Сначала они причалили к острову гарпий. Это были отвратительные птицы с головами девушек, длинными когтями и лицами, бледными от голода. Они были посланы богами, чтобы мучить некоего Финея, которого Юпитер ослепил в наказание за жестокость; и когда бы еда не оказывалась перед ним, Гарпии набрасывались с воздуха и уносили ее прочь. Гарпий прогнали от Финея герои похода аргонавтов, и они укрылись на острове, где их обнаружил Эней.
Такой представлена гарпия в книге Улисса Альдрованди «История монстров». Болонья, 1642
Когда троянцы вошли в бухту, они увидели стада, бродящие по равнине. Они убили так много животных, сколько пожелали, и приготовились к пиру. Но не раньше, чем они сели за стол, в воздухе послышался ужасный шум, и стая этих гнусных гарпий набросилась на них, схватив когтями мясо с их тарелок и улетев с ним прочь. Эней и его товарищи вынули свои мечи и наносили монстрам сильные удары, но не предполагали, что они настолько проворны, что было почти невозможно задеть их, а их перья были, как доспехи, непроницаемые для стали. Одна из гарпий, сев на соседний откос, прокричала: «Так вы, троянцы, обращаетесь с нами, невинными птицами, сначала убив наших коров и потом начав войну против нас самих?»
Затем она предсказала им дальнейшие бедствия на их будущем пути, и, излив свою ярость, улетела. Троянцы поспешили оставить страну, и потом обнаружили, что плывут вдоль побережья Эпира. Здесь они высадились и к своему удивлению узнали, что некоторые троянские изгнанники, которые были привезены сюда как узники, стали правителями страны. Андромаха, вдова Гектора, стала женой одного из победивших греческих правителей, которому она родила сына. Когда ее супруг умер, она осталась править страной как опекун своего сына и вышла замуж за пленника Елена из троянского царского рода. Елен и Андромаха приняли изгнанников с полным радушием и отпустили их, нагрузив дарами.
Отсюда Эней плыл вдоль побережья Сицилии и проходил мимо страны Циклопов. Здесь они были окликнуты с берега жалким существом, которого по его изорванным одеждам, они признали за грека. Он рассказал им, что был одним из товарищей Улисса и был оставлен своим начальником, когда они спешно отплыли. Он поведал им историю приключений Улисса с Полифемом и умолял их взять его с собой, потому что не мог продолжать свое существование, питаясь лишь дикими ягодами и кореньями и живя в постоянном страхе пред циклопами. Пока он говорил, появился Полифем; ужасный монстр, бесформенный, огромный, единственный глаз которого был выколот. Он шел осторожными шагами, нащупывая путь палкой, вниз к морю, чтобы промыть глазницу водой. Когда он достиг воды, пошел к ним вброд и со своим огромным ростом мог далеко продвинуться в море, так что троянцы в страхе взялись за весла и поплыли прочь с его пути. Услышав плеск весел, Полифем закричал им вслед так, что берега ответили эхом, и другие циклопы пришли на шум из своих пещер и лесов и выстроились на берегу, как ряд высоких сосен. Троянцы налегли на весла и вскоре потеряли их из вида.
Эней был предупрежден Еленом, чтобы остерегаться пролива, охраняемого монстрами Сциллой и Харибдой. Здесь Улисс, как помнят читатели, потерял шесть человек, схваченных Сциллой, когда моряки были полностью поглощены тем, чтобы избежать Харибды. Эней, следуя совету Елена, избежал опасного прохода и шел вдоль берега Сицилии.
Юнона, видя троянцев, спешащих с попутным ветром прямо к обетованному берегу, почувствовала, что старая злоба против них ожила, ибо она не могла забыть пренебрежения, которое оказал ей Парис, присудив звание прекраснейшей другой. В душах богов могут жить такие обиды.
Таким образом, она поспешила к Эолу, владыке ветров, – тому самому, который обеспечил Улиссу попутные ветры, а противные – дал связанными в мехе. Эол послушался богини и послал своих сыновей Борея, и Тифона, и другие ветры встряхнуть океан. Начался ужасный шторм, и троянские корабли были унесены от своего курса к побережью Африки. Им грозила опасность разбиться, и они разошлись, так что Эней думал, что потерял все, кроме своего собственного корабля.
В этой беде Нептун, услышав бушующий шторм и зная, что не давал такого приказа, поднял голову над волнами и увидел, что флот Энея несет буря. Зная враждебность Юноны, он не имел сомнений на ее счет, но его ярость была еще сильнее из-за вторжения в его владения. Он созвал ветры и отпустил их со строгим выговором. Потом он сгладил волны и очистил облака с лица солнца. Некоторые из кораблей, которые насели на скалы, он снял своим трезубцем, тогда как Тритон и морская нимфа спустили на воду другие, подняв их на плечи. Когда море успокоилось, троянцы увидели ближайший берег – побережье Карфагена, где Эней был так рад обнаружить, как один за другим прибывали его спасшиеся корабли, хотя и сильно потрепанные.
