– Здорово! – восхитился я. – Совсем как настоящий.
– Я и есть настоящий, Владыка. Неужели ты думал, что до сих пор я тебе просто мерещился? – усмехнулся Джинн, усаживаясь рядом со мной.
После этого начались настоящие чудеса. Сказочное существо за полчаса расправилось с горой продовольствия. Я благоговейно наблюдал…
– Наверное, мне надо приниматься за дело, да? – печально спросил я, когда счастливое время первой чашки утреннего кофе подошло к концу.
– Тебе виднее, Владыка, – ответствовал Джинн. – Но, согласно моим наблюдениям, если человек долго не принимается за свое дело, дело само принимается за него.
– Еще чего не хватало, – испугался я. – Вообще-то у меня был соблазн устроить себе отпуск на недельку… Ну да ладно, судя по всему, у меня все равно ничего путного не выйдет. Угрызения совести по утрам, полуденная скука, сражения с прекрасными индейскими богинями по ночам – вот и все, что мне светит. Что ж, давай сегодня же отправимся на могилу Мухаммеда. Ты перенесешь меня в Медину? Будешь смеяться, но я даже не знаю, в какой она стороне.
– Разумеется, перенесу, – пообещал Джинн. – Для того я, собственно, и существую, чтобы помогать тебе справляться с насущными проблемами. Отправишься туда прямо сейчас или все-таки сперва допьешь кофе?
– Разумеется, сначала я допью кофе. А потом попрошу у тебя еще одну чашку. А потом, возможно, еще одну, если разойдусь. Думаю, Мухаммед может побыть мертвым еще полчаса, правда?
– Ты совершенно прав, Владыка. На мой взгляд, излишняя торопливость приличествует только зеленым юнцам и лишенным мудрости полоумным старцам, – подтвердил Джинн, подавая мне вторую чашку кофе.
Все это было хорошо, но мне так и не удалось остановить время. Дело кончилось тем, что я тяжко вздохнул и пошел в спальню за своим плащом и энциклопедией мифов. Мне почему-то казалось, что сей источник знаний лучше держать при себе. По крайней мере, из этой книжки можно почерпнуть хоть какие-то сведения о моих будущих соратниках. И о противниках, разумеется. Судя по всему, в ближайшее время мне предстояло иметь дело исключительно с мифическими существами.
Неподъемный двухтомник я положил в сумку, притороченную к седлу Синдбада, а потом и сам взгромоздился на его многострадальную спину.
– В Медину, Владыка? – услужливым тоном истосковавшегося по чаевым таксиста спросил Джинн откуда-то из-за моей спины.
– Ага. Доставь меня на могилу Мухаммеда. Понятия не имею, где она там находится, а мне вроде бы надо на нее наступить. Вернее, это Мухаммеду надо, чтобы я на нее наступил.
Я еще не успел договорить, а земля уже ушла из-под верблюжьих ног и вообще все куда-то подевалось – по счастию, ненадолго.
Потом мир вернулся ко мне. В этом мире почему-то была ночь, темная и прохладная, и я почти не различал очертаний окружающих меня предметов.
– Приехали, Владыка, – объявил Джинн. – Тебе осталось спешиться и сделать несколько шагов влево.
Умница Синдбад тут же опустился на землю, облегчая мне задачу. Он отлично понимал, что имеет дело с неопытным седоком.
– Налево? – переспросил я, неуверенно шагнув в темноту.
– Да. Еще шаг. Не бойся, не споткнешься.
Я сделал еще шаг в сторону, потом еще один. Земля содрогнулась, да так, что я едва устоял.
Однажды мне довелось пережить землетрясение – совсем слабенькое, баллов пять, не больше, – но я навсегда запомнил панический, животный ужас, который охватил меня в тот момент, когда надежная земная твердь вдруг задергалась под ногами. На этот раз сердце тоже со всей дури рвануло в пятки. Но миг спустя на смену закономерному человеческому страху пришло сладкое чувство причастности к происходящему. На этот раз я был причиной разбушевавшейся стихии, а не ее перепуганной жертвой.
Земля под моими ногами пружинила, как хороший батут, и мне это нравилось, кто бы мог подумать! Толчки становились сильнее и сильнее, а потом все закончилось, да так внезапно, словно кто-то всемогущий резко повернул выключатель, сердито ворча: «надоело!»
– Хвала Аллаху во всяком положении! – с чувством сказал приятный баритон за моей спиной. – Ты все-таки исполнил свою клятву, Али!
Белки широко распахнутых глаз моего нового знакомца блестели в темноте. Он жадно дышал, как бегун на финише, и восхищенно озирался по сторонам.
К счастью, он совершенно не был похож на ожившего мертвеца из какого-нибудь второсортного ужастика. Нормальный живой бородатый дядька, кажется, довольно симпатичный. Его лицо казалось мне смутно знакомым. Что ж, если верить словам красавчика Аллаха, мы с Мухаммедом в свое время были хорошими приятелями.
Усилием воли я загнал в самый дальний угол сознания воспоминания об этих славных временах. Они-то уже изготовились прорвать ненадежную плотину, впопыхах сооруженную из жалких остатков моего здравого смысла, но мне по-прежнему казалось, что занимательные подробности моего мифического прошлого вполне способны свести меня с ума. А это было, мягко говоря, не совсем своевременно.
