овую оболочку, своей тяжестью заставили носовую часть дирижабля опуститься — и мы нырнули вниз…
Дальше все шло благополучно, так что мы решили лететь вдоль берега, мимо Берингова пролива и затем к Ному. Но нам не удалось выполнить этой программы. Вскоре «Норвегия» снова вошла в туман, и мы не знали, где находимся. Был момент, когда нам казалось, что мы пролетаем над берегами Сибири. Мы продолжали наугад лететь на восток, лишь бы избежать возможности очутиться над морем. По прошествии нескольких часов туман развеялся, и показалась земля. Это был мыс Барроу. Аляска! Мы увидали незнакомое селение. Здесь нам следовало снизиться.
Мы стали готовиться к спуску. Место было удобное, но мы опасались, что на склоне холмов нас встретит сильный ветер и помешает управлению кораблем. Рисер-Ларсен предложил даже, как это практикуется иногда в Англии, снести стены гондолы, чтобы на случай, если мы будем приближаться к земле слишком быстро, выпрыгнуть из нее. Но Нобиле на это не согласился.
Пока мы спускались, ветер совершенно улегся, и Нобиле совершил блестящий спуск без всяких затруднений. Мы пробыли в воздухе 72 часа подряд.
Население местечка тотчас же столпилось вокруг нас. Нас осыпали восторженными приветствиями, поздравляли, пожимали нам руки.
Местечко называлось Теллер. Мы тотчас же вспомнили, что это небольшой городок, приблизительно в 150 километрах от Нома.
Со спуском в Теллер закончилась и наша экспедиция.
Я добавлю, что считаю свою карьеру исследователя также законченной. Мне было дано исполнить то, что я задумал. Это уже большое счастье для человека!..
СИБИРСКИЕ ТРАППЕРЫ
Очерки промысловой охоты С. И. Огнева.
Рисунки худ. А. Н. Формозова
Невольно вспоминается, как в детские и юношеские годы меня живо увлекали индейские романы Фенимора Купера и Габриэля Ферри. Привольная, полная опасностей жизнь лесных охотников, окруженных богатой девственной природой, привлекала мое воображение, и мысленно я уносился в «страну великих озер» или старался представить себе могучую и суровую красоту Скалистых гор или раздольное приволье северо-американских прерий с огромными стадами бизонов, этой славной добычи краснокожих и «бледнолицых» охотников.
Однако, с интересом знакомясь с северо-американскими охотниками, мы невольна упускаем из виду полную приключений и опасностей жизнь трапперов[18]) разных народов нашего великого Союза. Без сомнения, большой интерес представляет знакомство со своеобразными условиями суровой жизни смелых советских охотников, заброшенных среди далеких окраин нашей страны, особенно тех из них, которые занимаются сложной наукой трапперства и охоты, требующей большого практического опыта и тонких, добытых долгим навыком знаний.
Население северных тундр нашего материка связано с жизнью своей коренной и дикой родины с очень древних времен. За исключением самоедов, колонистов Новой Земли и немногих жителей острова Колгуева, широкая полоса побережья Ледовитого моря лишена населения. Да и в самой материковой тундре люди не связаны оседлостью. Они представляют собою настоящих кочевников-оленеводов. Подобно зверям и птицам, они с наступлением осени покидают суровую равнину тундр и откочевывают на юг, к границе лесов, где можно иметь топливо — защиту от суровых буранов и вьюги. Когда наступает весна, быстро прибывает день, который с наступлением лета продолжается круглые сутки; кочевники снова двигаются к северу, где находят пастбища для оленей, где озера и реки богаты рыбой, где тысячами гнездятся налетевшие сюда северные птицы…
Несложно жилище кочевников. У самоедов, например, оно состоит из легко разбираемой палатки — чума. Чум строится из воткнутых в землю шестов, соединенных сверху и образующих конус. Этот остов покрывают большими полотнищами — «нюгами», сшитыми из оленьих шкур. К верхней части наружных нюг привязывается веревка, которая обматывается несколько раз поверх чума и спускается книзу. Благодаря этому все сооружение предохраняется от ветра. Посреди чума кладется железный лист для очага, а пол устилается циновками из травы и березы, а также шкурами оленей.
Очень примитивные постоянные стройки делают в лесной области остяки. Их избы — юрты — сооружаются в виде деревянного сруба над неглубокой ямой. Крыша юрты — деревянная, почти плоская, двускатная. Небольшие окна заставляются зимою вместо стекол льдинами; потолка и стен не бывает.
В жизни северных народностей огромное значение имеет олень. Самое название «чукчи» произошло от слова «чаучу», что выражает понятие о богатстве оленями. Шкуры оленей дают теплый материал для удобной и прочной одежды.