Уоллер в своем «Панегирике лорду-протектору» (Кромвелю) обращается к утихомиривающему бурю Нептуну:
Как показал Нептун волнам свой лик,
Чтобы ветры отругать и род спасти троянский,
Так вы, мой лорд, возвысились над всеми,
Чтоб бурю усмирить пустых амбиций.
Карфаген, куда прибыли беглецы, находился на побережье Африки напротив Сицилии. В то время там была тирская колония во главе с Дидоной, их царицей, основавшей государство, которому в позднейшие эпохи было суждено быть соперником самого Рима. Дидона была дочерью Бела, царя Тира и сестрой Пигмалиона, который сменил своего отца на троне. Ее мужем был Сихей, человек безмерно богатый, но Пигмалион, который жаждал его сокровищ, предал его смерти. Тогда Дидона с большим числом друзей и последователей, как мужчин, так и женщин, бежала из Тира на нескольких судах, унося с собой сокровища Сихея. Прибыв на место, которое они выбрали в качестве средоточия своего будущего дома, они попросили у местных жителей земли лишь столько, сколько смогут покрыть одной бычьей шкурой. Когда это было им легко обещано, Дидона приказала разрезать шкуру на полоски и ими огородила значительный участок, на котором она и построила цитадель, названную Бурса (шкура). Вокруг этой крепости вырос город Карфаген, и вскоре он стал могущественным и процветающим.
Дидона встречается с Энеем. С картины Пьера-Нарцисса Пгэрина, 1815 г.
Таково было положение дел, когда сюда прибыл Эней со своими троянцами. Дидона приняла прославленных изгнанников с дружелюбием и гостеприимством. «Сама знакомая с горем, – сказала она, – я научилась помогать несчастным». Гостеприимство царицы выразилось в праздниках, на которых происходили соревнования в силе и ловкости. Чужеземцы боролись за пальму первенства с ее людьми на равных, поскольку царица заявила, что чья бы ни была победа «троянской или тирской, ей все равно». На пиру, который последовал за играми, Эней по просьбе царицы подробно рассказал о последних событиях истории Трои и о своих приключениях после падения города. Дидона была очарована его речью и исполнена восхищением перед его подвигами. Она почувствовала жгучую страсть к нему, что же касается Энея, то он, казалось, был очень рад принять счастливый случай, который ему представился, благополучно закончить странствия и получить сразу и дом, и царство, и невесту.
Месяцы пролетели в радости приятного общения, и, казалось, что Италия и империя, которую было суждено основать на ее берегах, были забыты. Видя это, Юпитер послал Меркурия к Энею с сообщением, взывающим к чувству его высокого предназначения и приказывающим ему продолжить морское путешествие.
Эней покинул Дидону, хотя она всячески соблазняла и убеждала, чтобы удержать его. Удар по ее чувству и ее гордости был слишком сильным, чтобы она могла его выдержать, и, когда она обнаружила, что он ушел, то взошла на погребальный костер, который приказала разжечь, и, пронзив себя, сгорела в костре.
Смерть Дидоны. С картины Питера Пауля Рубенса, 1640 г.
Пламя, поднявшееся над городом, было увидено отчалившими троянцами, и, хотя причина была неизвестна, намекнуло Энею о роковом событии.
Следующую эпиграмму мы находим в «Изящных отрывках»:
Злосчастною была твоя судьба, Дидона,
С мужьями тебе явно не везло!
Один своею смертию изнал тебя из дома,
Второй же сам сбежав, обрек тебя на смерть.
После посещении острова Сицилии, где правил Ацест, царевич троянского происхождения, который оказал им радушный прием, троянцы снова отчалили и держали свой путь в Италию. Теперь Венера просила Нептуна позволить ее сыну, наконец, получить попутный ветер и положить конец его бедствиям на море. Нептун согласился, затребовав только одну жизнь как плату за остальные.
Этой жертвой стал Палинур, кормчий. Когда он сидел, глядя на звезды, держа одну руку на штурвале, явился Сон, насланный Нептуном, в образе Форбаса и сказал:
– Палинур, ветер хороший, вода спокойная, и корабль плывет твердо по своему курсу. Приляг ненадолго и получи необходимый отдых. Я встану у штурвала на твое место.
Палинур ответил:
– Не говори мне о спокойном море и попутных ветрах, мы так много видели их вероломства. Неужели я доверю Энея случайностям погоды и ветров?
И он продолжал держать штурвал, а глазами неотрывно смотреть на звезды. Но Сон помахал над ним веткой, смоченной смертельной росой, и его глаза сомкнулись, несмотря на все усилия. Потом Сон вытолкнул его за борт, и он выпал; но, т. к. держал румпель, то ушел вместе с ним. Нептун помнил о своем обещании и вел корабль по его курсу без румпеля и без кормчего, пока Эней не обнаружил потерю и, глубоко скорбя о своем верном рулевом, стал вести корабль сам.
Замечательная аллюзия к истории Палинура имеется в «Мармионе» Скотта, во Введении к Песне I, где поэт говорит о недавней смерти Уильяма Питта:
С настроем твердым Палинура
Стоял он на своем посту;