Мухаммед тем временем грохнулся на колени, уткнулся лбом в землю и принялся велеречиво благодарить моего работодателя Аллаха. Вообще-то его можно было понять: если бы мне довелось воскреснуть из мертвых, я бы с энтузиазмом восхвалял всех известных мне богов подряд – на всякий случай, пока они не передумали!
Я огляделся. Где-то рядом, по моим расчетам, ошивался Джинн, а я как раз нуждался в его помощи: для полноценного общения нам с Мухаммедом требовалось какое-нибудь уютное местечко. Из темноты выглянула флегматичная морда Синдбада, над его головой, словно некий неуместный нимб, мерцало хорошо знакомое серебристое облачко.
– Ты здесь, душа моя? – на всякий случай спросил я.
– Не думаю, что я являюсь твоей душой, – возразил Джинн. – Тем не менее я здесь.
– Мне бы хотелось, чтобы ты доставил нас в какое-нибудь тихое, уединенное место, вроде того домика, который ты так любезно соорудил для меня в пустыне.
– Мы можем просто вернуться туда, если пожелаешь, – предложил Джинн.
– Проблема в том, что я не люблю возвращаться. Во всяком случае, туда, откуда я ушел в твердой уверенности, что это навсегда.
– Это свидетельствует о твоей мудрости, Владыка.
– Домик был хорош. Тебе не составит труда соорудить для нас что-нибудь в таком же роде? – спросил я.
– Разумеется, – заверил меня Джинн. – А в каком месте?
– Понятия не имею. В любом, наверное. Главное, чтобы это место было пустынным.
– В настоящий момент почти все места под этим небом являются пустынными, – огорошил меня Джинн. – Время живых уже закончилось, а время мертвых еще не началось. Насколько я понимаю, они ждут, когда ты их позовешь.
– О господи, – охнул я. – Так все уже случилось? А я-то, дурак, думал…
– Все уже случилось, – подтвердил Джинн.
Мухаммед неожиданно вмешался в нашу беседу.
– Я знаю, куда нам следует отправиться. Наш совместный путь должен начаться в пустыне, в том самом месте, откуда начался твой путь ко мне. Всякое великое дело следует начинать дважды.
Я-то думал, что он выпал из жизни часа на два, но парень шустро разделался с благодарственными молитвами и тут же включился в совещание.
Я обернулся к серебристому облачку.
– Значит, нам нужно попасть туда, где я развлекался со своей старой подружкой Сфинксом. Эх, жаль, что тебя со мной там не было, уж вместе мы бы ей показали почем фунт кошачьего дерьма в неурожайный год… А ты сможешь найти это место?
– Нет ничего проще.
– Ну просто чудо какое-то! – растроганно вздохнул я.
Через несколько секунд мы уже стояли на горячем песке, щурились от яркого солнечного света. Я незамедлительно уселся на давешний камень: моя задница была счастлива повторно соприкоснуться с этим воистину совершенным сиденьем.
С временами суток творились удивительные вещи. Мы с Джинном покинули свое пристанище вскоре после полудня и сразу же оказались в Медине, где почему-то была глубокая ночь. А здесь, в пустыне, послеполуденный солнцепек. В то же время я был совершенно уверен, что мы никуда не отлучались из Восточного полушария. По моим расчетам, эта самая пустыня находилась где-то в Северной Африке: где еще и бродить Сфинксу?
– Тебя что-то удивляет, Владыка? – спросил Джинн.
– Ну да. Только что в Медине была ночь. А здесь…
– Во всем мире воцарилась ночь, Владыка. И только в некоторых местах смена дня и ночи по-прежнему происходит обычным образом. Эта пустыня – одно из таких мест. Твоей силы хватает, чтобы вдохнуть жизнь в реальность, замершую в ожидании конца. Кроме тебя под этим небом есть и другие существа, у которых хватает могущества увидеть солнечный восход. Но в Медине их не было, а твой визит туда оказался слишком коротким. Откровенно говоря, я думал, что ты и сам все это знаешь, Владыка.
– Ничего я не знаю. Ты разочарован?
– Мне неведомо чувство разочарования, Владыка, – беззаботно отмахнулся Джинн.
– Тебе следует попросить своего могущественного слугу разбить для нас шатер, – заметил Мухаммед. – Нам не приличествует вести беседу под открытым небом.
– Ты не очень огорчишься, если это будет не совсем шатер? В последнее время я, знаешь ли, привык к комфорту.
– Я уверен, что ты сделаешь наилучший выбор, Али, – вежливо сказал он.
Я обернулся к Джинну:
– Сооруди что-нибудь вроде того домика, в котором мы провели прошлую ночь, со всеми удобствами, кондиционерами и так далее, ладненько?
– Ладненько, – эхом откликнулся Джинн.
Наша с Мухаммедом деловая беседа состоялась только на закате. После того как пророк приобщился к таинству гидромассажной ванны, все остальное утратило для него значение.
– Хвала Аллаху, я уже в раю! – твердо сказал он, погружаясь в теплую булькающую воду.
Я благоразумно воздержался от теологического диспута.
Пока Мухаммед плескался, мы с Джинном коротали время за игрой в нарды. У него хватало великодушия изредка мне поддаваться, чтобы я получал удовольствие от игры. Время текло незаметно, но за полчаса до заката я начал всерьез беспокоиться. Испугался: вдруг Мухаммед захлебнется от свалившегося на него счастья, и тогда мне придется взвалить на себя и его работу. Так что я пошел проверить, как у него дела.