрепетало, как простыня на ветру.
Я панически испугался без всяких видимых причин, совсем как в раннем детстве, когда на карнавале к тебе подходит Дед Мороз, насчет которого ты так и не определился: верить в него или нет? А он уже совсем рядом, даже убегать поздно – что хочешь, то и делай.
Как и Дед Мороз, приближающиеся к нам существа отличались от обычных людей разве что экипировкой. Длинные пышные волосы достигали земли и развевались при ходьбе, как некие нелепые плащи; высокие, плотные, как у классических борцов, тела были задрапированы в балахоны жизнерадостного цвета весенней листвы. А я-то, наивный, ожидал увидеть хрупких эльфов, чьи узкие ступни почти не соприкасаются с землей! Лица незнакомцев были закрыты масками из той же ткани, а кисти рук тонули в своеобразных матерчатых варежках, немного похожих на защитные перчатки, оберегающие Мир от смертоносных лап моего коллеги Шурфа Лонли-Локли.
– Приветствуем вас у входа в чертог Харумбы, – голос одного из великанов звучал на удивление мягко. Такая умиротворяющая манера говорить встречается иногда у врачей – тех, кого пациенты считают кудесниками и только что церковные свечи не жгут под их портретами.
– Мы благодарим тебя за то, что ты доставил сюда нашего гостя, – поклонился мне его коллега. – Теперь ты можешь вернуться домой. К сожалению, мы даже вынуждены попросить тебя не задерживаться у стен Харумбы. Твоему спутнику больше не нужна помощь. К тому же у нас нет специальных жилищ, в которых могли бы селиться провожающие.
– Нет проблем, я и сам тороплюсь домой. Но сначала мне хотелось бы убедиться, что с ним все будет в порядке, – сказал я. – Я знаю, что не могу войти в город. Ну и не надо, меня туда и силой не затащишь! Можно я просто немного подожду на берегу? Надеюсь, Магистр Нуфлин будет столь любезен, что пришлет мне зов, когда… Когда поймет, что смерть больше не властна над ним.
– Но это совершенно невозможно. Обитатели Харумбы не могут общаться с внешним миром при помощи Безмолвной речи.
Хранители смотрели на меня почти с ужасом, как священнослужители на студента, явившегося к ним с просьбой отслужить в его присутствии Черную Мессу – ему, дескать, необходимо для реферата.
– Ладно, – покорно согласился я, – если невозможно, то и не надо. Тогда пусть просто пошлет мне записку. Я должен знать, что у него все хорошо. Записку-то написать он сможет?
– Странная просьба, – растерянно заметил один из Хранителей. – Ладно, если вам так хочется и если господин Мони Мах сам пожелает написать вам письмо… Принуждать его, как вы понимаете, никто не станет. Удивительно, что вы так волнуетесь. Обычно родственники наших гостей нам доверяют. Это ваш отец?
Тихий кашляющий смех Нуфлина положил конец этому недоразумению.
– Ох, сэр Макс, насмешил ты меня! Довелось-таки обзавестись наследником на старости лет! Теперь даже умирать не так страшно, – наконец вздохнул он. И объяснил Хранителям: – На самом деле этот мальчик состоит на Королевской службе. Он очень старается хорошо выполнять свою работу, в чем я неоднократно убедился по дороге. К тому же он дорого заплатил за мою старую шкуру и теперь справедливо полагает, что имеет право на информацию о ее дальнейшей участи.
– Простите? – вежливо переспросил один из великанов. – Что вы имеете в виду?
Кажется, они просто не привыкли к такой манере обращаться со словами.
– А, ничего особенного, – с досадой отмахнулся Нуфлин. – Просто, если можете оказать гостеприимство моему спутнику, сделайте это. Я с удовольствием напишу ему записку, если… Ну, словом, если со мной все будет в порядке.
– Вы напрасно сомневаетесь, – заметил тот самый Хранитель, чей добрый голос так понравился мне с самого начала. – Больше никаких «если», дорогой гость. У нас не бывает ни ошибок, ни неудач, ни несчастных случаев. Как только вы переступите Порог, вы станете одним из бессмертных. Поэтому я предлагаю вам не задерживаться.
– Да, конечно, – неожиданно упавшим голосом сказал старик. – Простите мое недоверие, господа. Я, и правда, медлю так, словно за вашим порогом меня ждет не бессмертие, а смерть.
– Это вполне понятно, – согласился Хранитель. – Многие наши гости не могут до конца поверить, что смерть им больше не страшна. Вашей веры в наше могущество обычно хватает на то, чтобы внести деньги на свой новый счет в Вечном банке Харумбы и приехать сюда, но мало кто переступает Порог со спокойным сердцем. Ничего, не далее как завтра утром у вас будет отличная возможность посмеяться над собственными сомнениями вместе с вашими новыми соседями. Они уже приготовили для вас торжественную встречу. Еще никогда нам не выпадала честь принимать у себя столь великого человека. Идемте. Не следует подвергать излишним волнениям ваше сердце, оно и без того много трудилось в последние дни. А ваш спутник может остаться и подождать, если ему так угодно. Каждый волен находиться на этом побережье. Оно не принадлежит никому, в том числе и нам. Мы заботились только о его удобстве.
Одним легким движением он извлек Магистра Нуфлина из корзины летающего пузыря и взял его на руки, словно тот был маленьким ребенком.
– Макс, ты слышал? Ты можешь остаться. А я обязательно пошлю тебе записку, – торопливо сказал Нуфлин. – Ты помнишь, я говорил тебе, что подумаю, чем отплатить тебе за твое великодушие? Я все еще думаю. И об этом тоже будет сказано в записке.