К счастью, у меня все еще хватало могущества сопротивляться наваждению. Безжалостной рукой опытного пастуха я собрал разбегающиеся в панике воспоминания в одно покорное стадо – и ужаснулся легкости, с которой они были готовы отказаться от чести принадлежать мне.
– Их больше нет, – задумчиво сказал я не то Слейпниру, не то себе самому. – Появляются из ниоткуда, уходят в никуда, не оставляя даже памяти о себе, – вот оно как бывает! Что ж, будем иметь это в виду… Ничего, однажды я сам распахну эту дверь, ведущую в никуда, и мы еще померяемся силой. Нет такой хитрости, которой я не мог бы научиться. Одолеем и эту премудрость.
– Битвы не будет? – спросила одна из валькирий, почтительно приблизившись ко мне.
– Не с кем здесь биться, как видишь, – ответил я. – Нужно возвращаться, Гудр. У нас есть дела поважнее, чем погоня за теми, кого больше нет.
Вернувшись на амбу, я убедился, что Олимпийцы меня не ослушались. Они не разомкнули круг и по-прежнему были настороже.
– Ты догнал их? – без особой надежды спросила Афина.
– Они исчезли. Для того чтобы сражаться с ними, мне придется сперва научиться ходить их путями.
– «Ходить их путями»? – изумилась она. – Неужели это возможно?
– Для меня все возможно. Плохо одно – на это требуется время, которого у нас почти не осталось. Но я не позволю смерти забрать меня, пока не разгадаю эту тайну. Теперь у меня есть веская причина заставить ее повременить. Тем лучше.
– А можно ли мне попросить тебя о защите от этих неведомых охотников? – почтительно спросила Геката. – Ты великий колдун, Один. Они ушли, даже не попытавшись напасть на нас. Это удивительно!
– Так и должно быть, – небрежно сказал я. – Разумеется, я вырежу защитную руну на твоей груди, если ты этого хочешь.
– Не забудь и обо мне, Один, – вмешался Гефест. – И Аиду нужна защита, сейчас он беспомощен, как ребенок.
– Ни о ком не забуду, – пообещал я и испытующе посмотрел на Зевса. – А ты что решил?
– Обойдусь пока. Твоя ворожба хороша, но с меня хватит и собственной. Если бы ты не уговорил меня спрятаться, я мог бы поразить их своими молниями.
«А толку-то!» – насмешливо подумал я, но не стал его дразнить. Зевс все еще был стоящим союзником, ради него можно было и язык прикусить.
– Ладно, как хочешь. Но если передумаешь, я всегда к твоим услугам.
Я был почти уверен, что он передумает. Понимал, что гордый Громовержец просто не хочет принимать мою помощь в присутствии родичей.
– А как насчет того, чтобы повоевать? – спросил я. – Думаю, мы могли бы напасть на армию мертвых уже завтра. Но сперва следует договориться о том, как действовать. Знаю, ваш любимый девиз: «каждый за себя», но здесь так не получится.
– Делайте что хотите. А я посмотрю, что из этого выйдет, – буркнул Зевс.
– Ты будешь сидеть на своей амбе, Юпитер?! – Афина обернулась к нему, изумленная и разгневанная. Такой яростный взгляд вполне способен испепелить на месте.
Зевс насупил густые брови.
– Неужели без меня не обойдетесь?
– Без тебя у нас ничего не получится, – твердо сказал я.
На самом деле я так не думал, но у Зевса выдался не слишком удачный день. Ему то и дело приходилось уступать мне, а под конец он и вовсе был вынужден укрыться за спинами своих родичей. Так что я решил быть великодушным и прибавил:
– Я очень прошу тебя о помощи, Юпитер!
– Ну хорошо, я вам помогу, – согласился Зевс.
Теперь он выглядел довольным, даже не потрудился скрыть горделивую улыбку. Мне стало горько. Как, оказывается, легко управиться с престарелым владыкой, отчаянно цепляющимся за остатки своего былого величия!
«Ты никогда не будешь таким, Один, – твердо пообещал я себе. – Лучше уж действительно умереть от клыков Фенрира, хотя и это было бы весьма обидно»…
– Ерунда какая-то получается, – сердито сказал я, в очередной раз обведя глазами своих «генералов».
Вообще-то, обстановка не располагала к недовольству, скорее наоборот. Был изумительный летний вечер, последние нежно-розовые кляксы заката поспешно расползались вдоль линии горизонта, мы только что расположились на отдых, и мои спутники как раз начали приставать к Джинну с просьбами о хорошем ужине.
Но у меня весь день было скверно на душе, и теперь я наконец понял почему. Обычно я могу довольно долго отлынивать от порученной мне работы, но дело всегда заканчивается тяжелым приступом чувства тотальной ответственности за все происходящее. У меня был выбор: продолжать тихо мучиться в одиночку или начинать дергаться. Разумеется, я выбрал второе.
– Что случилось, Макс? Почему вдруг – «ерунда»? – осведомился Анатоль.
Остальные и ухом не повели. Всю жизнь подозревал, что грозного начальника из меня не выйдет.
– У нас в наличии всего четыре полководца на все человечество. К тому же только Мухаммед и князь Влад имеют за плечами некоторый опыт боевых действий. Ну и мы с Джинном, в качестве бонуса. Это, конечно, усраться как круто, но маловато будет, – объяснил я. – Так не пойдет.