Среди оленеводов и кочевников тундры сравнительно мало настоящих, прирожденных охотников. Разумеется, если у самоеда или чукчи имеется ружье, он в свободное время не упустит возможности подкрасться к добыче, пользуясь особым передвижным щитом, в котором сделано отверстие для ружейного дула и который устанавливается стоймя на лыжи, скрывая лежащего охотника. Обычно охотник убивает из винтовки либо дикого северного оленя либо нерпу[19]), которая выходит из продушин и залегает где-нибудь в ледяном припае.
Прекрасными охотниками могут быть названы тунгусы, принадлежащие к так называемой урало-азиатской группе народов. Они обитают от Енисея до приморской области Камчатки и Сахалина. Это — среднего роста, коротконогие широкоплечие люди, худощавые, мускулистого сложения. Их лица — скуласты, черные глаза — узки и косо поставлены, волосы— жесткие, прямые и черные. Одежда, отличающаяся легкостью и простотой, делается из оленьих шкур. Кафтан тунгуса — не что иное, как цельная оленья шкура. Передние ноги оленя, снятые чулком, служат рукавами. Своеобразный кафтан этот имеет передник, разукрашенный полосками цветного сукна, меха и конского волоса. На ноги надеваются кожаные штаны и сапоги-сары, которые смазаны теплым рыбьим жиром.
Таковы общие черты быта охотников туземного населения тундряной и таежной области Сибири. Но живут там и коренные русские люди, переселенцы из западных областей европейско-азиатского материка. Наибольшего внимания заслуживают колонисты Уссурийского края, этой интереснейшей страны, где, кажется, сама природа создает лесных следопытов и охотников.
Следует отметить, что все переселенцы с удивительным консерватизмом сохраняют черты своего бытового уклада, внося их в жизнь, представляющую по существу чуждые и новые формы. В Южно-Уссурийском крае мы встречаемся с переселенцами из Украины. Странно видеть в Уссурии белые хаты-мазанки с земляным полом и стенами из тонких жердей, несмотря на близость строевого леса! Сами жители говорят на украинском или русско-украинском языке.
Такую же картину, словно вырванную из рамок чуждой жизни и перенесенную в новую обстановку, мы видим и в белорусских поселках.
И украинцы и белоруссы — хорошие хлебопашцы, но сравнительно плохие охотники. Лучше приноровились к охотничьему быту уссурийские казаки — выходцы с Урала, Дона и Забайкалья. Они начали заселение этой огромной страны еще в XVI веке. Среди них попадаются прекрасные зверовщики-охотники.
Трудно представить себе, какие тяжелые невзгоды посылала чуждая природа смелым пионерам-переселенцам. Бурные наводнения горных речек внезапно уничтожали поспевающие урожаи, тигры истребляли рогатый скот и лошадей, хунхузы докучали дерзкими грабежами. Но если старики, у которых, еще живо сохранились воспоминания о покинутой родине, с трудом применялись к новой жизни, то этого нельзя сказать о молодежи. Из ее среды выработались прекрасные стрелки и охотники. В европейской части СССР охота на медведя в одиночку считается геройским подвигом, здесь же почти каждый юноша бьет медведя один-на-один.
Жизнь лесного охотника протекает в скитаниях по глухим лесным дебрям в поисках ценного пушного зверя, рогача-лося, оленя или, наконец, лохматого хищника-медведя.
На месте промысловых охот, обычно по лесным падям, устраиваются «зимовья».
Подобное зимовье представляет собою низкий сруб с плоской, засыпанной землей крышей. Небольшие окна редко бывают застеклены, чаще затягиваются холстом; изредка стекло заменяет зимою кусок льда. Внутри зимовья складываются нары, а небольшая железная печь, легко накаляясь, согревает это незатейливое помещение. Такое зимовье служит как бы главным станом для артели охотников-промышленников.
Нужды нет, что у них нет пилы и гвоздей. Ловкие опытные руки, вооруженные лишь топором, живо все наладят и смастерят. Постройка избы двумя опытными охотниками не занимает более одного дня. Глядишь — и дверь ловко ходит на петлях из прутьев, и койка в углу ладно пристроена, и окно умело застеклено какими-нибудь жалкими остатками стекол. В такую избу, запушенную толстым слоем снега, приходится входить сильно согнувшись, а чаще— просто ползком.
Близ зимовья обычно устраивается для склада припасов «лабаз», или «погост», который закрепляется на деревьях или сваях и состоит из площадки, сложенной из сучьев, с навесом в виде крыши. Более совершенного типа лабаз имеет вид сруба, поднятого над землею на деревянных жердях или сваях. В таких лабазах продовольственные запасы охотников не рискуют быть расхищенными россомахой, которую недаром охотник-промышленник величает «пакостницей» за воровство и разгромы пищевых складов.
По своему общему типу охотничьи домики сходны и в Присаянско-Алтайском крае, и в Забайкальской тайге, и в девственных лесах Уссури.