– До сих пор тебя это не смущало, Владыка, – заметил Джинн.
– До сих пор я был полным идиотом. Надо исправляться, пока не поздно. У меня есть некоторые основания полагать, что драка начнется гораздо раньше, чем планировалось. Не удивлюсь, если уже завтра… Впрочем, нет, все-таки они не настолько шустрые.
– Завтра?! Ты имеешь в виду Последнюю битву?
Анатоль не поленился вскочить с места и продемонстрировать мне сказочные возможности мускулатуры своего лица. Такого откровенного ужаса я не видел даже на собственной физиономии в приемной у стоматолога. Кажется, он здорово испугался, и я мог его понять. Вообще-то мы всю жизнь находимся в положении приговоренных к смерти, но одно дело – знать, что это произойдет когда-нибудь, и совсем другое – внезапно обнаружить, что это самое «когда-нибудь» наступит прямо завтра.
– Да нет, не битва и даже не генеральная репетиция, а так – небольшая потасовка. Просто в ближайшие дни нам придется отбиваться от разгневанных богов на аэропланах. Веселье будет то еще.
– Тебе ведомо будущее, Али? – уважительно осведомился Мухаммед.
– Ага, – усмехнулся я. И доверительным шепотом сообщил ему: – Мне Аллах сказал.
Вообще-то все было гораздо проще. Я весь день не сводил глаз с экрана телевизора. Наблюдал за Одином, который развил невероятно бурную деятельность. Он созывал Олимпийцев на большой совет – надо быть полным идиотом, чтобы не догадаться, о чем именно он собирается с ними побеседовать. Я еще удивлялся, что эти ребята до сих пор не собрались хорошенько прополоть наши ряды.
Больше вопросов у Мухаммеда не было. Зато они тут же появились у всех остальных: «От каких таких богов?» – «А сколько их?» – «Почему на аэропланах?» – «Что такое аэропланы?» – и все в таком духе. Князь Влад заметно оживился и деликатно поинтересовался, можно ли посадить этих самых «богов» на кол или же с ними следует бороться другими методами.
Я не подкачал. У меня с самого начала был заготовлен исчерпывающий ответ на все вопросы.
– Поживем – увидим! – торжественно заявил я. – А теперь вопрос на засыпку: кто из вас разбирается в авиации?
Ребята озадаченно захлопали глазами.
– Отлично, я тоже не разбираюсь. Еще один вопрос: кто из вас знает, что такое воздушный бой? Можете не отвечать, и так догадываюсь, что никто. И последний вопрос, господа: кто из вас когда-нибудь командовал по-настоящему большим войском?
– Я, – гордо сказал Мухаммед.
– Ну да, конечно, – вздохнул я. – И сколько сотен человек было в твоей армии? Впрочем, это неважно. Сейчас нам предстоит иметь дело с миллиардами.
– Если за нами действительно следует все человечество, «миллиарды» – это не преувеличение, – кивнул Анатоль.
– Если верить моему работодателю, за нами действительно следует все человечество. Ну почти все, – вздохнул я. – А нас с вами чертовски мало, и мы совершенно некомпетентны. До сих пор мне казалось, что это не проблема. Но теперь у меня есть все основания полагать, что на днях нам придется принять настоящий воздушный бой. Ничего страшного, конечно – ну уложат Олимпийцы несколько сотен наших спутников. Или несколько тысяч. Если оперировать только цифрами, невелика потеря. Но мне неприятно думать, что нам будет нечего им противопоставить. Стоять, задрав головы к небу, и смотреть, как нас убивают, – это недостойно.
– А твое могущество? – оптимистически спросил Анатоль. – Если уж ты с Сетхом справился…
– Мало ли с кем я справился. Нет никаких гарантий, что у меня снова получится. Мои чудеса – штука непредсказуемая. Вдруг в день битвы у меня будет лирическое настроение – и что вы тогда станете делать? Подавать мне карандаши, чтобы я подробно описывал впечатления? Подбирать подходящие метафоры? Да уж…
– Я всегда готов помочь тебе в твоих занятиях, Али, – совершенно серьезно заявил Мухаммед. – Если тебе понадобится, чтобы я подал тебе карандаш, я это сделаю.
– Спасибо, друг. Но сейчас меня не это беспокоит. Я чертовски боюсь, что под моим чутким руководством наши соратники смогут разве что еще раз умереть. Возможно, на этот раз они умрут весело и без сожалений и оставшиеся в живых будут вынуждены спешно сложить десяток хвалебных од на их память. А толку-то!
– И что ты предлагаешь, Али? – спросил Мухаммед.
Мне понравился его деловой тон. Одно удовольствие иметь с ним дело – по крайней мере, пока он не хватается за свой коврик для намаза.
– Нам нужны опытные полководцы. Чем больше, тем лучше. Думаю, за всю историю человечества их было немало. И наверняка все они следуют за нами в качестве рядовых. Грех это – гвозди микроскопами забивать. Надо бы их разыскать, провести разъяснительную работу, и пусть командуют всеми, кто под руку подвернется. Тогда у нас будет не одна огромная и почти бесполезная армия, а несколько сотен – или даже тысяч? – армий поменьше. По-моему, очень просто, главное – нарыть побольше генералов.